Читать книгу "Просто о любви - Татьяна Алюшина"

Даром ей это не прошло, ее сильно прессинговали за бывшего мужа-эмигранта из красот социализма, и Симе пришлось уйти с работы. А она и не особо переживала, осела временно и удобно в музее научным сотрудником переждать шумиху. А искренне благодарный бывший муж-профессор, уезжая, оставил Серафиме квартиру и что-то там еще.

Но опять же это только княгинюшкины тайны и истории.

Как ни смешно, но и со вторым мужем Сима дружит до сих пор: они частенько перезваниваются, переписываются по электронной почте, ездят друг к другу в гости. Сима в девяносто каком-то лохматом году спасла ему жизнь, когда он попал в больницу, тяжело заболев, и позвонил ей проститься. Княгинюшка понеслась «в эту Америку», и тамошние врачи поняли, почему русские победили во Второй мировой войне — Сима устроила им там такую Курскую битву! Подняла всех специалистов на ноги, пригрозила миллионными судебными исками — словом, резвилась от души! Но профессора поставила на ноги, не отходила от него ни на минуту, кормила с ложечки, весь период реабилитации ухаживала, как за ребенком. И спасла-таки!

В третий, и «окончательный», как говорит Сима, раз она вышла замуж за академика Гольдина, подведя итог своей матримониальности: «За двадцать лет я, наконец, научилась выбирать мужей — от кандидатов наук, отягощенных мамашами с мерзким характером, к красавцам академикам!»

Классный был дядька Евгений Симонович Гольдин, кому академик, а кому дядя Женя.

Третье замужество стало для тетушки «Самым», с большой буквы.

Единственная настоящая сильная любовь и счастье от первого до последнего дня совместной жизни. Стася очень хорошо помнила, какой была в то время княгинюшка, будто светилась изнутри, улыбалась все время, смеялась, шутила и все поглядывала на своего Евгеньюшку влюбленными глазами.

Он умер. Во сне. И больше Стася такой княгинюшку никогда не видела.

У Евгения Симоновича не было родственников. Вернее, они были до определенной поры. Родители его давно почили, с первой женой дядя Женя развелся задолго до встречи с Симой, братьев-сестер не имел, какие-то дальние родственники числились, но отношений близких не поддерживали. Был сын Саша, Стаська его хорошо помнила, он приезжал к ним часто — веселый, шумный, большой, до глаз заросший бородищей. Когда он появлялся, начинался шум. Смех, диковинные истории про тайгу, в которой Саша проводил большую часть времени — работал не то геологом, не то нефтяником. Там, в экспедиции, и погиб. Дядя Женя и Сима тяжело пережили его смерть. Это Стаська тоже помнила — тишину и подавленность в доме и тетушкины тихие слезы.

За неимением других близких родственников, после смерти дяди Жени Симе досталась академическая квартира и дача в подмосковном поселке, некогда прозванном «научным филиалом» за принадлежность ученым одного профильного направления, и домработница Зоя Михайловна, всю жизнь верой и правдой служившая семье Гольдиных и без размышлений взявшая под крыло Серафиму.

Именно на эту дачу и заслала любимая родственница племянницу посреди зимы, мороза и снегопада.

У тетушки появилось новое увлечение — она писала!

После смерти Евгения Симоновича княгинюшка объявила себя одинокой дамой, потакающей своим капризам.

— Если случится ухажер какой — не откажусь! Но никакого сурьезу! Три замужества и одна большая любовь, мой Евгеньюшка, — более чем достаточно! Надо что-то и другим женщинам оставить, а то, как известно, замуж выходят одни и те же. Буду чудить в свое удовольствие, благо мужьями обеспечена!

Перво-наперво Сима принялась путешествовать по Европам, с восхищением делясь впечатлениями, дополняя повествования фото- и видеоматериалами. Частенько настаивала и таскала по заграницам Стаську. Когда новизна и острота восприятия притупились, к познавательно-развлекательным вояжам княгинюшка охладела и от очередного интересного предложения туроператора отмахнулась:

— Хватит. Накаталась.

Далее последовало новое увлечение — эзотерикой в различных формах и вариациях — от народной медицины до экстремальных тантрических занятий, приведших Симу к гомерическому хохоту.

— Нет, ты представляешь, — делилась она впечатлениями с племянницей, — оказалось, это все танцы вокруг секса! Я когда посмотрела, что предлагается вот эдак расслабиться, дышать, думать, двигаться, чтобы, пардон, достичь наивысшего духовного и телесного слияния, от души пожалела нерадивых, ей-богу! Если это у них называется «достичь», то что у них тогда происходит в обычной семейной жизни? Взаимный глубинный массаж органов в темноте и под одеялом? Я, знаешь ли, волнуюсь за молодое поколение, если им требуется заплатить деньги, и немалые, чтобы на глазах у еще двадцати человек научиться правильно владеть своими органами!

Тантры охладили увлечение эзотерикой, подорвав доверие к данному предмету, лишь оставили напоминания в виде фэн-шуйских штучек в доме, дорогущего астрологического прогноза жизни на десяти листах и массы литературы, спрятанной «с глаз долой» в глубины книжных шкафов.

Еще Стаське с Зоей Михайловной пришлось пережить увлечения экспериментальными театральными постановками, «тусовками» в высших, но при этом околонаучных кругах, попытки изучения китайского языка, японской кухни и так, всякого разного по мелочи.

Но надо отдать должное Серафиме: за каждое новое увлечение она бралась со всей серьезностью, подходя к вопросу по-научному. Всесторонне изучала предмет, перелопачивая массу литературы, сведений из Интернета, вникая в суть, посещая лекции и обращаясь к специалистам.

Что вы хотите — кандидат наук плюс характер!

Где-то в середине изысканий по интересам княгинюшка увлеклась йогой и занимается ею по сию пору, за что Стаська не перестает благодарить Бога, потому что ежедневные тренировки держат тетушку в прекрасной физической форме.

Нынешнее, последнее, увлечение свалилось негаданно.

Серафиме позвонили из Академии наук и поинтересовались, не остались ли после смерти академика Гольдина какие-нибудь записи, любого свойства — научного или личного, так как в академии принято решение выпустить серию книг о выдающихся ученых: их биографии, заметки родных и друзей, описание работ.

Надо знать Симу!

Она лично съездила на аудиенцию к ответственному секретарю и члену-корреспонденту, курирующему данный вопрос. Результатом рандеву явилось не какое-то там «описание биографии», а заказанная ей полноценная книга о жизни Евгения Симоновича в соавторстве с научным комитетом.

— Люблю себя в писательстве! — сверкнув глазами, объявила княгинюшка, явно загоревшаяся новой идеей.

Дневники, за которыми тетка так беспощадно отправила Стаську в субботу поутру на дачу, она вела, только когда жила с дядей Женей.

— Вот, представляешь, никогда не имела тяги зафиксировать мысли-события, а с Евгеньюшкои само сложилось, рука тянулась, как знала, что он самое скоротечное, яркое в моей жизни.

Дачу, построенную еще родителями Евгения Симоновича, не менее известными учеными, они любили, относились с почтением, почти с благоговением.