Читать книгу "Ночной кошмар [= Властители душ ] - Дин Кунц"

В половине первого Холбрук вылез из машины у мотеля "Старлит" на Пятнадцатой улице, где он снимал комнату. Он захлопнул дверцу "лендровера", не попрощавшись, вошел в мотель, закрыл дверь номера и уселся у телефона.

Роснер заправился на станции в Суноко и поехал по автостраде Интерстейт-95, ведущей на юг к Ватервиллю через Августу. Отсюда он двинулся по главной магистрали в Портланд, где припарковался на стоянке недалеко от телефонных автоматов.

Послеполуденное солнце сделало зеркальными окна ресторана, лучи, отраженные стеклами стоящих машин, слепили глаза. Дрожащие волны горячего воздуха поднимались от раскаленного асфальта.

Роснер посмотрел на часы. Было 3.35.

Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Казалось, он задремал, однако каждые пять минут он открывал глаза и бросал взгляд на часы. В 3.55 он вышел из машины и направился к телефонной кабине, последней в ряду.

В четыре часа телефон зазвонил, - Роснер.

Голос на другом конце провода был резким и холодным:

- Я "ключ", мистер Роснер.

- Я "замок", - тупо сказал Роснер.

- Как прошла операция?

- Точно по плану.

- Ты пропустил звонок в три тридцать.

- Я опоздал всего на пять минут. Человек на другом конце провода колебался. Потом он сказал:

- Оставь магистраль на следующем повороте. Сверни направо на главную дорогу. Набери скорость, по крайней мере, сто миль в час. Через две мили дорога неожиданно поворачивает, резкий поворот направо, он скрыт стеной, сложенной из камней. Не тормози, когда доберешься до поворота. Не сворачивай с дороги. Поезжай прямо на эту стену, на скорости сто миль в час.

Роснер пристально смотрел сквозь стекло будки. Молодая женщина, выйдя из ресторана, направилась к маленькой красной спортивной машине. Она была в узких белых шортах с темной отстрочкой. У нее были красивые ноги.

- Глен?

- Да, сэр.

- Ты понял меня?

- Да.

- Повтори то, что я сказал.

Роснер повторил все почти слово в слово.

- Очень хорошо, Глен. А теперь иди и сделай это.

- Да, сэр.

Роснер вернулся к "лендроверу" и снова поехал по оживленной магистрали.

* * *

Холбрук тихо и терпеливо сидел в номере, не зажигая света. Он включил телевизор, но не смотрел его. Он встал только один раз, чтобы сходить в ванную и выпить воды, всего лишь один раз за все время ожидания.

В 4.10 зазвонил телефон.

Он снял трубку.

- Холбрук.

- Я "ключ", мистер Холбрук.

- Я "замок".

Человек на другом конце провода говорил не долее полминуты.

- Теперь повтори, что я сказал. - Холбрук повторил. - Отлично. А теперь выполняй.

Он повесил трубку, пошел в ванную комнату и стал наполнять ванну горячей водой.

* * *

Когда Глен Роснер выехал на главную дорогу, он выжал акселератор до конца. Мотор ревел. Корпус машины задрожал. Мимо проносились деревья, дома и машины, какие-то расплывчатые цветовые пятна. Руль вибрировал у него в руках.

Первые полторы мили он ни на секунду не спускал глаз с дороги. Когда впереди показался поворот, он взглянул на спидометр и увидел, что мчится со скоростью даже чуть больше, чем сто миль в час.

Он застонал, но не услышал себя. Единственное, что он мог услышать, были мучительные звуки, производимые машиной. В последний момент он заскрежетал зубами и вздрогнул.

"Лендровер" врезался в стену высотой в четыре фута с такой силой, что двигатель зажал колени Роснера. Машина протаранила стену. Камни от удара рухнули. "Лендровер" завалился на покореженный бок, перевернулся, проехал крышей по земле, проскользнул в отверстие обрушившейся стены и взорвался.

* * *

Холбрук разделся и забрался в ванну. Он устроился в воде поудобнее и взял заостренную с одного края бритву, которая лежала на фарфоровой подставке. Он держал бритву за тупой край, твердо зажав ее между большим и указательным пальцами правой руки, а потом перерезал себе вены на левом запястье.

Он попытался порезать и правое запястье, но не смог удержать лезвие левой рукой. Оно выскользнуло у него из пальцев. Он выловил его из потемневшей воды, снова взял в правую руку и перерезал себе вены на левой ноге.

Потом он откинулся на спину и закрыл глаза. Медленно он поплыл по темному коридору сознания в постепенно сгущающийся сумрак, испытывая головокружение и слабость и почти не чувствуя боли. Через тридцать минут он впал в коматозное состояние. Через сорок минут он был мертв.

Воскресенье, 7 августа 1977 года

Работая всю неделю в ночную смену, Бадди Пеллинери был, не в силах изменить своей привычке даже в выходной. В воскресенье в четыре часа утра он сидел на кухне в своей крошечной двухкомнатной квартирке. Раздавались приглушенные звуки радио, самого ценного его имущества: ночная канадская радиостанция передавала музыку. Он сидел за столом у окна и пристально следил за движением теней на противоположной стороне улицы. Он увидел кошку, бегущую вдоль тротуара, и волосы у него встали дыбом.

На свете были две вещи, которые вызывали ненависть и страх у Бадди больше, чем что-либо, - это кошки и насмешки.

Двадцать пять лет он прожил со своей матерью, и двадцать из них она держала в доме котов, сначала Цезаря, а потом Цезаря Второго. Она не представляла себе, что кошки, бывшие гораздо проворнее и хитрее, чем ее сын, стали для него сущим наказанием. Цезарь - первый или второй, не имеет значения - любил лежать на книжных полках, шкафах, на всем, что было расположено повыше, и когда Бадди проходил мимо, он прыгал ему на спину. Кот никогда не царапался сильно, он был озабочен, главным образом тем, чтобы хорошенько зацепиться за Бадди и не дать себя стряхнуть на пол. Каждый раз, как по заранее написанному сценарию, Бадди впадал в панику, бегал кругами или бросался из комнаты в комнату в поисках матери, в то время как Цезарь шипел ему прямо в ухо. Бадди никогда не испытывал особой боли от этой забавы кота, но внезапность и наглость нападения приводили его в ужас. Мама говорила, что Цезарь всего лишь играет. Иногда он пристально смотрел на кота, стараясь показать, что не боится его. Он подходил к Цезарю, когда тот грелся на солнышке, сидя на подоконнике, и пытался смотреть ему прямо в глаза. Но всегда первым отводил взгляд. Пристальный взгляд кошки заставлял его чувствовать себя особенно глупым и ничтожным.

Выносить насмешки было проще, чем кошек, если только они не обрушивались совсем неожиданно. Когда он был мальчишкой, то другие дети дразнили его нещадно. Он привык к этому и научился терпеть. Бадди был достаточно сообразительным для того, чтобы понять, что он не такой, как все. Если бы его интеллектуальный уровень был несколько ниже, то он бы не стыдился себя, а именно этого и ожидали окружающие. А если бы его интеллектуальный уровень был выше, то он смог бы хоть как-то справиться с кошками и с жестокими людьми. Но поскольку он находился посередине, то жил, как бы все время извиняясь за свой недоразвитый интеллект - на нем лежало проклятие инкубатора в плохом госпитале, куда его поместили, потому что он родился на пять недель раньше положенного срока.