Читать книгу "Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - Майкл Ховард"

Наконец, прокладка железных дорог внесла совершенно иной, новый аспект в основной принцип наполеоновской стратегии – возможность сосредоточения численно превосходивших противника сил в критический для войны момент. Подобное оперативное сосредоточение было немыслимо в эпоху пешей переброски войск – оно требовало колоссальных затрат времени и сил, тщательно продуманной организации и могло быть предпринято лишь задолго до начала войны. Требовалось призвать максимально многочисленный контингент, соответствующим образом обучить его и только после этого передать в регулярные войска. Армии мирного времени европейских держав стали в основном ресурсом квалифицированных кадров, а для непосредственного участия в боевых действиях требовалось призвать резервистов, обмундировать и вооружить их с имеющихся складов и сформировать из них боевые части и подразделения. Введение и организация воинской повинности, обучение и мобилизация стали необходимым предварительным условием успешного сосредоточения сил. На первый план в стратегии выдвинулось именно эффективное сосредоточение войск, именно оно и стало залогом грядущих побед. Армия, сумевшая заблаговременно осуществить сосредоточение сил, обеспечивала себе решающее преимущество в первом и, возможно, решающем сражении войны, более того, она получала возможность нанесения внезапного удара, целью которого было помешать противнику принять аналогичные меры. У наделенных даром предвидения или агрессивных держав появилась невиданная ранее возможность добиться военного превосходства над своим соседом еще до начала боевых действий.

Ряд совершенно новых преимуществ даровала и промышленность, разработавшая и внедрившая новые технологии производства оружия, обусловленные бурным развитием науки и техники в XIX веке, – в металлургии, баллистике, прецизионной технике. За период с 1815 по 1870 год произошло полное перевооружение как пехоты, так и артиллерии. Ружья наполеоновской эры были гладкоствольными, с прицельной дальностью не больше 50 метров и дальностью стрельбы около 150–200 метров. Заряжались они с дула, и опытный стрелок мог сделать не более трех выстрелов в минуту, и это при условии, что механизм кремневого ружья не давал осечки, как это имело место в сырую погоду. Такие ружья практически не изменились со времен Войны за испанское наследство 1701–1714 годов, как и сущность тактики пехоты. Пехотные батальоны развертывались в 2–3 линии в глубину с тем, чтобы извлечь максимальную пользу из их нестабильного ведения огня. Подобные боевые порядки были достаточно эффективны в обороне, но никак не в нападении. Для наступления французская армия разрабатывала новую методику: линии застрельщиков, предназначенные для подавления обороны противника прицельным изнуряющим огнем по колоннам пехоты, и, самое важное из всего, мобильную и сильную артиллерию для подавления сил обороны противника перед атакой пехотинцев. Оружие застрельщиков, как и ружья пехоты, было гладкоствольным, это были ружья дульного заряжания, как фактически и все оружие, начиная с XV века – нестабильно функционировавшее и довольно неточное с дальностью действительного огня (артиллерия) в 1000 метров или менее. Лишь по части большей подвижности и скорострельности они отличались от оружия, использовавшегося в армиях Монтекукколи и Тюренна. Но к 1870 году основные армии Европы были вооружены винтовками с научной точки зрения точными и нарезной артиллерией, которая могла эффективно использоваться до 3000 метров и более. Это считалось на поле битвы колоссальным прорывом, воистину революционным.

Революционный прорыв ознаменовало и еще одно новшество – возможность заряжать огнестрельное оружие не через ствол, а через казенную часть. Эта инновация была поначалу воспринята военными с недоверием. Далеко не сразу выяснилось, что казенная часть могла быть полностью закрытой, что исключало потери газов при воспламенении пороха и дальнейшее снижение дальности стрельбы, более того, этот вид заряжания значительно увеличивал скорострельность за счет снижения времени на перезарядку оружия. Однако все перечисленные преимущества едва ли не сводились на нет повышенным расходом боеприпасов. Поэтому в британской, французской и австрийской армиях продолжали цепляться за дульнозарядные винтовки, и с ними провели кампании 1854 и 1859 годов. Прусская армия, однако, приняла на вооружение артиллерийские орудия, заряжающиеся с казенной части, и, кроме того, игольчатые винтовки Дрейзе (уже в 1841 году). И хотя этот тип оружия использовался во второстепенных кампаниях 1848 и 1864 годов, только в 1866 году он стал успешно конкурировать с дульнозарядным оружием – превосходство было налицо. Прусские пехотинцы при стрельбе лежа производили шесть выстрелов против одного в сравнении с австрийскими. Только после этого и армии других ведущих государств стали перевооружать свои войска, переходя на огнестрельное оружие, заряжающееся с казенной части, образцы которого лежали в течение многих лет на полках их военных министерств.

Что касалось артиллерии, в этой области даже в 1866 году лидировали французы. Их армия первой полностью перешла на дульнозарядные нарезные орудия, конструкция и изготовление которых лично утверждались Наполеоном III и которые проявили себя весьма эффективными в Италии. Прусская артиллерия в 1866 году состояла частично из нарезных орудий нового типа заряжания и частично из старых гладкоствольных, но ни один тип не проявил себя достаточно эффективно, и их скорострельность в сражениях против Австрии не выдерживала сравнения с французской семью годами ранее в Италии. Но за четыре последующих года прусская артиллерия преобразилась. Благодаря энтузиазму и дару предвидения главного инспектора генерала фон Хиндерзина полевые батареи были полностью перевооружены, получив стальные, заряжавшиеся с казенной части полевые орудия Круппа[1]. Тактическое применение этого оружия было весьма детально изучено и изменено, а с появлением школы артиллерийского дела были установлены совершенно новые нормативы прицельной стрельбы. Эффективность прусской артиллерии стала, по-видимому, самым крупным тактическим достижением в ходе Франко-прусской войны.

Не вызывает дискуссий факт, что введение этого нового типа оружия в корне изменило действия армий на поле боя. Признаком грядущих изменений стало повышение эффективности огня пехоты, когда капсюль пришел на замену прежним кремневым винтовкам, и впоследствии новые боеприпасы стали использоваться застрельщиками, традиционно начинавшими все битвы. Уже было общепринятым, что линия застрельщиков усиливалась за счет колонн резерва для заключительных атак. Теперь появление нарезного стрелкового оружия обеспечило возможность ведения огня с подготовленных позиций на предсказуемые дистанции. Это было столь очевидным преимуществом, что сначала считали, что единственной ответной мерой мог стать рукопашный бой. Это могло быть осуществлено не традиционными колоннами побатальонно, которые не смогли бы устоять и выжить на открытом пространстве, потому что оказались бы сметены винтовочным и артиллерийским огнем, а гибкими формированиями, в полной мере использовавшими укрытия, в которых каждый боец в случае необходимости мог бы действовать по собственной инициативе. Французы продемонстрировали это в Италии в 1859 году. При обучении их пехоты, особенно в егерских формированиях, упор был сделан на скорости, маневренности и сообразительности отдельных солдат. «Французская ярость» – не миф, а качество, которое пруссаки признавали и которому завидовали. Австрийцы при Сольферино были сметены огнем французской артиллерии, не успев даже толком начать отстреливаться из своих ружей, но когда в 1866 году австрийцы попытались скопировать французскую тактику ближнего боя, убедились, что от постоянно стреляющих игольчатых винтовок Дрейзе спасения быть не может[2].