Читать книгу "Байки доктора Данилова 2 - Андрей Шляхов"

Услышав: «а не хотите ли вы в «шестьдесят хорошей полежать?», бабулька так обрадовалась, что одарила Юренева бутылкой водки из неприкосновенного запаса, отложенного на собственные похороны.

В белой машине с красным крестом ехали три счастливых человека. Кукин радовался тому, что он наконец-то отвезет этот несчастный холодильник, которым жена уже весь мозг проела. Юренев предвкушал, как утром, после пятиминутки, он вкусно позавтракает под дареную водочку. Пациентка сидела в салоне рядом с привязанным к носилкам холодильникам и радовалась предстоящему знакомству с новой больницей, о которой она ничего плохого не слышала. Фельдшера на бригаде в тот день не было, а то бы он тоже чему-нибудь радовался бы.

Сдав бабульку в приемный покой, Юренев не стал отзваниваться на подстанцию. Формально считалось, что они пока еще везут пациентку в больницу.

— Все путем! — сказал Кукин, глядя на часы. — При таких концах мы на пробки три часа спишем спокойно.

— Запросто, — согласился Юренев.

И все было бы хорошо, если бы на Ленинградке, перед самым Солнечногорском, не полетело сцепление. Ситуация аховая — техпомощь не вызовешь, поскольку первым делом спросят, какого хрена московскую бригаду занесло так далеко в Подмосковье. И тут уж стандартная отговорка «мы пробку объезжали» не сработает. Ага, объезжали! По Большому бетонному кольцу? Ха-ха-ха!

Самостоятельно починиться было невозможно — не тот случай. Вдобавок, у обоих, и у Кукина, и у Юренева, висело на шее по два выговора и подставляться под третий им было нельзя — уволят по статье к чертям собачьим.

— Есть выход, Валера! — сказал Кукин, закончив демонстрировать великолепное знание матерной области русского языка. — Тачку бросим здесь. Холодильник довезем до дачи на попутке, тут же рядом. И заляжем на несколько дней на дно, то есть — на даче отсидимся. А потом обнаружимся и скажем, что нас около больницы взяли в заложники бандиты. Заставили ехать в Солнечногорск, а когда машина сломалась пересадили в другую тачку, привезли куда-то в деревню и несколько дней держали в подвале. Но нам посчастливилось сбежать…

— И? — скривился Юренев. — Детский сад какой-то, Виталь. Ну сам подумай — на хрена мы бандитам сдались? Если бы речь шла о Курцевич и Рогозиной, то можно было бы понять бандитские мотивы — захотелось мужикам спелого женского тела. А мы с тобой им зачем? В сообщники агитировать?

— Не в сообщники, а на органы, — Кукин уже успел все продумать. — Смотри, Валера, какие мы здоровые мужики в самом расцвете сил! Да наши почки можно по тройной цене предлагать, не говоря уже обо всем остальном. Короче, держали они нас живьем в подвале для того, чтобы в нужный момент разобрать на запчасти. Дом, где нас держали, мы найти не можем, лиц не помним, поскольку все бандиты были в масках, в этих, где только для глаз прорези…

— Санта-Барбара какая-то! — невпопад сказал Юренев.

— Да ты не парься, — убеждал Кукин, — тут главное все отрепетировать как следует, потому что нас будут допрашивать порознь, я знаю. Если показания совпадут, значит — все правда. Нам еще и за пропущенное время зарплату выплатят, и путевки в санаторий дадут для поправки здоровья. Мы же — невинные жертвы бандитского произвола. Соглашайся. Отдохнем у меня на даче, опять же — есть на что нам отдохнуть.

А надо сказать, что они в ту смену очень хорошо заработали, полечив от гипертонического криза на фоне выраженного алкогольного опьянения высокопоставленного чиновника из некоей автономной республики. Перед завершением командировки, в которой он выступал в роли руководителя делегации, чиновник решил оттянуться в подпольном борделе и оттянулся так, что не мог утром его покинуть. А скоро самолет, делегация в аэропорту ждет… Ну, вы понимаете.

Юренев с помощью Кукина, который ассистировал в отсутствие фельдшера, за час привел бедолагу в норму. Чиновник заплатил очень щедро, не только потому что не хотел огласки, но и потому что уже не чаял выбраться из этой передряги без негативных последствий для карьеры. Администратор борделя, находившегося в двух смежных квартирах на первом этаже жилого дома, добавила денег за то, чтобы ее по этому поводу никто не беспокоил. Юренев вписал в карту вызова выдуманного жителя Рязани, отказавшегося от госпитализации и уехавшего в сопровождении жены домой. Даже заявление от жены к карте вызова приложил ради спокойствия старшего врача. Заявление написал Кукин, изменив, насколько было возможно, свой почерк. Мог бы и не менять — водительские почерки никому на подстанции не знакомы, ведь карты вызовов заполняют врачи или, при самостоятельной работе, фельдшеры.

— Ладно, — наконец-то согласился Юренев. — Раз уж так все складывается, то давай заляжем на дно.

Пять дней они отдыхали на даче, а на подстанции их уже похоронили.

Ну а что прикажете думать? Машину нашли, а людей нет… День — нет, два — нет, три — нет… Ужас! Жена Кукина сходила к гадалке, а та сказала: «Лежит твой муж на стылой земле бездыханный…». Примерно угадала, потому что квасили Кукин с Юреневым в лежку (ну а что еще на даче зимой делать, особенно если деньги есть?) и не исключено, что именно в этот момент, вышедший «до ветру» Кукин валялся где-то между домом и сортиром.

Они уже собирались вернуться к людям, потому что деньги почти закончились, когда на соседней даче появилась хозяйка, приехавшая для контроля состояния своих владений. Увидела следы на снегу да дымок из трубы, и позвонила кукинской жене — кто это тут у вас на даче обитает? Та, разумеется, подумала, что на даче поселились бомжи (такое часто случалось и продолжает случаться). Примчалась поздно вечером с группой поддержки — отец с ружьем, брат с травматом и подруга. Вошла в дом и увидела своего пропавшего благоверного в постели с чужим мужиком.

Не подумайте чего нехорошего. Изменять жене Кукин не собирался, тем более — с Юреневым. Просто ночами на даче было холодно, а печку они топить ночью боялись, чтобы не угореть ненароком, вот и спали вместе под тремя одеялами, вместе же теплее. Кукин так незваным гостям и объяснил. Но жена его, то ли по дурости, то ли из вредности, растрезвонила кругом и повсюду о том, что застала мужа с доктором чуть ли не в момент свершения. Дура, что с нее взять.

Юренева уволили по статье, а Кукину чудом удалось удержаться на работе. Он проработал на подстанции еще восемь лет, а потом сел за кражу, но это совсем другая история. Пока он работал, ему часто поминали этот случай. Подойдут во время перекура, хлопнут по плечу и спросят участливо: — По Орлеанской деве скучаешь, Миша?

Кукин сначала ярился, а потом перестал — надоело.

Выражение «я те что — Орлеанская дева?» в ходу на подстанции до сих пор. Никто уже и не помнит, откуда оно взялось. Люди приходят и уходят, но каждый после себя что-то да оставит.

Галоши бабки Смирновой

Когда-то давно в заповедных недрах Люблинской улицы жила одинокая пенсионерка по прозвищу «Бабка Смирнова», сильно помешанная на чистоте и также сильно страдавшая от своего беспробудного одиночества.