Читать книгу "Василий Сталин. Письма из зоны - Станислав Грибанов"

Но тешить свое самолюбие подобным «превосходством в высоте» занятие, прямо скажу, пустое. Работая над книгами авторов — героев войны, я, например, находил большее удовольствие слушать — о событиях и эпизодах, приключениях и просто интересных случаях из их жизни, о которых и сейчас еще подумаешь — да можно ли писать о том? А тогда, при военной-то цензуре и недремлющем оке политрабочих из ГлавПУРа, и говорить нечего было…

Да, собственно, авторы наши и сами понимали, что реально предлагать в книге для массового читателя, а что нельзя. Поэтому те, кто оказывался поосторожней, даже в задушевной беседе оговаривались: «Это не для печати». Ну, а более лихие из той «райской группы», такие, например, как прославленный летчик-истребитель Иван Кожедуб, без страха и сомнений, без оглядок: «Что скажет княгиня Марья Алексевна», несли правду-матку как о жизни былой, так и о настоящей. Я несколько раз уговаривал Ивана Никитовича поработать над новой книгой его воспоминаний, но выдающийся ас, трижды Герой Советского Союза только отмахивался от таких предложений: «Хватит, уже есть одна моя книжка». А вот маршал Савицкий, напротив, войдя во вкус писательства — когда вышли в свет его военные мемуары, книга для юношества в «Молодой гвардии» — понятно, с классовых позиций — вдруг напрягся и неожиданно заявил: «Ну, а теперь я расскажу всю правду!»

Рассказать ту правду Евгений Яковлевич не успел, и я не берусь догадываться, что он имел в виду. В стране тогда во всю уже раскручивалась горбачевская перестройка с гласностью и каким-то «ускорением». В моду входил поиск дворянских корней, благородного происхождения, так что волнительные страницы воспоминаний о судьбоносных хождениях на Красную площадь — за советом к Ильичу! — стали необязательными. Я не сомневаюсь, что Евгений Яковлевич Савицкий рассказал бы что-то новое из своей жизни. Но война, боевые действия армейских соединений, которыми некогда командовали авторы военных мемуаров, их личное участие, скажем, в тех же воздушных боях, — все это, по-прежнему, строго сверялось по архивным документам, энциклопедиям и справочникам.

Как-то, готовя к изданию рукопись одного летчика, до «перестройки» успевшего стать маршалом авиации, я обратил его внимание на заметное расхождение в количестве выполненных им боевых вылетов на штурмовку: в официальных источниках была одна цифра, а в рукописи — в два раза больше. Маршал отмахнулся от такого несоответствия: «А! Мы не все вылеты учитывали!» Сермяжная правда в том была. Скажем, в начале войны, как вспоминал мой однополчанин Герой Советского Союза генерал Б. Н. Еремин, самолеты противника, сбитые группой, никому не записывали. Вообще не до арифметики было. Или вот знаменитый воздушный боец Александр Иванович Покрышкин — он одерживал победы и щедро относил сбитые им самолеты на счет ведомых. То была своего рода моральная поддержка молодых, еще не обстрелянных как следует летчиков.

И вот тут момент истины! В одну из встреч с однополчанами Володи Микояна, все еще выспрашивая о нем, его боевой работе, я снова услышал не раз повторяемое ветеранами имя их командира Василия Сталина. В 32-м гвардейском истребительном авиаполку, когда он им командовал, было уже десять Героев Советского Союза. Только за один год они сбили 184 самолета противника. Сыну Сталина запрещали совершать боевые вылеты. Позже по этому поводу мне говорил летчик чкаловского экипажа Герой Советского Союза генерал Г. Ф. Байдуков: «Одно время я командовал дивизией, работали с Васей на одном фронте и, признаюсь, нарушали приказ — умудрялись ходить на боевые задания»… Так вот, при том командир полка Сталин был абсолютно не тщеславен и тоже не следил за бухгалтерией войны, подсчетом да учетом сбитых в воздушных боях самолетах. Герой Советского Союза Федор Федорович Прокопенко доподлинно свидетельствует, что Василий Сталин в небе Сталинграда и на Калининском фронте одержал четыре победы. А в полковых документах сохранилась запись только одного сбитого самолета.

В мае 1944 года полковник Сталин вступил в командование 3-й гвардейской истребительной авиадивизией. Это генеральская должность, и в окружении-то подхалимов очередное звание сыну Сталина могли присвоить на следующий же день — с принятием командования дивизией. Но прошел год тяжелейшей войны — 1944-й. Сорок пятый — до Дня Победы, потом до конца его. Еще несколько послевоенных месяцев 1946 года. Василий Сталин командовал уже авиационным корпусом, а ходил все в звании командира полка. Нет, он не роптал, не жаловался по этому поводу батюшке. Потому что знал — именно отец первым воспротивится и, как уже было не раз, скажет: «Рано. Пусть в полковниках походит»…

И вот еще. Один знающий человек рассказал мне о представлении командира авиадивизии полковника В. И. Сталина к званию Героя Советского Союза. Узнав об этом, Василий решительно настоял об отмене того представления.

Дело было так. Только что закончилась война. У всех хорошее настроение. 24 июня в Москве на Красной площади состоялся Парад Победы. Именно тогда июньским Указом многим было присвоено звание Героя Советского Союза. А 24 летчика стали дважды Героями. В том числе оказался и командир авиационного корпуса Е. Я. Савицкий, непосредственный начальник полковника В. И. Сталина.

Как-то к слову, верный друг и жена Василия Иосифовича Капиталина Георгиевна подтвердила представление его к высокой награде: «Вторая-то звезда Героя у Савицкого — Васина…» Какие на то были основания? Ну, вот, к примеру, приказ Верховного Главнокомандующего № 359 от 2 мая 1945 года — уже под занавес войны. В нем, в связи с завершением разгрома берлинской группировки и овладением войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов столицей Германии городом Берлином были отмечены летчики Главного маршала авиации А. А. Новикова, Главного маршала авиации А. Е. Голованова, генералов С. И. Руденко, С. А. Красовского, Е. Я. Савицкого, Е. М. Белецкого, Г. Н. Тупикова, Е. Ф. Логинова, Г. С. Счетчикова, В. Е. Нестерцева, В. Г. Рязанова, А. В. Утина, Б. К. Токарева, И. В. Крупского, А.З Каравацкого, И. П. Скока, Б. А. Сиднева, И. М. Дзусова, С. В. Слюсарева, В. М. Забалуева, П. П. Архангельского, Г. И. Комарова и полковников В. И. Сталина, Д. Т. Никишина, А. И. Покрышкина и В. И. Александровича. К этому приказу приведу только один эпизод из боевых будней командира дивизии Сталина.

Дело было на многострадальной белорусской земле. Разворачивалась знаменитая стратегическая наступательная операция под кодовым названием «Багратион». Дивизии Сталина тогда предстояло действовать на Оршанском, Борисовском, а затем и Минском направлениях. Боевые задачи полкам были самые разнообразные — завоевание господства в воздухе, прикрытие наших наземных войск, разведка аэродромов и войск противника, штурмовка аэродромов, прикрытие боевых действий авиации.

В конце мая дивизия получила новые боевые машины Ла-5 с форсажным режимом, комдив распорядился получить полетные карты и приступить к изучению района предстоящих боевых действий. Вскоре полки дивизии Сталина перебазировались на аэродромы Изубри и Жваненки.

…23 июня 1944 года. В 9 часов утра после мощной артиллерийской и авиационной подготовки ударные группировки 3-го Белорусского фронта перешли в наступление. А вечером 24 июня Москва уже салютовала двадцатью артиллерийскими залпами войскам фронта, которые прорвали сильно укрепленную оборону противника, южнее Витебска продвинулись в глубину до 30 километров и расширили прорыв до 80 километров.