Читать книгу "Печать Иоганна Гутенберга - Наталья Александрова"

И нос к носу столкнулась с Валентиной.

Валентина, их кладовщица, была женщина язвительная и вредная. Ей ничто не доставляло такого удовольствия, как чужой испуг и растерянность. Крупная, плечистая, с круглым красным лицом, она стояла напротив двери, уперев руки в бока.

– Там… – выпалила Женя, безуспешно ловя воздух ртом, – там, в Третьем Цеху…

Она не смогла договорить, ей не хватило воздуха – да Валентина и не ждала от нее ничего внятного и членораздельного. Она наслаждалась ее ужасом.

– А что это на тебе лица нет? – проговорила она насмешливо. – Ты что, привидение встретила?

– Никого я не встретила! – выпалила Женя.

Ей не хотелось подыгрывать Валентине. Не хотелось доставлять ей такое удовольствие. И от этого чувства она даже пришла в себя и немного успокоилась. Во всяком случае, сердце перестало колотиться где-то у горла, и руки не дрожали.

– Точно не встретила? – недоверчиво переспросила кладовщица. – Может, видела ту девчонку?

– Ка… какую девчонку? – против своего желания переспросила Женя. – Почему девчонку?

Она хотела рассказать о мертвеце, которого видела в Третьем Цехе, но насмешливый голос и ехидный взгляд Валентины отбили у нее всякую охоту. Лучше бы рассказать кому-нибудь другому… или вообще промолчать… пусть уж кто-нибудь другой…

– Что – не знаешь? Ты ведь через Третий Цех шла?

– Конечно, через третий, – Женя быстро взглянула на кладовщицу. Та явно наслаждалась ее страхом, и Женя мысленно поклялась, что не даст слабину.

– Ну да, через Третий, – повторила она твердо. – Будто ты не знаешь, что здесь нет другого пути.

Другой путь вообще-то был. Можно было выйти из склада на улицу и снова войти в здание через главный вход, но для этого пришлось бы каждый раз оформлять пропуск на все книги и бумаги, которые везешь со склада. А кто же его оформит, если можно пройти внутри здания? Вот и приходилось идти через Третий Цех…

– А ты что – разве не знаешь, какая история случилась в Третьем Цеху сорок лет назад?

– Сорок? – переспросила Женя. – Разве не тридцать?

– Сорок, я точно знаю! В Третьем Цеху работала одна девчонка, лет двадцати. То есть, когда она устраивалась, она себя выдала за парня. Потому что здесь было вредное производство, и женщин на него не брали. Зато платили очень хорошо. И еще молоко выдавали за вредность. В общем, предъявила она документы своего хахаля, они на лицо были немножко похожи, только у нее волосы длинные, так она их заколола гребенкой и спрятала под шапку…

Валентина сделала паузу, взглянула на Женю, чтобы убедиться, что та слушает, и продолжила:

– А потом, когда она работала на прессе, шапку сняла, потому что жарко, а гребенка выпала, и волосы длинные распустились, и их затянуло в пресс. Она, конечно, попыталась остановить пресс, выключить мотор, но не смогла дотянуться до рубильника… в общем, ей голову оторвало. Хрясь – и нету!

– О господи! – не выдержала Женя. И увидела, как круглое лицо Валентины еще больше расплылось от удовольствия.

– Все вокруг кровью залило! – продолжала она, смакуя подробности. – Месяц не могли отмыть! Да что месяц! Еще несколько лет эта кровь на полу проступала! Чем только не отмывали! А призрак той девчонки с тех пор каждый вечер появляется в Третьем Цеху, ходит и повторяет: «Где моя гребенка? Где моя гребенка? Отдайте мою гребенку!» – последние слова Валентина проговорила так артистично, что у Жени снова перехватило дыхание.

– Ладно, ты зачем пришла? – Валентина получила свою порцию удовольствия и успокоилась.

– Две пачки номера семьсот четыре! – выпалила Женя, радуясь возможности сменить тему.

– Семьсот четвертая – это у нас здесь… – Валентина пошла в угол, легко подхватила две пачки, уложила их в Женину тележку. – Только две пачки? Может, больше? Чтобы лишний раз не ходить? – Валентина ухмыльнулась.

– Только две, – Женя опасливо покосилась на дверь. Ей хотелось скорее уйти от Валентины, но страшно было снова идти через Третий Цех, страшно было снова увидеть труп.

Однако делать нечего. Она собрала волю в кулак и покатила тележку обратно к двери.

Прошла по коридору, остановилась перед дверью Третьего Цеха… набрала в грудь воздуха, закусила губу, толкнула дверь и решительно вошла в цех.

Только не смотреть туда… туда, где лежало это… этот…

Все было напрасно. Глаза сами уставились на то место, где она видела труп.

И что?

И ничего.

Трупа на прежнем месте не было.

Женя повертела головой.

Может быть, он лежал не здесь, а чуть правее или левее? Да нет, у нее в мозгу отчетливо отпечаталась эта картина – он лежал именно здесь, между грудой ржавых железяк и сломанным прессом. Она запомнила даже темное пятно на полу… вот оно, это пятно. А трупа нет.

Что же это – ей все померещилось? Привиделось? Может, у нее от страха начались галлюцинации? Или это и есть тот самый призрак, о котором все рассказывают с таким сладким ужасом?

Или тот человек не был мертв, а только потерял сознание, а потом пришел в себя, встал и ушел?

Нет, Женя была твердо уверена, что он был мертв.

Не бывает у живых таких мутных, пустых глаз… и такого безумного поворота шеи не бывает…

Так что же это было?

Женя подняла голову, внимательно огляделась, повторила вслух, хотя и негромко:

– Что это было?

И снова, как прошлый раз, из-за груды ржавых деталей донесся едва слышный шепот:

– Не с-спеш-ши…

Но она не послушалась этого шепота, она устремилась вперед, к двери… но по дороге не удержалась, бросила мимолетный взгляд на ящик, где оставила свое скромное приношение.

Конфетки не было. То есть, на прежнем месте лежал пустой фантик. Значит, он принял ее подношение… Конфету съел, а фантик оставил.

Женя машинально схватила фантик, и почувствовала, что он не пустой, что в нем что-то завернуто. Значит, тот, кто живет в Третьем Цеху, не принял ее угощение? Как странно…

Женя почувствовала, что, если она останется здесь еще чуть-чуть, у нее просто съедет крыша. Нет, нужно искать другую работу… так она долго не выдержит…

Она хотела выбросить фантик, но тут он сам собой развернулся, и на Жениной ладони оказалась странная вещь. Довольно тяжелая, сверху была плотная бомбошка из твердого темного дерева, а под ней…

Женя перевернула эту штуку и сразу поняла, что она очень старая, потому что ручка была отполирована прикосновениями множества рук. Под бомбошкой был такой кругляшок, судя по тяжести, металлический, скорее всего бронзовый, потемневший, старый… а на нем… на нем были вырезаны какие-то разводы, сложный орнамент из переплетающихся линий, может быть, из диковинных, экзотических растений. А может, Жене так показалось, поскольку, когда она снова посмотрела, то на кругляшке были уже какие-то вензеля.