Читать книгу "Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - Анджела Галлоп"

Однако во время написания диссертации я осознала три вещи: работа, которой я занималась, вряд ли когда-либо смогла бы решить проблему мирового голода; я вряд ли найду работу, как и те шесть-семь человек со всего света, кому хоть сколько-то интересно то, что и мне; к тому же я хотела заняться на самом деле чем-то более практичным, что могло бы принести пользу большему количеству людей прямо сейчас.

В то время мы с друзьями довольно часто обсуждали, что собираемся делать дальше со своими жизнями. Однажды летом 1974 года, когда я была в библиотеке, мой хороший друг Стюарт Миллиган протянул мне газету со словами: «Кажется, это может тебя заинтересовать, Анджела». Шариковой ручкой он обвел объявление о вакансии в экспертно-криминалистической службе (ЭКС) МВД Великобритании. Криминалистика как наука никогда не была в поле моих интересов, но явно попадала в категорию прикладных, поэтому я решила: стоит попробовать. Впрочем, первым делом я решила поговорить со своим руководителем, профессором Дэвидом Смитом. Он был блестящим ученым, прекрасным другом и советчиком, который сказал мне: «На такую должность будет много претендентов. Обязательно попробуй, но не возлагай больших надежд на то, что у тебя получится».

Мой муж совсем недавно решил переучиться на солиситора[3]. Нам нужно было оплачивать счета, а других вариантов особо не было, поэтому я отправила резюме и, к удивлению, была приглашена на собеседование.

Я понимала: придется изрядно постараться, чтобы убедить того, кто будет со мной беседовать, что я смогу перейти от морских огурцов к миру уголовной преступности, и впоследствии ругала себя за то, что недостаточно тщательно продумала, какие вопросы могут быть заданы. Позаботься я об этом, мне бы не пришлось ломать голову над умными ответами на вопросы вроде: «Какие следы вы стали бы искать на грузовике, на котором транспортировали краденое?» К тому времени я накопила немало научных знаний, однако ничего из этого, казалось, не могло мне помочь, пока я с трудом придумывала, что бы такое ответить, чтобы это звучало вразумительно. К счастью, мои ответы на вопросы, должно быть, дали понять, что со мной не все потеряно. Вскоре после собеседования я получила письмо с предложением работы в качестве криминалиста.

Мне предложили выбрать одно из восьми учреждений ЭКС в стране, где я хочу служить. Поскольку Питер учился в юридическом колледже, после окончания которого мы могли жить практически где угодно, было не особо важно местоположение работы. Так я выбрала лабораторию в Харрогейте – неподалеку от Шеффилда, где прошли мои радостные студенческие годы. Там и прошел мой первый рабочий день 24 октября 1974 года.

Боясь опоздать, я явилась слишком рано, что мне вовсе не свойственно. Я приехала к внушительному зданию в пригороде, утопающем в зелени. К счастью, кто-то решил приступить к делам еще раньше. Меня тепло встретили и отвели в лабораторию ждать коллег.

Когда я зашла в помещение, первым делом мне бросилась в глаза натянутая в одном из углов пустой комнаты бельевая веревка, на которой была развешана одежда с пятнами крови. Усевшись на стул, я заметила на безупречно чистых поверхностях лабораторных скамей красно-коричневые пятна – выглядело это довольно зловеще. Только я начала раздумывать, что же за чертовщина могла тут произойти, как дверь открылась, и начались мои будни в криминалистике.

Спустя два часа меня познакомили с таким количеством людей и объяснили столько всевозможных тестов и методик, что голова шла крутом. Одним из тех, с кем я встретилась в тот день и с кем у меня состоялся довольно странный разговор, был директор лаборатории доктор Иэн Барклай. Помню, как его требование «при описании вещественных доказательств указывать объем в чайных ложках» показалось мне противоречащим научному подходу. Впрочем, позже все встало на свои места: он объяснил, что «так обывателю проще понять количественную оценку вещдоков». Этот совет не раз мне пригодился, когда я начала давать показания в суде и поняла, что присяжным и другим людям без технического образования не всегда просто представить объем, выраженный в миллилитрах. Вообще доктор Барклай был весьма интересной личностью. Дело настолько поглощало его, что он почти не отдыхал. Как мы любили говорить, догадаться о том, что доктор Барклай должен быть в отпуске, можно только по сандалиям, в которых он в таком случае приходил на работу.

Обилие новой информации в первый же день немного пугало, но меня заверили, что работа покажется мне по-настоящему интересной, и люди, с которыми предстоит трудиться, чрезвычайно дружелюбны. Омрачало это лишь осознание того, что мой непосредственный руководитель Рон Ауттеридж не особо радовался появлению в своей группе женщины.

Конечно, я не была единственной женщиной в коллективе ЭКС, но единственной из тех, кому предстояло стать так называемым отчитывающимся сотрудником, чья работа заключалась в посещении мест преступлений, написании отчетов для полиции и адвокатов обвинения, а также даче показаний в суде, когда возникала необходимость. Тот факт, что мне предстояло стать единственной женщиной в этой роли, сегодня кажется чем-то невероятным, как из соображений гендерного равенства, так и с учетом того, что теперь в криминалистике дам больше, чем мужчин. Тогда же все было иначе. Тем не менее я отшатнулась, когда мой новый начальник чуть ли не первым делом сказал мне: «Я знаю, тебя взяли, чтобы ты потом стала отчитывающимся сотрудником, но ты должна понимать: я считаю, что женщины не должны делать заключения по уголовным делам. Это неподходящая для женщин работа. Называй меня старомодным, если хочешь, однако я считаю, что женщине место дома – буквально у раковины на кухне».

Да, не самое многообещающее начало для профессиональных отношений, на которое я могла рассчитывать. Эпоха, как я уже говорила, была другая. Кажется, я на это ничего не ответила. И хотя в первые месяцы отношение Рона ко мне было ужасным, вскоре я поняла, что он никому не дает спуску. Несмотря на постоянно серьезное выражение лица, которое, казалось, подчеркивало его грубые черты, глаза обычно горели огоньком, и не все его слова следовало воспринимать всерьез. Облегчением было осознать, что его женоненавистническая резкость была уравновешена отношением коллег – их духом товарищества, приветливостью и поддержкой.

Здание ЭКС в Харрогейте оказалось бывшим домом матери актера Майкла Ренни, сыгравшего Гарри Лайма в популярном телесериале 1960-х годов «Третий человек». Главная биологическая лаборатория была сооружена путем объединения нескольких комнат на втором этаже. Там в сохранившихся мраморных раковинах мы проводили анализы для определения группы крови. Помню и ванную комнату, где проводили более сложные химические анализы. В оранжерее мы выращивали коноплю – спешу добавить: исключительно для оценки урожайности. Что касается нескольких конюшен, там мы устроили стрельбища. Бог знает, что думали обо всем этом наши соседи, ведь это был тихий и добропорядочный жилой район. Возможно, постоянное присутствие полицейских машин, которые что-то привозили, внушало людям уверенность, что все в порядке. А может, и нет.