Читать книгу "Арабский халифат. Золотой век ислама - Юлиус Велльхаузен"

В Медине иудаизм и христианство уже успели подготовить почву для Мухаммеда. Там во множестве жили евреи, и город стоял на границе с той частью Аравии, которая находилась под греко-римским и христианско-армянским влиянием. Политические условия оказались для Мухаммеда еще более благоприятными. В Мекке царил мир и порядок. Старый принцип общины действовал без помех. Новый принцип, который пророк угрожал ввести, был воспринят как тревожный элемент и отвергнут. Но кровная связь отнюдь не обладала одинаково прочной властью над всей Аравией. Ее влияние не было равномерным на всех уровнях взаимодействия, но усиливалось в узких кругах по сравнению с более широкими; в первых оно было спонтанным, во вторых – делом долга. Следовательно, объединяющий элемент тоже мог стать причиной раздора, если бы интересы рода разошлись с интересами племени или народа. Семьи особенно не желали отказываться от возложенных на них обязательств кровной мести, даже по отношению к родственным кланам из того же племени. Тогда между кланами возникала родовая вражда, поскольку в спорных вопросах не было такой силы, которая могла бы принуждать к миру и наказывать за его нарушение. Так обстояли дела в Медине. Община была разделена на два враждебных лагеря – бану аус и бану хазрадж.

Умышленные и неумышленные убийства были повсеместными; любой, кто отваживался выйти за пределы своего квартала, подвергался опасности; там царило такое буйство, при котором невозможно было вести нормальную жизнь. Город нуждался в человеке, который бы пришел к нему на помощь и освободил бы его от анархии, но этот человек должен был хранить нейтралитет и не принимать участия во внутреннем соперничестве. И тогда появился пророк из Мекки, как будто ниспосланный самим Богом. Кровь как объединяющая сила потеряла влияние, на ее место он поставил веру. Он привез с собой племя верных, сподвижников в бегстве из Мекки, и, медленно и неуклонно продвигаясь шаг за шагом, основал в Медине общину на основе религии как умму Аллаха, собрание верующих в Бога. Даже если бы хотел, он не мог бы основать церковь, потому что у арабов еще не существовало государства. Сначала нужно было проделать элементарную работу, навести порядок и восстановить мир и законность. Поскольку не было другого авторитета, религиозная сила встала во главе, взяла власть в свои руки и обеспечила себе прочное положение, сделав то, чего от нее ожидали. Мухаммед проявил дар решать вопросы в массовом порядке. Если он сомневался, то знал, с кем посоветоваться, и ему повезло найти надежных приверженцев среди тех, кто пришел с ним из Мекки, которые и сформировали ближайший круг его друзей.

В сложившихся обстоятельствах власть религии представала главным образом как политическая сила. Она создала общину, а над ней поставила авторитет, которому все подчинялись. Аллах олицетворял собой верховную государственную власть. То, что в Европе совершалось во имя короля, там совершалось во имя Аллаха; армия и государственные учреждения назывались именем Аллаха. Идея правящей власти, до тех пор абсолютно чуждая арабам, была введена через Аллаха. В этом также присутствовала идея, что никакая внешняя или человеческая сила не имеет права на верховную власть, а только сила, внутренне признанная и стоящая выше человечества. Теократия – это противоположность мулька, то есть земного царства. Привилегия править – не предмет личного обладания того, кому она принадлежит; царство принадлежит Богу, но его уполномоченный посланник, который знает и исполняет его волю, является пророком. Он не только провозвестник истины, но и единственный законный правитель на земле. Рядом с ним не может встать ни один царь и даже ни один другой пророк. Эта концепция «пророка-самодержца» появилась у поздних евреев, она, как правило, изображается в контрасте между Самуилом и Саулом, который можно видеть, например, в Первой книге Царств, 8 и 11. Пророк представляет власть Бога на земле, Аллах и Его посланник всегда связаны друг в друге и стоят рядом в символе веры. Теократию можно определить как содружество, во главе которого стоит не царь и узурпированная или унаследованная власть, но пророк и Закон Божий. В идее Бога преобладала идея справедливости, а не святости. Его правление – правление справедливости, и теократия доселе была диархией, но под этим мы не должны понимать власть безличного закона. Пока еще не было никакого закона; ислам существовал до Корана. Теократия также не походила на республику, несмотря на то что все подданные Аллаха находились в одинаковом отношении к Нему. Основная характеристика республики – народные выборы – полностью отсутствовала. Высшая власть опиралась не на народ, а на пророка. Он один имел постоянный, даже божественный пост; все органы власти возникли из его верховного суверенитета. Но он не назначал фактических чиновников, а лишь давал определенные поручения, после исполнения которых его посланцы удалялись на задний план. Его советники тоже были частными лицами, с которыми он дружил и которых собрал в своем ближнем круге.

В этом не было ни единого признака иерархии. Мусульманская теократия не содержала некой организации, обладавшей особой святостью; в этом отношении она не имела никакого сходства с еврейской теократией после изгнания[3].

Не было никаких уровней священства, никакой разницы между духовенством и мирянами, между религиозным и светским призванием. Сила Аллаха пронизывала каждую функцию и орган государства, а отправление правосудия и ведение войны были столь же священными действиями, как и богослужение. Мечеть одновременно была и форумом, и учебным плацем; община была воинством; вождь в молитве (имам) был командующим армией.

Из идеи господства Бога не возникла никакая реальная форма конституции. Новый фактор, который через Мухаммеда был введен в хаос, несомненно привел к сосредоточению дотоле неизвестных элементов. Может показаться, что старые священные узы крови уступили место общине правоверных, но, по сути, они продолжали существовать неизменными, хотя центр тяжести сместился с них на общину в целом. Каркас, который составлял организацию до тех пор, то есть племена, семьи и роды, был перенесен в новое содружество; вера в Аллаха не дала ничего иного, что можно было бы поставить вместо Него. Право мусульман на политическое равенство, вытекающее из идеи теократии, не предназначалось для того, чтобы устранять разногласия между сторонами. Мекканцы, так называемые мухаджиры, держались сами по себе; бок о бок с ними жили коренные племена арабов Медины, так называемые ансары, а также племена мединских евреев. Переселенцы оставались переселенцами, и рабы оставались рабами, даже когда принимали ислам.

Из самого раннего периода после хиджры, до битвы при Бадре, до нас дошел указ Мухаммеда, в котором содержатся некоторые основные пункты законов государства, имевших хождение в Медине в те первые времена. Он проливает свет на то, как изменились или не изменились прежние условия оттого, что Медина к тому моменту стала единой уммой. Умма – это не название старой арабской родственной связи, это слово всего лишь означает «община». Главным образом это религиозная община, и не только мусульманская, но даже более ранняя. Даже в упомянутом документе умма обладает неким духом религиозности[4]; это община Аллаха, установленная для обеспечения мира и защиты. Ею управляет Аллах и от имени его Мухаммед, которого, однако, не называют пророком. Узы единства обеспечены верой, правоверные – ее сторонники. У них есть главные обязанности и главные привилегии. И все же к умме принадлежат не только правоверные, но и все те, кто становится их союзником и сражается вместе с ними, то есть все жители Медины. Умма охватывает широкий круг, все окрестности Медины должны стать областью нерушимого мира. Среди ансаров еще есть язычники, но они не исключены из общины, а прямым текстом включены. Туда входят и иудеи, хотя они не так близки к умме, как мухаджиры и ансары, и не имеют одинаковых с ними прав и обязанностей. Степень общения нельзя назвать абсолютно равной, до сих пор сохраняется аналогия с прежними арабскими различиями между коренными жителями и переселенцами. Примечательно, что умма включает в себя как язычников, так и иудеев, а также и то, что в целом она состоит не из отдельных людей, а из союзов. Человек принадлежит к умме только через посредство рода и семьи. Семьям предписано оставаться такими, какие они есть, и в качестве таковых стать членами уммы. Нет даже представления о возможности появления нового принципа, согласно которому они могут стать членами общины. Даже главы семей остаются на своих местах и не заменяются, например, теократическими чиновниками. Что касается отношения уммы к семьям и определения взаимных обязанностей и обязательств, то семьи по-прежнему несут ответственность за расходы, не носящие исключительно частный характер, а именно выплату компенсации за убийство и выкуп пленных. Пока нет государственной казны. Клиентела тоже относится к родовым и семейным делам, и никто не может отнять клиента у другого. Не ограничена даже важная привилегия гарантированной защиты – иджара; любой может взять под свою защиту чужого человека и тем самым налагает это же обязательство на всю общину. Только на мекканских курайшитов, отъявленных противников Мухаммеда, не распространяется защитная сила иджары.