Читать книгу "Найди меня, мой принц - Ольга Островская"

Скалолазка стала для моих родных и их нервов настоящим спасением. Ну а я научилась направлять свою внутреннюю потребность к движению в нужное русло. Не успокоилась, нет. Но со стороны так казалось. Это увлечение прочло вошло в мою жизнь, хотя и стало лишь одним из первых. Поняв, что утолять свою жажду новых впечатлений можно и не травмируя психику мамы, я начала ходить на всевозможные кружки и занятия, подыскивая себе по душе. Чем только не занималась, чего только не пробовала. Никогда не называла себя экстремалом, но, наверное, им я и являлась. Так в моей жизни появилось и ещё одно сначала увлечение, а потом и любимая работа. Занятие, которое приносило мне море удовлетворения и удовольствия. До недавнего времени. Пока я не заболела.

Всё началось с моего падения.

Янтарь уверено брал преграду, тело двигалось в унисон с мощью большого сильного животного, когда боль, едва ощутимо зудящая на подкорке с самого утра и приглушенная обезболивающим, внезапно разрослась, затопив мозг давящим чувством. Я чудом не грохнулась на оксер, через который как раз прыгал мой конь. Спасли лишь отработанные до автоматизма реакции. Свалилась я позже. Сломав себе руку.

А потом была больница, операция, обследования, анализы и внезапный страшный диагноз. У меня выявили лейкоз. И стало понятно, что синяки, появляющиеся на теле в последнее время слишком часто, следствие не только моего активного образа жизни. Как и ломота в суставах и мышцах, которую я наивно списывала на усталость. И головные боли, которые умному человеку не следовало игнорировать. Но я терпеть не могла болезни. Терпеть не могла признавать свою слабость. И где-то глубоко в подсознании я боялась того, что предчувствовала всю свою жизнь.

Статистика говорит, что лейкемия лечится. Этим я тешу себя, когда силы меня покидают после мучительных процедур, после химиотерапии. Это я говорю родителям, в это я отчаянно пытаюсь верить. Но как же мне страшно. Совместимого донора костного мозга для меня так до сих пор и не нашли. И с каждым днём мои шансы на жизнь всё больше тают.

За окном начинается дождь. Тяжёлые капли громко бьют по стеклу, шумят жёлтой листвой клёна, усыпляют. Я лежу и пялюсь, не моргая, слушая и пытаясь успокоиться после того, что мне приснилось.

Тай не ушёл, когда я в полном отчаянии попыталась его прогнать. Не ушёл. И узнал то, что я не хотела ему открывать. Впервые я видела его таким злым. Он орал на меня, требуя ответов, которые я не хотела давать. Впервые я видела его страх и отчаяние. И мне горько было осознавать, что боится он за меня. Мой принц из снов, как я когда-то назвала его в детстве, узнал, что я умираю. И вместо того, чтобы попрощаться, как собирался, он сказал, что вернётся. Что будет со мной. Пускай хотя бы во снах. Это эгоистично и неправильно с моей стороны. Но я не могу не радоваться тому, что снова его увижу.

Слышу, как отворяется дверь, но шевелиться не хочется. Откуда-то знаю, кто это пришёл.

— Привет, Ромка, — в поле моего зрения появляется белый халат и зелёные лучистые глаза моей лучшей подруги. Она улыбается, хоть этого и не видно под маской. Для меня. Пряча жалость, чтобы лишний раз меня не раздражать.

— Привет, Ксю. Рано ты сегодня, — растягиваю губы в ответной улыбке.

— Ага, отпросилась у Антон Саныча, очень хотела тебе сказать, что все наши решили сдать анализы. И ученики тоже. А вдруг повезёт.

— Правда? — вскидываю брови. — Ого. Приятно.

— Да ладно. Это мелочи. Уж я-то знаю.

Ага. Ксюха первая, кто попытал удачу, когда среди моих родственников не нашлось подходящего донора.

Подруга проводит со мной большую половину дня, молча поддерживая во время обхода, развлекая во время переливания крови. Уходит лишь когда является мама. Посменно меня стерегут. Боятся оставлять. А я делаю вид, что этого не понимаю.

Ночью же я снова один на один со своими страхами. С самой собой. И надеждой. Она вернулась ко мне вместе с Ним. Ночью я снова могу позволить себе спрятаться от реальности в своих снах. Засыпаю, даже не представляя, куда бросит моё сознание. Точно знаю лишь, что Тай придёт, раз обещал.

Когда я залезла на эту крышу первый раз мне было, кажется, лет восемь. Я тогда, уже уходя, разодрала икру об незамеченную арматурину и пришла домой, заливая весь свой путь кровью. Ох как на меня тогда ругались родители. И, естественно, запретили ходить сюда опять. А потом эта крыша мне приснилась. Уж больно красиво было наблюдать отсюда закат. Настолько, что мозг воссоздал эту картинку. И в этом сне был Тай. Мы сидели, смотрели на пылающий небосвод и говорили, говорили, говорили. Он был старше меня, красивый статный черноволосый и синеглазый подросток, умный настолько, что у меня дух захватывало, и вместе с тем не знающий об нашем мире столь многих элементарных вещей. Именно тогда Тай мне и признался, что он реальный, просто живет в другом мире. А почему может ходить в мои сны и сам не знает.

На этой крыше я побывала ещё не раз. Она стала моим тайным местом. Сюда я приходила, когда хотела увидеть звёзды, что было вполне реально, поскольку наш дом стоял особняком на отшибе и огни нашего маленького городка не так сильно мешали. Здесь я пару раз встречала рассветы, когда слишком поздно возвращалась с дружеских вечеринок и мне хотелось побыть в тишине наедине с собой. И самое главное — здесь мы часто виделись с Таем. В снах, конечно.

Сегодня он меня ждёт. Сидит на краю и смотрит на Днепр и зарево Борисполя по другую его сторону. Белая рубашка и чёрные брюки, высокие сапоги. Всклокоченные волосы, как будто их кто растрепал. Щетина на квадратном подбородке. Красивый до бабочек в животе.

— Привет, — обнимаю его со спины, прижимаясь щекой к макушке.

— Привет, — его ладони накрывают мои. — Как ты? — столько тревоги в этом голосе.

— По-прежнему.

— Иди ко мне, — мужчина тянет меня за руку и вскоре я уже сижу у него на коленях. — Расскажи мне.

— Не надо, Тай. Зачем тебе эти подробности? Я не хочу твоей жалости.

Он сжимает губы, смотрит на меня из-под нахмуренных бровей, заставляя чувствовать себя нашкодившей девчонкой.

— Расскажи мне, Рамина. Что за болезнь? Почему тебя не могут вылечить? Что прогнозируют? Я хочу понимать суть проблемы, — непререкаемо требует, но я всё ещё пытаюсь упираться.

— Я не понимаю, зачем тебе это знать. Разве это что-то изменит?

— Рами! — гаркает он таким тоном, что ослушаться нереально.

И я рассказываю. Всё в подробностях, как он и хотел. А когда заканчиваю, с облегчением понимаю, что в тёмной синеве глаз плещется отнюдь не жалость. Тай действительно ищет решение. А мне почему-то вспоминаются давно забытые слова одной цыганки, к которой водила меня мама.

И к чему уже вторую ночь подряд в памяти всплывает этот эпизод из моего детства? Только ли от того, что он мне сулит призрачный шанс на спасение? Невидящим взглядом смотрю перед собой, а перед мысленным взором рисуется образ статной красивой женщины. Тёмные волосы с медно рыжими бликами собраны в косу и закручены в низкий пучок, на тёмно-зелёной блузке россыпь розочек цвета пудры, чёрная прямая юбка и жгучий взгляд карих, как шоколад глаз.