Читать книгу "Катакомбы военного спуска - Ирина Лобусова"

Он распрямил плечи, вздохнул. Промелькнула шальная мысль заглянуть в вагон-ресторан, но он тут же отбросил ее от себя. Нет, светиться не стоит. Чем меньше он будет показываться на публике, тем лучше.

Быстро прошел коридор, как бы невзначай заглядывая в открытые двери купе. Вот и его – последнее в этом вагоне. Целиком и полностью – он всегда покупал билеты на все четыре места, чтобы ехать одному. Одиночество успокаивало его даже в обыденных ситуациях, не только в моменты тревоги.

Заглянул и в свое купе. Оно было пустым. На нижней полке белела приготовленная заранее постель. В окно был виден желтый диск луны, уже появившейся над пролеском. Ему вдруг показалось, что луна отливает каким-то кровавым оттенком. Но он быстро отогнал эту мысль от себя.

Он вошел. Задернул штору. Не включая свет, тщательно закрыл дверь. Щелкнул замок.

Вагон-ресторан был полон, почти все столики были заняты. В воздухе стоял устойчивый запах еды и крепкого алкоголя. Несмотря на ранний вечер, кое-где уже заказывали водку.

Фирменным блюдом в вагоне-ресторане были котлеты «Особые», которые любой дотошный посетитель без труда опознал бы как котлеты под названием «Школьные» из самой простецкой столовой. Делали их из хлеба и ингредиентов совершенно непонятного происхождения. Да оно и к лучшему: после знакомства с этими ингредиентами любой бы потерял аппетит. Поэтому в столовых стоили такие котлеты дешево, в отличие от вагона-ресторана поезда, где тройная наценка превращала средний продукт советского пищепрома в настоящий деликатес.

За одним из ближних к выходу столиков бабушка уговаривала внука лет шести съесть эту самую котлету с картофельным пюре. Впрочем, безуспешно. Внук капризничал, отодвигал тарелку от себя, фыркал и плевался. Раскрасневшись, бабушка с усилием пыталась всунуть в него хоть ложку, безнадежно размазывая картофельное пюре по щекам ребенка.

Дверь отворилась, пропуская мужчину в рабочей одежде с деревянным ящиком для строительных инструментов, в котором можно было разглядеть молоток, пилу, коробку с большими гвоздями, мотки веревки, какие-то другие приспособления… Он остановился, с сожалением рассматривая переполненный ресторан. Все столики были заняты, кроме одного – с бабушкой и внуком, там оставалось еще два свободных места: было очевидно, что никто не хочет соседствовать с капризным и шумным ребенком.

Мужчина подошел к столику и вежливо спросил:

– Вы позволите присесть к вам, мадам?

– Ах, да садитесь вже, вэйз мир! – в сердцах ответила бабушка.

Мужчина поставил рядом ящик с инструментами. Тот звякнул. Ребенок от неожиданности уставился на соседа, и бабушка, не растерявшись, умудрилась мгновенно всунуть целую ложку пюре в раскрытый от удивления рот. Поняв, что выплевывать уже поздно, застигнутый врасплох таким натиском, мальчик принялся жевать и глотать, при этом зло посматривая на бабушку и явно соображая: зареветь или не зареветь.

Подмигнув ему, мужчина ушел делать заказ и через какое-то время вернулся с тарелкой такого же картофельного пюре и дежурной котлетой. Как-то удивительно грациозно присел за столик и, достав из кармана льняную салфетку, расстелил на коленях. У бабушки округлились глаза.

– Вы из Одессы едете, мадам? – улыбнулся он, увидев ее явное недоумение.

– Из нее… А вы за куда? – Бабушка была рада поддержать разговор, ведь с появлением соседа за столиком внук хоть немного угомонился.

– А я работаю здесь, в поезде, – ответил мужчина, – слесарем. Вот, вызвали починить двери купе в последнем вагоне. Сломалось что-то там.

– Как интересно! Никогда бы не подумала за то, что в поездах в комплекте слесарь!

– Это же фирменный поезд, а внутри вечно что-то ломается, – доброжелательно отозвался мужчина, принимаясь за котлету.

– За вас такие манеры… – не выдержала бабушка. – Маневр ще тот! Невже вы слесарь? Не смешите мои тапочки, как за то говорят! Вы – сплошная картина маслом!

– Вы правы, мадам, – грустно вздохнул сосед. – До революции и войны служил в мужской гимназии. Потом родители уехали. Я один остался. И покатилась дорожка… Я мастерству по дереву в гимназии учил. И вот, стал и слесарем, и плотником. Каждый выживает, как может.

Почувствовав, что интерес к нему явно потерян, мальчишка прямо на скатерть вывернул кусок котлеты и тут же попытался зареветь во весь голос.

– Ах ты ж гойкин шлимазл! – покраснела бабушка. – Вот, женился мой халамидник на гойке-голодранке, и шо получилось…

– Подождите! – улыбнулся сосед. Он достал из сундука какие-то инструменты, небольшую деревянную дощечку и два гвоздя. – Давай-ка попробуем с тобой вырезать елочку… Вот так… – обратился он к ребенку.

Острие заскользило по дереву, как по маслу. Мальчишка тут же прекратил реветь, схватился за удивительные предметы и даже не заметил, как остатки пюре с котлетой оказались у него во рту.

– Ух! – Бабушка вытерла пот, скормив ему последнюю ложку. – Умеете вы обращаться с детьми! У самого, небось, несколько?

– Нет, – мужчина перестал улыбаться, – детей у меня нет. Да я и женат не был никогда.

– А шо так?

– Судьба – дорога такая по жизни. Раньше некогда было, а теперь… Бродяга я и есть бродяга! – Он махнул рукой.

– Ой, вы такой интересный мужчина! – разулыбалась бабушка. – Шо вы за то говорите? Вот у меня девочка на примете есть… Такие приличные родители…

– Благодарю, мадам! Как-нибудь в другой раз, – резко оборвал он ее.

И, оставив ребенку дощечку, мужчина собрал свои инструменты, снова грациозно поклонился и исчез в дверях вагона-ресторана.

5 января 1930 года, Одесса

Привычную ночную тишину разорвал стук в дверь. Чертыхнувшись, следователь Петренко потянулся к часам, лежавшим на тумбочке рядом со стаканом с водой – оставлять его на ночь было его многолетней привычкой, а откуда она взялась, он и сам не знал.

Поднявшись, он щелкнул выключателем лампы. Тусклый свет ночной лампы осветил привычную домашнюю обстановку. И конечно Петренко, встав, тут же опрокинул стакан с водой на себя.

Чертыхаясь и отплевываясь, он стащил с себя мокрую майку и с раздражением отшвырнул ее в угол. Лампа освещала часы, висящие на стене. Было начало четвертого утра. Если совсем точно – семь минут четвертого.

Стук продолжался. Петренко распахнул двери. На пороге стоял заместитель начальника всего Угрозыска города.

– Велели срочно тебя привезти, – не здороваясь, произнес он. – ЧП у нас. Продолжение вчерашнего. Так что одевайся и выходи вниз. В машине жду.

Продолжение вчерашнего… Сон сняло как рукой. Метнувшись в комнату, куда и сон девался, Петренко быстро стал надевать форму. Проверил пистолет, щелкнув затвором. Из ящика письменного стола достал патроны. Потушив лампу и даже не оглядываясь на раскрытую постель, пулей вылетел из квартиры.