Читать книгу "Камень власти - Ольга Игоревна Елисеева"

— Если это доставит вам удовольствие, — Сен-Жермен склонился перед ней в шутливом поклоне. — Вон в той комнате со звездным потолком Нострадамус поставил на стол свинцовое зеркала, призвал духа по имени Аноэль и предложил королеве-матери задать ему вопрос.

— О чем же спросила моя прапрапрапрабабушка? — Осведомился Людовик, который, судя по скептическому выражению лица, не верил ни единому слову гостя.

— О том, что ее беспокоило больше всего, — живо откликнулся граф. — Она недолго колебалась, потом твердо взялась руками за край стола и потребовала у духа ответа на вопрос о судьбе своих сыновей. Сколько проживет каждый из них? Затем в зеркале появились фигуры принцев, танцевавших колдовской танец. Тот, что обычно исполняют в обществах Данс Макабра, кружась под музыку. Аноэль сказал, что столько раз, сколько повернется каждый из принцев, столько лет и отделяют его от смерти. Сначала возник Франциск II, и он повернулся всего три раза. Потом Карл, позднее названный IX, его время составляло девять кругов. Генрих III описал 16, а Франсуа Анжуйский — 14. Трудно передать горе женщины — очень сильной, но все же женщины — которой сообщили, что она переживет своих детей. Никто и не думал, что Екатерина Медичи способна на такую бурю чувств! Если вы посмотрите столешницу, то там справа на дубовой крышке есть характерные щербины, оставленные ее кинжалом. Тогда дамы носили кинжалы на длинной цепочке, шедшей от пояса.

Последнюю реплику мало кто услышал. Все ринулись в соседнюю комнату осматривать стол.

— Вот! Вот эти зарубки! — Воскликнула мадемуазель дю Оссет.

— В самом деле, — маркиза Помпадур высоко подняла шандал, и старинное убранство комнаты озарилось колеблющимся светом.

— Вот здесь она сидела, — сказа граф, входя следом за остальными. — Тогда в моде были громоздкие венецианские кресла с очень высокой и прямой спинкой из резного дерева. Обычно черного. Кровавая Медичи вскочила так поспешно и отбросила стул с такой силой, что его спинка раскололась.

— Откуда вы все это знаете? — С улыбкой осведомился Людовик. Он стоял позади придворных в дверях и почему-то не пересекал порога таинственной комнаты. Любезная гримаса на его лице призвана была скрыть скептическое выражение.

— У меня хорошая память. — Серьезно ответил Сен Жермен. — Я много читал и всегда запоминал детали.

— Только и всего! — Рассмеялась Помпадур. — Как невинно!

— А вы, маркиза, желали бы, чтоб я сознался в бессмертии? Как вечный жид? — Сен-Жермен подал Помпадур руку, чтоб проводить ее обратно в гостиную. — За это до сих пор можно попасть на костер. В крайнем случае получить пожизненное заключение где-нибудь в папской тюрьме в замке святого Ангела, например…

Мадемуазель дю Оссет позвонила в серебряный колокольчик.

— Подавайте кофе.

Церемонный дворецкий поклонился и исчез за дверью. Вскоре стол был сервирован новыми приборами, появились засахаренные фрукты, сладкие орешки в шоколаде, конфеты с серой амброй — слабым афродизиаком, позволявшим гостям расслабиться и вести непринужденную беседу.

Король порылся в кармане и выложил на стол крупный голубой бриллиант с заметным белесым пятном на боку.

— Взгляните, граф. — Людовик жестом пригласил гостя взять камень в руки. — Я слышал, вы можете вывести эту муть.

Сен-Жермен прищурился и начал поворачивать бриллиант, поднеся к свече.

— Прекрасный цейлонский алмаз, — наконец, сказал он. — Редкого отлива. И гранение хорошее. Я всегда считал, что высокая индийская роза — лучшая обработка для камней яйцевидной формы.

— Он вам знаком? — Осведомилась маркиза де Помпадур, склоняя на бок свою крошечную птичью головку. — Говорят, камни такой величины — большая редкость и каждый имеет сою историю.

— Да. Но я бы не стал принимать их все на веру. Об этом говорят, например, что вместе с парным бриллиантом он служил глазам статуе древней богини Тары и был похищен в XV веке алчным жрецом, который и стал его первой жертвой.

Гости затаили дыхание, хотя самому графу история казалась тривиальной.

— По другой версии, Голубой алмаз попал в Европу гораздо раньше, вместе со странствующими рыцарями-крестоносцами и осел у катаров в Лангедоке, — продолжал Сен-Жермен. — Когда ересь была разгромлена, таинственных сокровищ так и не нашли. Говорят, что последние альбигойцы в 1328 году скрылись с ними в пещере Ломбрив, где были заживо замурованы королевскими войсками. Ровно через 250 лет сам Генрих Наваррский пришел отдать им дань скорбной памяти, и ему как потомку графов де Фуа вышедшие из подземного озера старцы вручили свое сокровище — Голубой алмаз. С тех пор удача не покидала Францию. Впрочем, это тоже лишь легенда. — Сен-Жермен улыбнулся, всем видом показывая, сколь мало значения следует предавать людским пересудам. — Что Ваше Величество намеревается делать с камнем?

— Я хотел бы увеличить его цену. — Людовик вздохнул. — Идет война и обстоятельства могут сложиться так, что я решу с ним расстаться. Ответьте, можно ли уничтожить это пятно?

— Теоретически все возможно. — Сен-Жермен повертел камень в руках. — Однако я не стал бы избавляться от этой дымки. Пятно — душа камня. — граф улыбнулся. — Это значит, что когда-то на него дохнула сама Мать Всего Сущего. Белиссена, как говорят в Южной Франции. От ее дыхания в глубине затеплилось маленькое облачко, подарившее алмазу жизнь. Сейчас там живет крошечный дух, Принц Камня. Я могу попробовать уговорить его уйти. Тогда бриллиант станет совершенен. Но абсолютно мертв. Как мертв его близнец. Хотите я покажу вам парный алмаз?

Гости, явно не ожидавшие такого поворота дела, издали вздох удивления. Сен-Жермен поднялся, вышел в смежную комнату, служившую кабинетом, порылся в резной индийской шкатулке черного дерева и извлек из нее бархатный мешочек.

— Вот, — граф вытряхнул на стол другой камень, размерами и огранкой точь-в-точь соответствовавший Голубому, но имевший теплый зеленовато-золотой отлив.

— Но они разные! — Воскликнул король. — По цвету, я имею ввиду.

— У богини Тары было два глаза, — невозмутимо пояснил граф. — Один голубой, другой зеленый. Правым она смотрела на Запад, левым — на восток. А зрачок только один. Тот глаз, в котором он находился, был глазом мудрости и милосердия. Тот же, что оставался пуст — гнева и разрушения. Чтоб сохранить равновесие мира, пятно перемещалось из одного камня в другой.

— Готова поспорить, что у этого алмаза тоже есть свои истории, — мадемуазель дю Оссет приготовилась слушать.

— Сколько угодно, дитя мое, — кивнул граф. — Он зовется «Великий Могол». Его первый владелец Надир Шах. Я был с ним коротко знаком. Кровавый убийца, но чрезвычайно талантливый человек. Он назвал бриллиант «Дерианур», что значит «Море Света».

— Все это прекрасные легенды, — сказал король. — Их приятно слушать, глядя на драгоценности, праздно лежащие на столе. Но если я решу продать свой камень, все изменится. — Людовик бросил взгляд на плотного лысоватого мужчину в скромном бархатном камзоле без вышивки. До сих пор он смиренно сидел в стороне, не проронив ни слова, словно беседа «больших господ» не имела к нему никакого отношения. — Сейчас метр Гонто, мой безжалостный банкир, дает за камень 6 тысяч ливров. — продолжал король.