Читать книгу "Бывший лучший друг - Элена Макнамара"

— А… так это, — мямлит бывший друг, теребя короткий ежик темно-русых густых волос. Хмурит густые выразительные брови, пробегая по мне тяжёлым оценивающим взглядом. — Титул абсолютного чемпиона области в полутяжелом весе.

— Здорово! — достаточно искренне говорю, пытаясь встретиться с ним глазами. Паша как-то уж слишком пристально изучает мою фигуру. И чего он там увидел, под скромным платьем до колен? Уже давным-давно давала себе обещание, что не покажу ни один кусок обнаженного тела в его присутствии.

— Ну давай, хвались! — восхищённо просит Влад. Наш чемпион задирает спортивную кофту, демонстрируя широкий пояс черного цвета со сверкающей золотой гравировкой и красными буквами «ММА» на ней.

— Клетка! — констатирую я принадлежность пояса. Это давно уже не бокс. Паша теперь чемпион по боям без правил. Непроизвольно морщусь, вспоминая, как он тогда ударился в этот вид спорта. Если это, конечно, можно назвать спортом. Два человека, убивающие друг друга, закрытые в узком пространстве клетки. Нет, для меня это не спорт, это сама жизнь и смерть.

Но это только его выбор. Моего мнения он не спрашивал…

— Там Джаннини? — тычет куда- то пальцем Влад. Перевожу взгляд, и действительно, он. Самый первый профессиональный тренер Паши. Лучиано Джаннини, итальянец по рождению и русский по происхождению человек, прошёл долгий путь с моим бывшим лучшим другом, и конечно, он здесь. Пашка кивает в знак согласия.

— Пойду поздороваюсь, — быстро говорит Влад, улыбаясь во все тридцать два, когда-то Лучиано и его тренировал. Я тоже хочу поздороваться, но мой спутник так быстро убегает, что я не успеваю даже моргнуть.

— А ты всё такая же, — вдруг говорит Паша, протягивая бокал с игристой полупрозрачной жидкостью.

— Да и ты не изменился, — беру бокал из его рук, машинально пригубляю. — Мы всего-то полтора года не виделись.

— Один год, пять месяцев и пятнадцать дней, — на одном дыхании говорит мне чемпион.

— Что?

— Вот, сколько мы не виделись.

Теряюсь от таких подробностей, не нахожу, что ему ответить. И вообще не знаю, о чём говорить. Атмосфера царящая между нами слишком липкая. Она пропитана пережитком прошлых лет и совершёнными ошибками.

Их было много. Его, мои…

Так много, что порой мне нечем дышать.

Два часа. Нет, уже час и тридцать две минуты, и можно отправляться домой.

— Как живёшь? — всё же продолжает этот нелепый разговор Паша. Мне казалось, что мы выяснили всё уже три года назад.

— Всё хорошо, — бросаю стандартную фразу. — Работа, дом, дом, работа.

— А как дела с Владом? На твоей руке нет кольца…

— Пока нет, — машинально убираю руку за спину. — Когда у нас будет свадьба, я думаю, ты узнаешь об этом один из первых.

— Ты мне скажешь?

— Нет.

— Влад?

— Конечно, он пригласит тебя.

— А ты хочешь, чтоб я пришел? — Пашка говорит с вызовом, пронизывая меня своим взглядом. А мне не нравится этот разговор. Он задевает слишком больные темы моей жизни. За три года совместной жизни с Владом, мы так никуда и не продвинулись.

Но Павла это не касается…

Меня спасают крики. Сперва тихое, затем перерастающее в оглушительный гул скандирование.

— Бес — бес — беС — бЕС — БЕС

Таким образом присутствующие подзывают своего чемпиона, требуя уделить им внимание и подняться на сцену с речью.

— Я оставлю тебя? — он спрашивает разрешения, хотя оно ему не требуется.

Киваю, отступая в сторону. Прежде чем уйти, Пашка проходится задумчивым взглядом по моему лицу, на секунду задерживаясь на губах, скользит вниз по всему телу, отворачивается, и не спеша уходит вглубь толпы. Я провожаю его широкую спину взглядом, испуская тихий протяжный стон, вперемешку с выдохом.

Один час и двадцать одна минута.

***

Паша

Пока читаю заранее заготовленную речь, изо всех сил стараюсь не искать её в толпе собравшихся. И какого чёрта я наговорил? Один год, пять месяцев и пятнадцать дней. Вот же идиот!

Как последний дурак, забываю заученный текст. Бросаю шутку, что голова уже совсем не та, и достаю бумажку с подсказками из кармана спортивных штанов. Толпа с ликованием встречает всё то, что я говорю, и порой мне кажется, что они и не слушают вовсе. С таким же успехом я мог начать рассказывать стихи русских классиков, и никто бы ничего не заметил.

Опускаю глаза в листок. Так даже проще, не придётся смотреть в зал и видеть их вместе.

— Спасибо, что поддерживаете меня. Эта победа не только моя. Она принадлежит всем тем, кто прошёл этот долгий путь, состоящий из боли и крови, вместе со мной. Надеюсь, вы и дальше будете рядом, потому что следующим завоеванным титулом будет титул чемпиона страны! — выкрикиваю последние слова, тем самым заводя толпу. Наспех убираю листок обратно в карман, покидаю сцену, позволяя музыкантам продолжить концерт симфонической музыки.

Кто это придумал вообще?

Живая музыка на подобном мероприятии. Нужно нахрен уволить своего помощника или вообще всех разогнать. Начинаю заводиться на ровном месте, сам не знаю, от чего. Хотя, конечно, знаю.

Милла!

Я думал, что моя привязанность к ней — это пережиток прошлого. Долгое время клещами выдирал из себя всё то, что когда-то чувствовал к этой девчонке. И думал, что выдрал, уничтожил, растоптал. Но стоило лишь увидеть её маленькую аккуратную фигурку, черные шелковистые волосы и безупречное милое личико, как прошлое затопило моё сознание, не давая возможности спастись.

— Котя! — женские руки обвивают мои плечи со спины. — Ты был великолепен!

— Спасибо, — беру одну руку в свою, снимаю со своих плеч и дёргаю вперёд. Таким образом девушка оказывается передо мной. Не признаю всякое проявление нежности на людях. Больше нет.

— Ну котя, — надувает и без того огромные губы Лика. Её руки так и тянутся ко мне, как то по-хозяйски, что ли. Когда она умудрилась заявить права на меня? Конечно, она одна из немногих, кто был в моей постели больше одного раза, да и не глупая пустышка как большинство. Хоть и ведёт себя порой, как кукла Барби. Но я свободен и пока не готов это менять. А наш мнимый контракт уже давно расторгнут. Хоть я и благодарен её папаше, но жениться точно не обещал.

— Лик, я устал, — без эмоций говорю ей, стряхивая руки со своей груди. — Может, позже?

— Позже, так позже, — расцветает девушка, как будто я ей предложение сделал. Собирается уйти, но вдруг замирает. — Паш?

— А?

— А кто эта девчонка? Вон та, в колхозном платье? С которой ты говорил.

— А что?