Читать книгу "Я так хочу! - Екатерина Владимирова"

- Я никуда с вами не поеду, -вырывается из моей груди протест

Холодные голубые глазапрожгли меня насквозь.

- Алина, - предупреждающе, - нестоит меня злить.

- Я с вами никуда не поеду!! –упрямо повторила я и вновь попятилась назад

Губы сомкнулись,превращаясь в узкую линию, глаза зло сощурились, брови сошлись на переносице.

- Ты будешь со мной спорить? –тихо, зловеще поинтересовался он

Меня обдало огнем,затем пронзило ледяной стрелой.

- Немедленно в машину, Алина, -медленно, с угрозой проговорил он, не отрывая от меня взгляд – Не вынуждай менявыходить и ловить тебя…

- Я никуда…

- Тебе не понравятся последствия.

- … не поеду с вами!

- Живо!! – тихий голос сошел накрик

Я вздрогнула, сжимаямобильный телефон обеими руками. Сердце застучало в груди, как сумасшедшее,пульс подскочил в миллионы раз, а губы задрожали.

- Только если вы отвезете менядомой… - проговорила я тихо

О Боже, неужели яснизошла до мольбы?!! Даже противно!!

- Ну, конечно, домой, - согласилсямужчина безапелляционно, - куда же еще?

Подумав несколькосекунд, я на ватных ногах подошла к машине и, подозрительно глядя на мужчину,немедленно уступившего мне место рядом с собой, забралась в салон.

Едва я присела насиденье, щелкнула автоматическая блокировка дверей.

Испуганно озираясь посторонам, я дернула за ручку пару раз, но та не поддалась.

Меня охватила паника.Да что там паника, - истерика!!

Посмотрев на мужчину,я наткнулась на непроницаемое выражение его лица.

- Саша, поехали, - сказал онводителю, на меня даже не взглянув

Машина тронулась сместа, и я в отчаянье дернула за ручку еще пару раз.

- Напрасно стараешься, - донеслосьдо меня – Откроется только тогда, когда я захочу.

Я уставилась на него,дыша всей грудью.

Мужчина обернулся комне, устаиваясь на сиденье так, чтобы видеть мое лицо.

Я отодвинулась отнего, как можно дальше, и вжалась в спинку кожаного сиденья.

- Поговорим? – холодно осведомилсяон, пронзая меня своими глазищами, словно рентгеном

Наверное, моегосогласия и не требовалось, он уже все решил за меня, но я все же кивнула.Словно в доказательство того, что сама приняла такое решения.

Хотя заблуждение вмигударило меня обухом топора по голове. Какое там – сама?!!

Ничего я тут уже нерешаю.

А в мозгу настойчивостучало: меня обманули…

Глава 2

Месяцназад

Конечно, мне не стоилонадевать всего того «великолепия», которое притащила с собой Наташка, но что ужподелать, если она просто заставила меня напялить все это на себя?! Да ещепригрозила, это надо же?! Надула губки, состроила кислую мину, наморщив носик,и заявила, что я «не имею права так с ней поступить». Как так мне понятно небыло, но я догадывалась, о чем она говорит. Если я не надену сие произведениеискусства, она просто-напросто обидится на меня.

Пришлось смириться.

А сейчас, стоя передзеркалом в своей комнате и осматривая себя с головы до ног, я сомневалась вправильности своего опрометчивого согласия. Более того, я стала сомневаться,что вообще находилась в здравом уме, когда соглашалась на ЭТО.

Я прищурилась,рассматривая свое отражение в зеркале.

Не то, чтобы явыглядела плохо. Скорее, наоборот. Очень даже хорошо. Очень, очень хорошо.Просто отлично!! Не просто мило или симпатично, а сексуально иумопомрачительно.

У всех должно будетснести крышу при виде меня. Кажется, так хвалилась Наташка?..

Я надула губки,поморщилась, в точности, как Наташка несколькими часами ранее, и вздохнула.

Все же черноемаленькое платьице преобразит кого угодно!! Даже меня, ту, которая платьицанадевала в последний раз в четвертом классе под пристальным и внимательнымвзглядом мамы. А если вспомнить еще и те ужасные «корзиночки», которые мама,очевидно, несостоявшийся парикмахер, плела в моих волосах в дополнение ко всемэтим юбочкам и сарафанчикам!!! Ох, не стоит даже и вспоминать, страшно!!

Сейчас-то я выглядела,прямо скажем, намного лучше, чем тогда, в четвертом классе. И голову мою неукрашали симпатичные красные бантики на полмакушки, что не могло не радовать,черные волосы струились по плечам шелковистыми локонами, обрамляя лицо иподчеркивая скулы.

Но все же, все же…

Что-то было не так.

Отчего я чувствую себятак неуверенно?! Из-за того, что надела платье, хотя всегда знала, что данныеизящества не для меня?! Или из-за того, что это платье стоило бы опуститьсантиметров на пять пониже колен?! Или из-за того, что к платью пришлось надетьеще и черные босоножки с каблуком чуть ли не под двенадцать сантиметров?!!

Да, дело, определенно,в босоножках. В чем же еще?!

Я саркастическиусмехнулась своему отражению.

Схожу с ума, не иначе.

Надеюсь лишь, что меняне посадят под домашний арест при виде всего этого великолепия?..

Хотя, какой домашнийарест, когда тебе уже двадцать три, и ты сама распоряжаешься своей жизнью?!

Ну, да, продолжаешьжить с родителями, не будем спорить. Но это оттого, что тебе с ними комфортно иудобно, не нужно менять обстановку, куда-то переезжая, подстраиваться подчьи-то правила и устои, знакомиться с новыми людьми и пытаться кому-топонравиться. Можно просто быть самой собой и не волноваться по поводу того,какое впечатление ты произведешь на людей.

Постоянство - вот чтоя уважала и ценила более всего. Когда дело касалось дома, семьи, института,работы… Или же вещей. Платьев, например, которые я почти никогда не носила…

Усмехнувшись своиммыслям, я еще раз критическим взглядом окинула себя с головы до ног и, решив,что на сегодня осмотр себя в своей «полной красе» оставлю для подруг, а с меняхватит, отвернулась от зеркала.

Клуб «Зодиак», вкотором мы договорились встретиться, располагался в центре города. Дорогой,элитный, знаменитый, супермегапопулярный. Кое-кому в него попасть не удастсяникогда, но мне, как девушке, угораздившей родиться со звучной фамилией«Вайтман», двери данного заведения были открыты и днем и ночью. Что не могло нерадовать, надо бы сказать. Хотя иногда и огорчало. Порой хотелось статькакой-нибудь незаметной серой мышкой Петровой или Ивановой. Хотелосьраствориться, затеряться в толпе и не быть той, за которой закрепиласьрепутация «сладкой папиной девочки». Быть просто собой. И не пытаться строитьиз себя ту, каковой мне надлежало быть в обществе.