Читать книгу "Остров Веры - Эдуард Сребницкий"

– Как-нибудь выпьем, – сказал Алекс у машины.

Дэвис легонько толкнул его кулаком в плечо.

Из машины Алекс набрал номер Рэйчел. Собственно, ей можно было не звонить, но на Алекса накатил приступ сентиментальности: всё-таки полтора года провели вместе.

– Едешь туда? – переспросила Рэйчел, изображая заинтересованность.

В последнее время ей удавалось это хуже и хуже.

– Туда.

– Вроде бы, имелись какие-то препятствия?

– Решил съезжу.

– Ну, пока.

«Зря позвонил», – подумал Алекс.

Отца он решил набрать из дома.

Отец проживал в Орегоне, где у него была другая семья. Алексу исполнилось девять лет, а Вильяму, брату Алекса, семь, когда отец с мамой развелись. Суд распорядился, чтобы после развода дети жили раздельно, по одному у каждого из родителей, а через год менялись. Таким образом, когда Алекс находился в доме мамы, Вильям был у отца, и наоборот, и братья переезжали из штата в штат, видясь только мимоходом. Может быть, поэтому они выросли настолько разными, и особой доверительности между ними не было. Жить вместе братья стали только после смерти мамы, в её доме, когда она неожиданно и скоропостижно скончалась от опухоли мозга. Эта ужасная и внезапная потеря несколько сблизила их, так что они даже решили пока оставаться под одной крышей, но всё равно и здесь виделись не слишком часто, потому что Вильям, будучи музыкантом, зарабатывал деньги работой в малоизвестных разъезжающих коллективах.

Отец, когда Алекс сообщил ему о поездке, страшно разволновался. Несмотря на то, что работал он в технической сфере, натура у него была чувствительная, творческая. В молодости он, как и Вильям, отдал дань музыке, хотя никогда не проявлял столь легкомысленного отношения к жизни, как тот. Алекс считался гораздо серьёзнее брата. В семье это объяснялось возрастом, но на самом деле причина была в другом: просто братья обладали разными темпераментами, принадлежали к противоположным психологическим типам, и если не любящий торопливости Алекс чаще предпочитал думать, то импульсивный Вильям – просто действовать в уверенности, что всё утрясётся само собой.

Понятно, что и решение о поездке Алекс принял не спонтанно, а после продолжительных размышлений. И всё же отец как мог стал отговаривать сына, напоминая о существующем предостережении. Алекс сказал, что уже получена виза и куплены билеты на самолёт и, успокаивая отца, пообещал связываться с ним так часто, насколько это возможно.

Вильям позвонил сам, застав Алекса на традиционной вечерней пробежке. Привычку к бегу и физическим упражнениям, давно переросшую в потребность, Алекс выработал ещё в юности, когда серьёзно занимался хоккеем и даже был на заметке у «Seattle Thunderbirds». Сейчас Алекс брал в руки клюшку очень редко, но поддерживать физическую форму считал для себя обязательным.

Вильяма он собирался набрать завтра с утра, когда тот наверняка будет свободен, но Вильям позвонил сам.

– Привет, Алекс!

Голос Вильяма с трудом пробивался сквозь громкую музыку. Тон же у брата был обычный, со сквозящей иронией.

– Тебя плохо слышно, – сказал Алекс, переходя с бега на шаг.

– Минуту.

Вскоре музыка стала тише.

– Закрылся в какой-то конуре, – пояснил Вильям. – Ты на пробежке?

– Пустяки.

– Мы разговаривали с отцом, – слышно было, как брат закурил. – Он переживает.

– Да, я знаю. Но уже готовы виза и билеты.

– А меня в свои планы ты не стал посвящать? Оставил бы записку на кухне? – ирония Вильяма всё же не скрыла того, что он уязвлён.

– Ты как всегда слишком неожиданно уехал. Я планировал позвонить завтра утром. Кстати, где ты сейчас?

– В Южной Дакоте.

– Ну и как там?

– Есть одна более-менее… Слушай, ведь ты же знаешь предостережение деда: поездка может быть крайне опасна для любого из нас.

– Дед говорил об опасности для своих детей.

– Не исключая и внуков.

– Я знаю. Но мне необходимо съездить.

– Зачем?

– Я обещал маме.

– Маме?.. Ты не говорил о своём обещании. Неужели она не возражала?

– Я обещал… на её могиле.

Они замолчали. Вильям выдыхал дым, и Алекс представлял себе, как его коротко стриженый брат с серьгой в ухе и цветной татуировкой на шее по привычке крутит сигарету двумя пальцами.

– Когда планируешь вернуться?

– Виза выдана сроком на два месяца, так что дольше всё равно не задержусь.

– Но ты не пропадай, – к Вильяму вновь вернулся его привычный тон. – А то ответишь на звонок потерявшего сон брата, что планировал сообщить о себе завтра утром.

В трубке вновь послышалась громкая музыка. 

ГЛАВА 2

То, что они с Вильямом наполовину русские, Алекс Коннелл узнал уже будучи взрослым, в возрасте двадцати пяти лет. До этого он ощущал себя лишь американцем ирландского происхождения, католиком по вероисповеданию, как и все родственники отца, Майкла Коннелла. О родственных корнях мамы Алекс не задумывался и понятия не имел, что её девичья фамилия Голдвин на самом деле – видоизменённая Холвишев, Анна Холвишев. А заинтересовался этим случайно, разглядывая семейный альбом, когда с оборотной стороны одной из фотографий – фотографии маминых родителей, увидел надпись на незнакомом языке.

Эту бабушку Алекс помнил. Деда почти нет, а к бабушке в Уоррен штат Мичиган они ездили всей семьёй, когда отец и мама ещё не были в разводе. Потом бабушка заболела, и Анна, навещая её, не брала с собой детей. В памяти Алекса бабушка сохранилась хлопотливой подвижной женщиной, которая всё норовила накормить внуков неизвестными им блюдами, чему они всячески противились, зато с удовольствием принимали от неё многочисленные сладости. Когда же бабушки не стало, воспоминания о ней со временем стали стираться и всплыли вновь только теперь, оживлённые старыми фотографиями.

На них бабушка была вместе с мужем. Звали их Борис и Вера Холвишев. Парой они выглядели подходящей: радостная, статная, чуть полноватая Вера с тонкими бровями и маленьким носом, и серьёзный, широкой кости и видимой силы Борис, с которым Алекс сразу уловил собственное сходство. Заинтересовавшая Алекса фотография оказалась подписана на русском языке – родном языке дедушки с бабушкой, а значила надпись попросту: «Боря и Вера. 1955 год».

Открывшиеся сведения весьма заняли Алекса. Это было новое ощущение: ощущение в себе другой крови. Тем более, что сам он оказался очень похож на деда, которого почти не знал. Да и имя Алекс, Александр, часто встречающееся в России, было выбрано ему, по признанию мамы, не без влияния дедушки с бабушкой. Зато имя брату, Вильям, одобряли уже родственники отца, которые и нянчились с младшим мальчиком больше. Но разумеется, Вильям совсем не из-за имени или родственного окружения отнёсся к известию о наполовину русском их с Алексом происхождении спокойно, если не сказать равнодушно, и лишь в свойственной ему манере спросил, платит ли русский президент пособие временно оставшимся без работы музыкантам? Просто Вильяму было абсолютно всё равно, откуда прибыли его предки, хоть бы из дебрей Амазонки или с Южного полюса. Поэтому, оставив Вильяма в покое, Алекс, достаточно хорошо знавший ирландские корни отца, решил теперь самостоятельно заняться генеалогией мамы.