Читать книгу "Остров Ним - Венди Орр"

Каждый день они возились в огороде – даже если Джек себя не помнил от радости, что открыл нового моллюска или бабочку. Они поливали огород, если земля засыхала, выдёргивали сорняки, собирали спелые плоды. Джек выстроил трёхстенный навес для всяких инструментов и орудий. Там хранились и багор для бананов, и любимая штуковина Ним – огромное мачете, которым Джек срезал бананы с веток.

Сначала шли огородные дела, потом надо было наловить рыбы на ужин и проверить, не вынесло ли на берег древесины, бутылок или ещё чего-нибудь. А после этого Ним шла в школу.

Хотя это только так называлось – «школа». Вообще-то, ни за какой партой Ним не сидела, да и здания у этой школы не было. Просто Джек и Ним сидели в темноте на берегу и изучали звёзды или карабкались на утёсы посмотреть на птичьи гнёзда. Ним понимала язык дельфинов, знала всё о малютках-крабах, которые пускаются в путь по волнам на кокосовых скорлупках, умела слушать ветер и смотреть на облака.

Порой они с Джеком весь день напролёт только ворчали, как морские львы, или клекотали, как птицы-фрегаты, или покачивались, как планктон.

До планктона Джек был сам не свой. Ним любила не весь планктон, а только тот, что ярко сияет в море по ночам, а вот Джеку нравился всякий. Потому что планктон – это такие незаметные, но в то же время очень важные создания, ведь планктоном питается мелкая рыбёшка, а мелкую рыбёшку ест крупная рыба, а крупную рыбу ест самая-здоровенная-рыбина. В общем, если бы не планктон, никакой рыбы в море не было бы.

Однако Ним предпочитала тех зверушек, которых можно разглядеть и с которыми весело. Поэтому, когда Джек сообщил, что уходит в море на три дня собирать планктон, Ним решила остаться дома.

– Я буду звонить каждый вечер на закате, – предупредил Джек. – И ещё проверяй почту. Если я не дам о себе знать через три дня, зови на помощь.

Но Ним за Джека не особо волновалась: он ведь лучший в мире моряк, что с ним может случиться? И Джек тоже не особо волновался за Ним, потому что она не одна, а с Шелки. А Шелки порой забывает, что Ним сильная и смекалистая, и нянчится с ней, словно Ним – несмышлёный зверёныш.

Бывает даже, что вожак морских львов лаем зовёт Шелки рыбачить или устраиваться на ночлег в семейном кругу, но та всё равно не отходит от Ним.

2

В первый свой самостоятельный день Ним делала то же, что и обычно, когда Джек был дома. Временами она даже и не вспоминала, что его здесь нет, – казалось, он просто на другом конце острова, делает замер в Шипящих камнях или пересчитывает яйца в чаячьих гнёздах.

Но ближе к вечеру поднялся ветер.

Когда Ним сидела на берегу, провожая солнце и ожидая звонка, это был едва заметный ветерок. Когда в телефоне раздался голос Джека, ветерок этот чуть шевелил верхушки пальм.

– Ну как планктон? – спросила Ним. – Что-нибудь стоящее есть?

– Миллионы, – ответил Джек. – Миллиарды. И ещё тут есть прожорливые птички. Им кажется, будто я рыбачу.

– Не наши птички?

– Не наши, как же. Один здоровенный тип, которого ты зовёшь Галилеем, пикировал на меня, решив, что микроскоп – это рыба. Я велел ему проваливать домой и доставать тебя.

– Он и доставал! – прыснула Ним. – Я всего-то сегодня поймала маленькую рыбёшку, и ту он у меня вырвал из рук. Я плюнула и пошла читать на Шелкин утёс.

– И что за книжка?

– «Горное безумие». Ты говорил, что это твоя любимая, помнишь?

– Говорил, – подтвердил Джек.

– Потому что интересная?

– Мне нравятся люди, о которых там написано, – объяснил Джек. – С Героем я вполне мог бы подружиться, так мне показалось.

– Здорово было бы подружиться с кем-нибудь говорящим.

– Хрр-брр-чавк, – старательно выговорил Джек на языке морских львов. – Чем Шелки не говорящая? Просто рассказчица из неё не очень.

Ним погладила Шелки на всякий случай: а то вдруг ещё обидится.

– И почту проверять не забывай, – продолжил Джек. – Пиши, что я отвечу через несколько дней. Если только это не «Отвязные туристы». Уж лучше шесть голодных акул, чем один розовый корабль.

– Лучше смерч посреди моря!

– Лучше жерло Огненной горы… или встреча с невыспавшейся Ним, – сказал Джек. – Так что допоздна не засиживайся!

Ним послала в телефон игуаний поцелуй и зашагала назад, к хижине. Ветер лохматил ей волосы и холодил щёки.

В хижине было уже темно. Ним проверила почту. В большом-большом мире она никого не знала, не от кого ей было ждать писем. И всё равно ей сделалось как-то одиноко при виде папки «Входящие», в которой не было ни единого непрочитанного письма.

– Спокойной ночи, Шелки! – крикнула Ним. – Спокойной ночи, Фред!

Фред уже мирно спал в своей пещерке возле хижины, а Шелки что-то тихонько поворчала в ответ.

Ним улеглась на тюфяк, включила фонарик и раскрыла книгу.

Волны накатывали на риф и шебуршали по песку. Ветер тревожно свистел в щелястых стенах, а в доме не слышалось ни Джекова бормотания, ни шелеста страниц. Никаких привычных, спокойных звуков.

Ним чувствовала себя взволнованной, и очень храброй, и ещё самую чуточку напуганной. Но вторая глава «Горного безумия» оказалась такой интересной, что Ним с головой ушла в приключения Героя и заснула с мыслями о нём.

Ветер крепчал. Он завывал у порога и голосил в окнах. Он смеялся над Ним, потому что Джека рядом не было, а сама она не знала, чего ждать от этого ветра. Может, он просто дразнится, а может, собирается превратиться в бурю, повырывать с корнем деревья и смести с лица земли хижину.

Ним включила фонарик и вышла наружу.

На луну набегали облака, звёзды скрылись, хлестал дождь. Ним споткнулась и едва не выронила фонарик. Но на фоне ночи темнел силуэт Шелки, и её лай звучал громче завываний ветра.

Шелки потыкалась носом в плечо Ним и свернулась вокруг неё, крепко прижавшись. Ветер с рёвом умчался, буря грозно махнула хвостом над морем, а Ним осталась в своём уютном убежище, где так тепло пахло мехом Шелки.

Наутро весь берег оказался усыпан кокосами; в крыше образовалась дыра. Зато солнечная батарея не пострадала, и спутниковая тарелка по-прежнему торчала над хижиной, как гигантская половинка кокоса, в ожидании посланий со всего света.

В хижину ветром намело полно песка. «Горное безумие» валялось раскрытое, а газетную вырезку, служившую Джеку закладкой, прилепило к стене. Ним вложила её назад в книжку и занялась уборкой. Она вынесла наружу и вытряхнула свой тюфяк, вымела песок и обтёрла старой футболкой ноутбук, Джековы научные штуковины, свои обточенные морем деревяшки, ожерелье из ракушек и мамину фотографию. У мамы на снимке были такие сияющие глаза и рот до ушей, и вся она выглядела такой невозможно счастливой… Потому что как раз собиралась исследовать содержимое китового чрева.