Читать книгу "Цвет сакуры красный - Борис Орлов"

Это над ним наклонился отец. «Ну, еще бы, – подумал Всеволод. – Что этому бугаю сделается?» Парень с трудом разлепил глаза. Разумеется! Отец выглядит так, словно бы вчера и не пил ничего крепче кефира или кваса. Ну, на самый край – легкое столовое вино, в котором и градусов-то почти нет. И как с ним тягаться? Хотя, соревнование было явно нечестным: Волков-старший вчера первый раз вон за сколько времени выпил, а Всеволод, между прочим, уже почти месяц гулеванит. Как из армии вернулся, так и пошло-поехало…

Охая и тихонько матерясь, с трудом волоча заплетающиеся ноги, поминутно хватаясь за стены, парень добрался до ванной.

- Ё…! Это что, я?

Из зеркала на Волкова-младшего смотрела помятая физиономия натурально зеленого цвета. Так вот почему отец выдал это «молодо-зелено»… М-да… Надо было вчера соображать, с кем пьешь. Папанины друзья – нет, они конечно очень хорошие и интересные люди, и повоевать успели, и вообще, но пить с ними водку – ой, мама! Даже под ту замечательную закуску, которой у них всегда уставлен весь стол. Не стоило с ними состязаться в умении пить. Как, наверное, не стоило бы состязаться с ними и в умении стрелять, например. Или бить морды. Или гнать блиц-допрос. Не стоит, потому что у папани и его друзей другая школа. Совсем другая…

- Уф-ф-ф-ф! А-а-а-а!

Всеволод сунул голову под струю холодной воды. Помогло, но не очень, а потому парень разделся и залез под холодный душ. Ага, вот так-то лучше…

- Папаня! Папаня-а-а!

- Чего тебе, дитятко?

- Я больше не пью!

- Молодец! Пей меньше, а то на тебя с утра смотреть страшно, – хохотнул Волков-старший. – Только если ты пить закончил, то не соблаговолишь ли ты мне поведать: чем же ты конкретно собираешься заниматься остаток июля и весь август? Если я правильно помню, то занятия в институте у тебя начинаются в сентябре, так?

- Ну, я это… – Всеволод задумался, заодно сунув в рот зубную щетку. Прополоскал рот, а затем спросил, – Бать, а у тебя когда отпуск?

- Чего?

Отец молчал, и с кухни доносилось только аппетитное шипенье жарящейся яичницы. Сын уже подумал, что тот не расслышал вопроса, и совсем-совсем собрался повторить, когда отец очень спокойно ответил:

- Отпуск у меня в августе. Но, честно говоря, я не думал, что ты соберешься со мной, стариком, болтаться.

Парень хмыкнул: отец явно рисовался, и не хотел показывать, на сколько он доволен. Волков-старший сына любил, а после того, как овдовел, так и вовсе стал парню и отцом, и матерью, и старшим братом, и лучшим другом.

- Я уже от своих друзей-приятелей охреневать начал, а вчера с твоими друзьями вовсе думал, что богу душу отдам, – сообщил Всеволод-младший. – Я вот чего подумал: может, на охоту смотаемся?

Он хотел сказать еще добавить, что ему все два года службы больше всего хотелось посидеть у костра плечом к плечу с отцом. Просто помолчать… или не молчать. Или вот еще послушать рассказы отца о его молодости. Папаня в молодости погулял крепко – вон, даже его умудрился еще во время службы в армии зачать. Лежал в госпитале, в который угодил с тяжеленной контузией – подарочком от афганских духов. А когда подочухался – здравствуйте вам! Познакомился с местной девчонкой – не азиаткой, а вполне себе русской, и – ухнул по самую маковку в любовный омут. Чуть ли не на третий день предложение сделал, благосклонно принятое – вот и получился Севка. Папаня на дембель – а ему тут и подарочек. Сын. Наследник…

Но в этот самый момент затрезвонил мобильник, и волей-неволей пришлось шлепать в комнату, а там объясняться со старым еще школьным приятелем. И обидеть не хочется, и встречаться – тоже. Так что придумывая объяснения, Всеволод с трудом выцарапался из похмелья. А потом, окончательно отказавшись от встречи, он потопал на кухню. Тут же перед ним на стол шлепнулась маленькая чугунная сковорода, на которой исходила душистым паром крепко наперченная яичница с хрустящими шкварками.

- Лопай, – скомандовал Волков-старший. – Сейчас еще чайку покрепче да погорячей – совсем очухаешься.

Он снял с плиты вторую сковороду и принялся за еду. Некоторое время Волковы молча жевали, прихлебывая чай.

- На охоту, стало быть? – спросил отец, закуривая после завтрака. – Ну, давай. В Карелию махнем?..

…По дороге бойко катил старенький, но ухоженный Форд «Бронко». Отец и сын Волковы ехали в Карелию, торопясь к открытию сезона утиной охоты. В последний момент отец едва-едва не пролетел с отпуском: на заводе, где старший Волков был начальником производства случился пожар. Но последствия удалось ликвидировать в рекордно короткие сроки – сын примерно представлял себе, как именно его отец добивался от своих подчиненных ударной работы! – и вот, долгожданный отдых в карельских лесах.

- Жаль, собаки у нас нет, – заметил сын. – Придется только с подхода, да по болотам пошарить… Папань, – он повернулся к отцу, – ну сколько лет уже, как Клин помер? Ну давай нового пса заведем, а?

- Ты, давай, за дорогой следи, – огрызнулся Волков-старший. – Заведи себе машину и вертись в ней за рулем сколько душе угодно, а мне моя лошадка[1] дорога. Хотя бы и как память.

Парень только вздохнул: вот в этом весь отец. Привязывается к людям или вещам так, что потом никак не может успокоиться. Потому, наверное, больше и не женился, когда мама… когда у нее тромб… Словом, когда ее не стало. И собаку новую заводить не хочет, потому что Клин для него был и не собака вовсе, а полноправный член семьи. Тут он вдруг подумал: а как это будет, когда он, Севка-младший, надумает создать свою семью? Отец, он что – один останется? Совсем?

Словно бы в унисон его мыслям завопил мобильный. Младший Волков вытащил из кармана трубку, посмотрел на экран. Ну, вот, пожалуйте! Анечка, чтоб ее приподняло и по заднице шлепнуло. По весьма сексуальной заднице, надо признать, но все-таки. Кроме смазливой мордахи и довольно-таки аппетитной кормы у девушки должно еще что-то быть. В черепной коробке, например.

Ох, как же Анечка огорчалась, когда Сева решил пойти по стопам отца и после первого курса рванул на всех парах в военкомат. Откуда и отправился служить в Дагестан. И довелось ему и по зеленке пошариться, и пострелять не только на стрельбище, и, между прочим, медаль Суворова, тоже не абы что. И дают ее не всем подряд, а очень даже…

Как тогда Анечка убивалась, как на проводах старалась. Чуть не всю Камасутру с ним за одну ночь прошла. А на присягу не приехала. Зато теперь прямо-таки рвется в бой. С целью создания крепкой, образцовой семьи. А ему это зачем? Кого в постель уложить, он и без нее найдет, а о чем с ней говорить? Да и отец, хотя и молчит, а ведь кривится от перспективы заполучить такую невестку…

Телефон секунду замолк, а потом снова разразился оглушительным воем: Сева записал на звонок сирену воздушной тревоги, и ставил его на особо «приятных» абонентов…

- Чего трубку-то не берешь? – поинтересовался Волков-старший. Он скосил глаза, мельком глянул на экран, – Ну ответь, девушка же волнуется…