Читать книгу "В обмен на рай - Вайолетт Лайонз"

Но сейчас, увидев придирчивый взгляд Лоренцо, она почувствовала себя жалкой и несчастной. От эйфории не осталось и следа. То, что казалось невинной забавой, внезапно стало непростительной глупостью. Ощутив еще один взгляд черных глаз, она начала переминаться с ноги на ногу. Бледные щеки вспыхнули. Господи, и зачем она так вырядилась? Почему не надела то, что носит обычно?

Если бы она знала, что здесь будет Лоренцо, то оделась бы так, чтобы сразить его наповал. Что-нибудь такое, чтобы он понял, чего лишился, от чего так жестоко отказался, когда оттолкнул ее, заявив, что она не достойна быть его женой. Если бы она знала, что здесь будет он…

Кому она морочит голову? Если бы Джесс хоть на мгновение заподозрила, что Лоренцо Скарабелли будет в Нью-Йорке, то в ту же секунду бросилась бы бежать куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от этого человека, от которого когда-то была без ума.

— Я, по крайней мере, постаралась принарядиться, а вот ты…

— Ты имеешь что-то против моего костюма?

От угрозы, прозвучавшей в голосе Лоренцо, по спине Джесс побежали мурашки.

— По-твоему, это забавно? А я-то думала…

Фраза осталась незаконченной. На языке вертелись такие слова, что Джесс поспешила закрыть рот, лишь бы не дать им вырваться наружу.

Правда состояла в том, что наряд Лоренцо как нельзя лучше выражал истинную сущность этого человека.

Длинное черное кашемировое пальто, которое он надел в неожиданно холодный и ветреный последний день марта, было сшито у лучшего портного и идеально облегало его мускулистую фигуру. Оно говорило о таком богатстве, о котором средний человек не смеет и мечтать, о богатстве, которое англичане называют «старыми деньгами», богатстве в нескольких поколениях, настолько привычном, что такие люди перестают его ощущать. И не имеют ни малейшего желания или стремления привлекать к себе внимание.

Лоренцо Скарабелли никогда не хвастался своим состоянием, доставшимся ему от очень богатого отца и приумноженным благодаря его собственным усилиям. Его одежда, как и все остальное, была очень дорогой, но в то же время скромной. Единственным украшением, которое он позволял себе носить, были массивные золотые часы с квадратным циферблатом.

Под роскошным пальто был наряд, выдержанный в строгих черно-белых тонах: крахмальная рубашка, галстук бабочкой, черные брюки в обтяжку, но, как ни странно, вместо пиджака на Лоренцо была сшитая на заказ куртка в талию. На фоне пестрых и диковатых нарядов, надетых гостями по просьбе Брендана, Скарабелли выглядел лощеным, тщательно ухоженным и совершенно не соответствующим общему стилю вечеринки.

— И что же ты думала? — зловеще повторил Лоренцо.

— Что ты такой элегантный, такой серьезный, как…

Она понимала, что катится в пропасть, и говорила что попало, лишь бы не выдать свои настоящие чувства. Нельзя было распускаться и позволять себе грешные мысли о великолепном мужском теле, облаченном в роскошный костюм. Она слишком хорошо помнила это вызывающе мужественное тело.

— Как официант.

Что-то вспыхнуло в глубине агатовых глаз Лоренцо; крепкие белые зубы щелкнули так, словно он с трудом сдержал приступ гнева. Джесс поняла, что уязвила неистовую гордость, бывшую неотъемлемой чертой характера этого человека.

— Это в генах, — однажды сказал ей Лоренцо. — То самое высокомерие, которое было проклятием древних римлян и часто приводило их к катастрофе.

— Моя дорогая Джесс, возможно, ты удивишься, — сказал он теперь, — но именно этого я и добивался.

Тон Скарабелли был поразительно мягким, однако в нем явственно чувствовалась нотка, говорившая о том, с каким трудом этот человек обуздал свой гнев.

— Десять лет назад, когда мне было двадцать один и я только что окончил университет, дед настоял на том, чтобы я начал обучаться семейному делу с самых азов. В результате первые шесть месяцев я проработал официантом в одной из гостиниц, принадлежащих семье Скарабелли.

— Ох… — только и выговорила она.

Внезапно у Джесс так пересохли губы, что пришлось их облизать. Поняв, что это предательское движение не укрылось от непроницаемо черных глаз, она застыла на месте… И только тут поняла подлинное значение слов Лоренцо.

— Так Брендан действительно пригласил тебя?

— Пригласил, — подтвердил он, прошел в маленькую прихожую и захлопнул дверь с таким грохотом, что Джесс едва не подпрыгнула. — Ты этого не знала?

Джесс отчаянно замотала головой, отчего ее светлые волосы разлетелись в стороны.

— Не знала.

Как он мог? Как мог Брендан сделать такое и не сказать ей? Он должен был понимать, какую боль причинит ей встреча с Лоренцо. Брендан лучше других понимал, как плохо залечиваются старые раны, и, тем не менее, сыпал на них соль…

— Можешь поверить, если бы я знала… или хотя бы заподозрила, что ты приглашен… моей ноги бы здесь не было. Я пошла бы куда угодно, только не сюда. Ты вел себя так, что я не могу тебя видеть.

Красивые губы Лоренцо иронически искривились, а в бездонных глазах вспыхнул гнев.

— А ты вела себя так, — вкрадчиво ответил он, — что наше чувство взаимно. Весь вопрос в том, куда нам бежать.

— Ты мог бы повернуться и уйти.

Слабая надежда, слышавшаяся в голосе Джесс, улетучилась, когда темная голова упрямо качнулась из стороны в сторону. Лоренцо Скарабелли знал, что она будет здесь, и заранее разработал тактику. Никто не мог заставить его отступить, так что и надеяться было нечего.

— Ну, тогда…

— Джесси… — раздался у нее за спиной голос Брендана. — Ты что… Лоренцо! Ты все-таки выбрался! Тогда скажи мне… как поживает мой любимый итальянский воротила?

— Я поживаю отлично.

Джесс следила за тем, как Лоренцо терпит пылкие объятия друга. Затем он приподнял черную бровь и с юмором оглядел школьную форму Брендана, дополненную двухцветной шапочкой.

— Брендан, дружище, неужели десять лет назад ты еще учился в закрытой школе? Я думал, что в двадцать ты уже был студентом университета.

— Ты, как всегда, прав! — засмеялся в ответ Брендан. — Но в школе было куда веселее, поэтому я и решил надеть форму. А если это немного против правил, кому какое дело? В конце концов, это мой день рожденья. Что хочу, то и делаю, верно?

— Верно.

Судя по тону, Лоренцо был настроен дружелюбно.

Только не по отношению ко мне, подумала несчастная Джесс. Впрочем, Скарабелли часто удивлял ее и раньше. Например, кто бы мог ожидать, что такой самолюбивый самец будет терпеть ее дружбу с другими мужчинами? Однако Лоренцо не только мирился с этим, но и сам искренне любил Брендана.

Да, тут он вел себя совсем не так, как ожидалось. Но во всем остальном, грустно напомнила она себе, Лоренцо оставался гордым и надменным итальянцем. Однажды эта гордость обратилась против нее, и вдребезги разбила ее жизнь.