Читать книгу "Учись слушать. Серфинг на радиоволне - Марина Москвина"

Мои родители, Люся с Левой, познакомились на радио, так что радиоволны пронизывали меня еще до зачатия. Люся работала в молодежной редакции, Лева – в «международной жизни».

Я с детства не понимала, где можно работать, кроме как на радио. Приемник у нас на кухне разговаривал бодрым маминым голосом. Когда она уезжала в командировку на целину или в шахты Донбасса, из дальних городов и весей в Москву на перекладных стремительно доставляли ее ликующие интервью и репортажи, а мы с бабушкой краем уха прислушивались, ловили в эфире – как Люся там, кто ей целует пальцы…

В 1957 году она утирала слезы Симоне Синьоре, повздорившей с Ивом Монтаном на первом Международном фестивале молодежи и студентов в Москве, даже отдала плачущей легенде французского кинематографа свой сухой носовой платок. А кружевной платочек в слезах Симоны Синьоре более полувека лежит у нас на книжной полке в книге Ива Монтана «Солнцем полна голова»!

Первой, кого увидела в июне 1963 года на пути в родной городок Валентина Терешкова, единственная женщина тогда на Земле, побывавшая в космосе, это нашу Люсю с микрофоном.

Было заранее условлено, что на Минском шоссе, не доезжая до Ярославля, Терешкову как будто остановит народ, хлынувший от избытка чувств навстречу. В назначенный час толпы земляков с духовым оркестром двинули вдоль шоссе. Ну и, видимо, хотели как лучше – львиную долю пути в тот день покрыли дымящимся черным асфальтом.

Прибыли радио, телевидение, а Терешкова запаздывает. Стало припекать. Внезапно по рации пронеслось:

– Едет! Едет!

Камеры на изготовку, на середину шоссе выплывает дородная женщина в кокошнике с хлебом-солью на расписном полотенце. Естественно, дорога свободна, ведь никаких других машин сюда не пропускают.

В конце концов, словно мираж в раскаленной пустыне, возникает автомобиль, рассказывает Люся, самой лучшей марки, какая только была на нашей Родине. За ним почетный эскорт. Включаются камеры, микрофоны! Вся эта кавалькада подъезжает. Распахивается дверь – появляется ножка в туфельке на каблучке, вторая ножка, юбочка. Выпархивает наша Валя Терешкова. И – о ужас! – шагу не может ступить. Жара, свежий асфальт, она увязла в туфельках на каблучках, как мотылек в янтарной капле.

Все кинулись доску искать, чтобы легендарная женщина-космонавт смогла перейти через дорогу, здесь же не космос! А Люся подлетела к ней в своих непотопляемых «лодочках» с магнитофоном и в такой напряженной обстановке взяла у Валентины Терешковой эксклюзивное интервью.

…Та только попросила свои первые фразы в эфир не давать.

А незабываемый случай, когда наша Люся в 70-х ездила в Горный Алтай к знаменитейшей женщине-чабану! Потомственный чабан в пятнадцатом колене, орденоносец, депутат Верховного Совета, у нее и муж чабан, и маленькие дети уже мечтали стать чабанами, короче, идеальный Люсин собеседник, герой программы «Трудовые резервы».

Вот Люся едет на поезде, летит на вертолете, несется в грузовике по горному серпантину, карабкается на скалистую кручу. С громадным трудом отыскивает свою героиню на высокогорном пастбище, включает магнитофон и говорит:

– Уф! Я приехала к вам из Москвы, ваша слава как чабана донеслась до столицы, такой вы прекрасный и знатный специалист, мастер своего дела. Говорят, ваши предки чуть ли не до пятнадцатого колена были чабанами? Это правда?

Та отвечает утвердительно:

– Ну!

Люся:

– Значит, ваша прославленная трудовая династия не первый век трудится на этой ниве?

Та отвечает:

– Ну?!

– А ведь, в сущности, – говорит Люся доверительно, – это совсем не женская профессия! Больше месяца вдали от дома, в одиночестве, кругом лес, волки. Вам бывает страшно?

– Ну?! – отвечает ей женщина-чабан.

– Но вы все-таки любите горы, свои стада и плывущие по этим зеленым пастбищам облака?

– Ну?.. – мечтательно произносит Люсина героиня.

– А вот вы еще ведете большую общественную работу. Шутка ли – депутат от всего Алтайского края! Они, наверное, скучают, когда вы уезжаете на заседания Верховного Совета? – и Люся показала на овец.

– Ну?! – женщина-чабан улыбнулась…

– А ваши дети – тоже будут чабанами?

– Ну!..

А туман уже ложится на вершины гор, зажглись первые звезды. Где-то вдалеке послышался волчий вой. Тут водитель грузовика говорит Люсе:

– Закругляйтесь, поехали обратно, туман, плохие дороги, пора спускаться вниз.

Тогда Люся напоследок, в отчаянии:

– А вот ваши внуки, неужели и они станут чабанами?

– НУ?! – услышала она в ответ.

Фото Аркадия Ревенко

Март, 1958, г. Шахтерск Донецкой области, ударная комсомольская шахта «Винницкая», сооруженная в 1957 г. и досрочно выдавшая на-гора первые тонны угля. Могла ли туда не устремиться моя Люся?

«Туристы, – она говорила, – будто перелистывают альбом с видами городов или стран, где они бывают. Надо пожить в Михайловском, в Париже, пожить и поработать, и, разумеется, влюбиться, только тогда можно подметить и написать что-то стоящее. Поэтому мне так дорог веймарский кабачок “Гете”, где довелось поболтать с барменом, рабочим, старым больным и никому теперь не нужным солдатом. Где неожиданно подсел ко мне за столик архивариус – хранитель из архива Гете и Шиллера. Мы пили с ним пиво и читали Гейне наизусть. А лодочник, сидевший по соседству, катал меня потом на лодке по реке Ильм».

Люся выключила магнитофон и отправилась в обратный путь.

Она вечно уносилась в неведомые дали, месяцами по колдобинам тряслась в пропыленном «газике», записывая на пленку всех и вся на своем пути.

Однако благодаря радиоточке у нас дома был абсолютный эффект ее присутствия. Так что королевский пудель Марчелло, заслышав позывные радиостанции «Юность», бросался к приемнику, яростно его обнюхивал и озабоченно укладывался под ним, шевеля ушами и постукивая хвостом. Видимо, из радиоточки доносился не только Люсин голос, но и ее неуловимый запах.

Порой она звонила из какого-нибудь заштатного городка и кричала нам – через реки, горы и долины:

– Как вы, мои дорогие? Скучаю ужасно!

Всегда интересовалась, какой стул у Марчелло.

– Почему ты никогда не спрашиваешь, какой стул у бабушки, какой стул у Марины? В конце концов, у меня?! – возмущался Лев.

В свободное от работы время он обучался игре на аккордеоне, разучивал популярные песни. Как бесценную реликвию храню я нотную тетрадь времен его бесшабашной молодости. Чьей-то уверенной рукой простым карандашом красивым почерком записаны там ноты «Подмосковных вечеров» Соловьева-Седого, песенки «Пять минут», «За фабричной заставой» Фрадкина («темп вальса!»), «Уральская рябинушка» Родычина («не спеша, певуче!»)…