Читать книгу "Эндора - Лариса Петровичева"

Ничего не произошло. В доме было тихо, за окном по-прежнему слышался негромкий перестук капель, и демоны в облаках пламени и серного пара не появились, чтобы сожрать Катю. Ничего не случилось. Палец неприятно саднил, и наваждение исчезло; Катя захлопнула книгу и подумала, что она выглядит, как дура набитая, и слава богу, этого никто не видит. Сестра месяц назад съехала к своему парню, а мама снова устраивает личную жизнь — на сей раз в столице, с бывшим одноклассником. Катя жила одна, и свидетелей ее позора не было.

Дура дурой. Привороты, ага. Черные-пречерные. Кирилл ее никогда не любил, однажды придумал какую-то нелепую отговорку и теперь, уж конечно, о Кате и не вспоминает. Мало ли кто кому чего наговорил, чтобы избавиться от навязчивой поклонницы? И не такого наговорить можно. А ведь Катя никогда не была навязчивой, Катя почти не отсвечивала на его горизонте… Что же ей теперь, в институт не ходить, если они учатся в одной группе? Кате стало настолько горько и обидно, что в носу защипало, и внутренний голос сказал: да, теперь можно.

И Катя разревелась. Настолько громко и обиженно, настолько по-детски, что за всхлипами не сразу поняла: в дверь звонят, причем очень настойчиво. Проведя ладонями по щекам и сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы окончательно прийти в себя, Катя отправилась в коридор и посмотрела в глазок. На площадке стоял высокий мужчина в темной куртке, и этого мужчину Катя не знала.

— Кто? — негромко и осторожно осведомилась она. Райончик, в котором жила Катя, имел дурную славу, и просто так открывать дверь было верхом неосторожности.

— Сосед ваш снизу, из пятнадцатой квартиры, — откликнулся мужчина. — Девушка, вы заливаете меня. Откройте, что ли?

— Да ладно! — воскликнула Катя, отпирая дверь. Она совершенно точно знала, что никого не может заливать — пусть пройдет и убедится. И уже потом, когда незнакомец властно отодвинул ее и прошел в квартиру, Катя подумала: я дура. Ой, какая же я дура.

В пятнадцатой квартире уже семь лет никто не жил.

Незнакомец — тощий, белобрысый, двигавшийся очень мягко, но так, что от каждого его жеста исходило ощущение невероятной опасности — захлопнул дверь и вытеснил Катю из коридора в комнату.

— Где книга, барышня? — осведомился он: негромко, очень вежливо, но Кате стало предельно ясно, что при необходимости этот человек может вырезать ей сердце и не охнуть.

— Какая книга? — прошептала Катя, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Дура, стучало в голове, дура, впустила какого-то психа… Сама впустила. Словно откликаясь на ее мысли, палец пронзило болью, и, опустив глаза, Катя увидела, что из прокола струится кровь. Бодро так струится, уже накапала небольшую лужицу на линолеум. Незнакомец взял ее за запястье — Катя содрогнулась от прикосновения чужой холодной ладони — оценил кровотечение, и угрюмо произнес:

— Черная связка, не так ли?

— Откуда вы зна…, - опешила Катя и, цепенея под тяжелым взглядом каре-зеленых глаз, смотревших на нее с таким бешеным напором, что любая воля к сопротивлению исчезала напрочь, ответила: — Да. Черная связка.

— Где книга? — повторил незнакомец, по-прежнему мягко, но уже с нажимом.

— На кухне, — негромко откликнулась Катя. Пусть забирает эту книгу и проваливает на все четыре стороны. — На кухне, на столе.

Незнакомец повлек Катю к кухне и там, увидев книгу, Катя нежданно-негаданно ощутила мгновенный и очень острый призыв к неповиновению. Какого черта? Это ее книга, ее собственная, и если этот белесый хмырь собирается присвоить чужое, то ничего у него не выйдет, Катя не позволит. То, что белесый хмырь откуда-то знает и про книгу, и про сделанный Катей приворот, ее почему-то не удивляло. Об этом и мысли не было.

О том, что на полочке стоит подставка для дорогого комплекта ножей, привезенная мамой из Москвы, незнакомец, разумеется, не знал. Катя завела свободную руку за спину и нащупала рукоять одного из ножей — она словно сама легла в ладонь, плотно и удобно. Когда незваный гость протянул руку к раскрытой книге, Катя беззвучно вытянула нож и приготовилась нанести удар. Действовать надо было быстро и решительно. Катя откуда-то знала, что если вонзит нож ему в шею, то он умрет, даже не поняв, что умирает.

— Ты сейчас собираешься зарезать человека, — скучным голосом сообщил незнакомец. Поддев пальцем обложку, он с брезгливой миной захлопнул книгу и наконец-то отпустил Катину руку. — Убить. И не испытываешь ни колебаний, ни сомнений, ни угрызений совести.

Нож вывалился из вспотевшей ладони и зазвенел по кафелю. Боль в кровоточащем пальце усилилась, и Катя поняла, что рука скоро онемеет полностью.

— А зачем вы… — начала было она. — Это моя книга. Я купила ее в Ленинке, на распродаже. Кто вы такой вообще?

Незнакомец улыбнулся, и Катя почувствовала, как наваждение уходит, убегает, словно вода в сток — и понимание того, что она, Катя, третьекурсница факультета социологии, отличница, приличная и порядочная девушка, которая таракана боялась прихлопнуть и в детстве уносила дождевых червей с асфальта, чтоб их не раздавили, только что чуть не убила человека, окончательно лишило ее сил и воли и заставило сползти на пол. Незваный гость снял куртку, небрежно бросил ее на ближайший табурет и сел рядом с Катей.

— Меня зовут Эльдар, — представился белесый хмырь, — и боюсь, что у меня для тебя очень плохие новости.

Эльдара убили семь лет назад, весной — в саду перед его домом цвели абрикосы, и с тех пор он всей душой ненавидел их тонкий аромат. Стоило ему появиться, как Эльдар невольно вспоминал, что однажды волшебник-недоучка, руководимый чужой волей, раздавил его одним ударом, словно муху свернутой газетой. Выполнив поставленную задачу, марионетка ушла, а труп Эльдара обнаружили и отвезли в морг. Он играл, проиграл, и все закончилось.

Эльдара похоронили очень скромно и тихо. Родственников у него не было, а немногочисленные друзья выпили над свежей могилой по рюмке водки, привезенной неприятным типом из похоронного агентства, и разошлись по своим делам. Кругом цвела весна, солнце светило совсем по-июньски, и никому не хотелось тратить время, торча на погосте ради того, кто уже никогда и ничего для них не сделает. Есть и более приятные дела.

Впрочем, свежая могила Эльдара в отдаленном уголке кладбища все-таки привлекла к себе внимание — поздно ночью сюда пришел Геворг Гамрян, декан математического факультета местного педагогического института. Некоторое время Гамрян задумчиво рассматривал холм и венки, а затем раскинул руки в стороны и три раза хлопнул в ладоши, пробормотав в усы что-то неразборчивое. Несколько минут ничего не происходило, но затем Гамрян ощутил, как мелко задрожала земля, словно что-то большое поползло под его ногами, стремясь отыскать выход на поверхность.

Венки закачались и соскользнули с могильного холма. Деревянный крест, наскоро поставленный до тех пор, пока наследники покойного не озаботятся приличным памятником, дрогнул и покосился, но все-таки устоял. Могильный холм вздулся изнутри, и Гамрян увидел, как осыпается земля, выпуская то, что неудержимо прорывалось наверх. Вскоре движение прекратилось, дрожь почвы улеглась, и ночные птицы, встревоженные странным происшествием, беззаботно засвистели снова.