Читать книгу "Кубанский огонь - Николай Свечин"

Сыщики доставили арестованных на угол Борзиковской и Дмитриевской, в городское управление полиции. Захаров вышел из кабинета, поглядел на них и молча удалился. Закипела обычная работа: новеньких фотографировали, обмеряли по системе Бертильона, записывали особые приметы. Затем кунаков налетчика посадили в камеры временного содержания, разослали на них запросы соседям. К обеду следующего дня пришли ответы. Трое жителей Хатакуя ни в чем предосудительном оказались не замешаны. Пришельцев вызвал их всех вместе и сказал:

– Смотрите, вы у меня теперь на заметке. Еще раз поймаю в дурной компании – сядете надолго. Пошли вон отсюда, цуценята.

– У меня рубль отобрали, пусть вернут, – набычился один.

– На том свете угольками рассчитаемся. Отрежь полы и тикай!

Сыщики занялись арестованным всерьез. Коллежский асессор уже приметил, что Цук напуган. При налете на банк погиб городовой. С этого главный сыщик и начал:

– Ты знаешь, что за убийство правительственного служащего полагается виселица?

– Не знаю никакого служащего.

– А городовой Димитрюк? Военно-полевые суды уже отменили, но военно-окружной никуда не делся. Он тебя и вздернет.

– Вы сначала докажите, – продолжил хорохориться Кайтлесов, но голос его дрогнул.

– Брешет и ногой не загребает, – обратился Пришельцев к помощникам. – Думает, мы тут дети малые, не соображаем. Дурака кусок! У тебя отобрали банковские билеты. На них есть номера – понимаешь?

Туземец молча покачал головой.

– У каждой купюры свой номер. Их записали, когда деньги прибыли в банк. И теперь эти финажки нашли в твоем кармане. Смекнул? Говорю же: виселица. Если расскажешь мне прямо сейчас, как все было, и назовешь сообщников, выхлопочу тебе послабление. Получишь каторгу. Тоже, конечно, не повидло: у черта на куличках за скотом ухаживать, но хоть живой останешься.

В таком роде коллежский асессор запугивал арестованного три часа и в конце концов добился своего. Черкес дал признательные показания. Он рассказал следующее.

В шайке, ограбившей в Новороссийске банк, состояло четырнадцать человек. Большинство приехали из Тифлиса: пять грузин и пять армян, все тертые. Трое других были одноаульцы из Бжегокая – сам Цук и его приятели братья Сопошоковы. А последний, четырнадцатый, атаман, оказался наиболее интересным. По словам Цука, он единственный из всех принадлежал к русской нации. Но по характеру хуже дикого абрека! Именно атаман застрелил городового и управляющего отделением. Он держал свою шайку в кулаке, велел не жалеть патронов, говорил, что люди – это гиль. Опасный, очень опасный; не дай Аллах в чем-то ему перечить. Кличка у атамана была – Варивода.

Тут сыщики встрепенулись. Они уже слышали о таком преступнике, есауле зловещей банды Полюндры. Эта банда терроризировала Кубанскую область весной и летом 1910 года. За четыре месяца она совершила в разных местах двадцать одно разбойное нападение. Двадцать пять человек были убиты или ранены. Командовал гайменниками беглый каторжник Степан Мащенко по кличке Полюндра. Он долго скрывался от полиции, а попался после убийства в Екатеринодаре семьи армянского торговца Саркисова. Тогда в своем доме были расстреляны муж, жена, пятилетний ребенок и прислуга. У дитя на шее была ладанка с молитвой – так принято у армян. Ладанку сорвали и вскрыли: нападавшие подумали, что в ней находился золотой крест. Эта деталь и подсказала Пришельцеву направление поисков. Сначала дознание полагало, что Саркисовых убили дашнаки за то, что торговец отказался дать денег на армянскую независимость. Но те не стали бы вскрывать ладанку с шеи мальчика. А вот русские, незнакомые с этим обычаем, могли.

Бандиты скрывались в станице Абинской. Сыщики приказали станичному атаману их арестовать. Тот, недолго думая, послал казака пригласить чужаков в правление… Злодеи убили посыльного и бежали; удалось задержать только их любовниц. Но след уже был взят. Вскоре обнаружили притон банды в самом Екатеринодаре, в доме № 52 по Графской улице. Там скрывались двое людей Полюндры: Ванька (Иван Самарцев) и Степка (Степан Драгунов). Ваньку взяли на квартире, а Степку уже ночью в публичном доме. Оба тут же сознались и выдали атамана. Степан Мащенко по кличке Полюндра был арестован в буфете гостиницы «Версаль» за распитием водки. Он не успел оказать сопротивление, хотя имел при себе два револьвера и пятьдесят патронов.

Во время дознания и всплыла впервые кличка Варивода. Бандиты рассказали, как убивали Саркисовых. Они рассчитывали найти у торговца крупную сумму. Но тот перед самым налетом отдал наличность под вексель, и в лавке обнаружилось лишь сорок рублей. Гайменники выпили пива – и прикончили семью и прислугу из револьверов. Сначала хотели оставить пятилетнего мальчика Саркисовых в живых. Ни у кого не поднялась рука, хотя все они были матерые убийцы. Но помощник атамана Варивода сказал: «Еще чего, свидетеля отпускать!» Он сорвал ладанку, вскрыл ее, обнаружив внутри вместо золота бумажку с молитвой, – и со злости застрелил ребенка.

К июлю прошлого года с бандой Полюндры было покончено. На скамье подсудимых оказался сорок один человек. Восьмерых во главе с атаманом повесили, еще восьмерых отправили на каторгу, девятерых укатали в исправительные арестантские отделения. Из главных преступников избежал наказания лишь есаул банды – его так и не нашли. И вот теперь он уже атаман и снова убивает людей.

Черкес очень хотел жить и потому рассказал все, что знал. По его наводке в Армавире взяли двух армян из числа грабителей, а в Батуме – пятерых грузин. Вместе с Сопошоковыми за решеткой оказалась шайка почти в полном составе. Троих оставшихся армян искали по всему Кавказу, но безрезультатно. Сыскная полиция получила сведения, что они сбежали в Турцию. Также не удалось найти Вариводу и тридцать три тысячи из похищенных денег.

Пытаясь спастись от петли, Кайтлесов дал новые показания. Они настолько удивили сыщиков, что Пришельцев отправился на доклад к начальнику области.

Генерал-лейтенант Бабыч тоже ошалел от признаний черкеса и срочно телеграфировал в Тифлис кавказскому наместнику графу Воронцову-Дашкову. Еще бы! Инородец сообщил, что в ближайшее время в Екатеринодаре произойдет террористический акт. Или сильный взрыв, или пожар, или и то и другое разом. Готовит его злодей Варивода, которого уже второй год не могут поймать. Подробностей задуманного арестованный не знал, он не входил в ближний круг атамана. Но рассказал, как месяц назад ездил с ним в окрестности Майкопа, туда, где добывают нефть. Сам Кайтлесов стоял на стреме. А главарь вместе с другим подручным ушел поближе к вышкам, неся с собой что-то тяжелое, завернутое в кошму. И вскоре одна из скважин загорелась…

Власти задумались. Майкопский нефтеносный район – их любимое детище, на его развитие возлагались большие надежды. Там однажды уже случился большой пожар, и его едва удалось потушить. Много нефти сгорело, еще больше попало в реки и отравило их. Не дай Бог все повторится. Кроме того, арестованный говорит о столице области. Взрыв или пожар должны случиться там, а не в юртах[3] казачьих станиц. Дело пахло керосином, и Бабыч отправился в Тифлис. Он сообщил новые подробности наместнику, и тот отнесся к ним со всей серьезностью.