Читать книгу "Большая игра - Александр Горский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шеф идет, — промолвил, вставая, единственный из присутствующих не участвовавший в перепалке Тукай.
— Добрый вечер, друзья мои! — приветствовал собравшихся президент. — Ну что, господа министры-капиталисты, рад вас видеть, — президент улыбнулся, мгновенно окинув всех внимательным взглядом, — а то я тут за три дня уже заскучать успел. Петров, правда, не дает расслабиться, бумаги на подпись все время подкладывает. Я поражаюсь, когда их только сочинять успевают… Камин затопили? Ну и славненько! Коленька, капни мне коньячку самую малость для храбрости. Хочу с вами один вопросик обсудить щекотливый.
«Ему уже пятьдесят шесть, а он все Коленька, — Рудин презрительно взглянул на засуетившегося председателя суда, — а вопросик, судя по всему, весьма серьезный. Шеф из-за ерунды всех собирать не стал бы. Интересно, что президент задумал, он уже хоть и не молод, но сил и энергии на десяток сорокалетних хватит».
Президент сделал небольшой глоток коньяка, с явным удовольствием оглядел собравшихся и вымолвил:
— Итак, друзья мои, процитирую классика. Я устал. Я ухожу.
Воцарившуюся в зале тишину нарушало только негромкое потрескивание дров в камине. Собравшиеся соратники президента лишь переглядывались, пытаясь скрыть свои эмоции и понять настроение остальных.
— Сергеич, надеюсь, не в монастырь? — наконец разорвал молчание Рудин. — А то помню, Иван Грозный как-то в монастырь ушел и оттуда наблюдал, чего без него в государстве твориться будет.
— Нет, поближе, в Совет Федерации. Думаю, пожизненное сенаторство меня вполне устроит. О, Кириллову забыл позвать! Ну да ладно, она не обидится, пока обсудим все в узком кругу. Как, чего, когда, а главное — кто?
— А главное, зачем? — подался вперед до этого абсолютно невозмутимый Тукай. — Зачем, Сергеич? Куда уйдешь, какие сенаторы? Зачем нам в эти игры играть, чем мы хуже белорусов? Давно пора снимать эти ограничения на число сроков. Мы суверенное государство и сами решаем, кому сколько лет у власти быть. Чего на Европу коситься? Она этого не оценит. Они как завелись когда-то, так до сих пор половину санкций не сняли. Зачем нам эти рокировки?
Президент вскинул руку, призывая к молчанию.
— Нет, Алексей, это не рокировка. Я устал тянуть этот воз. Я вообще порой жалею, что не сделал этого раньше, ну да что теперь. А сейчас хватит. Я устал от всех этих бумаг, этих приемов, перелетов. От косяков ваших устал. Вы начудите чего, а все за моей подписью, все на благо… хотя у вас этого блага на сто поколений хватит. Вот и я поживу. Пока здоровье позволяет. Высплюсь наконец. Всё, закрыта тема, не злите меня. А будет скучно, буду в Совете Федерации выступать, все, кому скучно, все там кучкуются.
Тукай кивнул, он много лет знал президента и понимал его великолепно, если этот человек принял решение, то изменить его спорами невозможно.
— Я понял, Сергеич. Ты уходишь. Это ясно. Что дальше? Кто на новенького?
— Хороший вопрос, — усмехнулся президент, — актуальный. Было над чем подумать. А может, Алексей, ты кого посоветуешь? Или сам метишь?
В светло-серых, почти голубых глазах Тукая вспыхнули и тут же погасли маленькие угольки.
— Сергеич, ты знаешь, я везде за тобой. Как ты скажешь, так и будет. Скажешь — пойду и в президенты, а скажешь другое — пойду и в Совет Федерации досиживать.
— Не худшее место, чтоб досиживать, — вкрадчиво заметил Петров. — Я бы сам не отказался.
— Придет время, не откажешься, — объявил президент. — А пока о сменщике. Страна у нас большая и, увы, бестолковая. Стране нужна рука. Рука сильная, которая не даст пойти вразнос и всей этой пене либеральной повсплывать опять, а раз сильная, — значит, и молодая. Среди нас такого человека нет. Коля, ты только молчи! Я тут поразмыслил на досуге, перебрал варианты. Вариантов немного. Уж больно все зачистили за последние годы, перестарались малость. Лидеров не видно, одни лизуны. В общем, так. — Президент встал и обвел взглядом присутствующих. Те торопливо поднялись со своих кресел. — На должность будем выдвигать Жамбаева. — Президент с усмешкой поднес палец к губам. — Тихо! Сейчас ничего не говорим. С мыслью надо вам всем переспать, а завтра обсудим детали. В десять жду в кабинете.
Президент быстро вышел из павильона, и стеклянные двери бесшумно закрылись за ним. Тукай молча опустился в кресло и закрыл лицо руками. Петров и Оленин продолжали стоять, глядя вслед удаляющейся фигуре сквозь панорамное остекление павильона.
— Мать вашу, ну как так?! — выдохнул Рудин и, опустошив до дна свой бокал с виски, вновь потянулся к бутылке.
Имя Жамбаева было всем присутствующим хорошо знакомо. Слишком хорошо. Так же, как был известен его жесткий характер и неприятие любых авторитетов, кроме действующего президента. Быть может, именно поэтому решение собравшего их человека настолько ошеломило всех в зале, что они, посидев еще некоторое время молча, так же молча разошлись по приготовленным для них гостевым апартаментам.
Кремль, два месяца спустя. Сорок семь недель до Нового года
— Ну, что скажешь? — Подгорный поставил на стол поднос с бутербродами и соком, добытыми после десятиминутного стояния в очереди делегатов партийного съезда.
— А что сказать? Буфетов могло бы быть и побольше, а в целом неплохо, кормят нормально. — Делегат от одного из восточных регионов Алферов, здоровяк с красным лицом, уже опустошил свою тарелку и прикидывал, стоит ли становиться в длинную очередь по новой.
— Да я не про жрачку, — Подгорный укоризненно вздохнул, — я про Жамбаева. Это ж дичь дикая. Ты представляешь, что он со страной сделает.
— Не, не представляю, — беззаботно ответил Алферов, — потому как ничего он не сделает. Не дадут. Не поддержит никто. Ты ж видел, когда Оленин его кандидатуру зачитывал, они там в президиуме все в столы уткнулись от стыда, а шум в зале какой стоял. Я даже матюки слышал. И это у нас. Мы номенклатура. — Он поднял вверх указательный палец, подчеркивая важность слова. — Мы, можно сказать, люди подневольные. А что там будет? — Алферов махнул рукой куда-то в сторону. — За кремлевским забором? Папа решил уйти, это его выбор, но так чудить напоследок даже ему не дано.
Подгорный нервно оглянулся.
— Ага. Не дано. А кто ему об этом скажет, ты, что ли? Раз на съезд вынесли — значит, в узком кругу уже все порешали и старцы со всем согласились. Да ладно, старцы, они со всем всегда согласны, им лишь бы старость спокойно встретить, остальное по барабану. Но голосовать-то нам… ладно, — он с сожалением посмотрел в сторону буфета, который штурмовали делегаты, — пошли в зал, в перерыве собрания по округам будут, ну а потом и нашего кандидата послушаем. Ты видел? Он даже галстук надел сегодня по такому случаю.
Жамбаев чувствовал неприязнь зала, чувство это было не новым и взаимным. Уже не один год он принимал участие во всех мероприятиях федерального масштаба, но отношение к нему за это время не изменилось. В глазах окружающих он видел в основном страх, иногда ненависть, но, как правило, все эти эмоции были прикрыты прозрачной вуалью искусственной радости или деланого безразличия.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Большая игра - Александр Горский», после закрытия браузера.