Читать книгу "Река надежды - Соня Мармен"

Взволнованный до глубины души, Александер смотрел на старика, которым стал его отец. Страдание и боль исказили его черты, сделали мутными глаза, изменили тембр голоса. Помогая ему подняться, он ощутил ослабевшие от старости и недуга мышцы. Только теперь, присев на корточки рядом с ним, он увидел тартан, в который отец был закутан. Что ж, здесь, в уединении своей спальни, вдали от нескромных глаз, он мог позволить себе показать нос англичанам со всеми их дурацкими запретами. Он погладил плед, погружаясь в воспоминания, которые пробудили в нем цвета Гленко.

– Твой брат Ангус подарил мне этот плед перед отплытием. Его изготовили тайно в одной ткацкой мастерской в Глазго.

Эмоции захлестнули старика, и он потянулся обнять сына.

– Аласдар! Господи, я…

Александер посмотрел на него влажными от слез глазами. Отец вдруг показался ему таким старым… Сколько ему лет? Семьдесят? Чуть больше? Некогда столь мужественные черты его лица словно бы чуть стерлись. Он выглядел на десять, а то и на двадцать лет старше своего возраста. Чудо, что он пережил мучительное и долгое плавание через Атлантику.

– Отец, у вас что-то болит?

С побелевших губ Дункана сорвался слабый смешок.

– Болит? Да, у меня много чего болит, а больше всего – душа. Мое сердце меня подводит. Так было и с моей матерью. Я не унаследовал здоровья моего отца. Он жил бы еще очень долго, если бы не…

Он умолк и показал Александеру смятый клочок бумаги. Он пойдет до конца, он дал себе клятву. Дрожащим голосом Дункан продолжал:

– Джон все мне рассказал. Почему ты не вернулся домой после Каллодена и про смерть деда Лиама…

– Это я во всем виноват, отец!

Дункан нахмурился, опустил голову и стиснул в пальцах письмо.

– Джон говорит то же самое. Он признается, что выстрелил в солдат Черной стражи, из-за чего завязалась перестрелка.

Вспомнив их с братом последний разговор, Александер опустил глаза и прошептал:

– Знаю. Он и мне сказал об этом. Но я же помню, как стрелял тогда в тех солдат, отец!

Белые брови Дункана сомкнулись на переносице, и он задумчиво произнес:

– Два выстрела… Да, я слышал два выстрела! И между ними – слишком короткий промежуток, чтобы второй был эхом первого. Твой брат думал, что ты догадался, что это он выстрелил, и наоборот!

Александер понурил голову, чтобы только не видеть грустных глаз отца. Старик накрыл его руку ладонью.

– Это был несчастный случай. Но зачем? Что именно там произошло?

– Я увидел вас на Раннох-Мур и побежал вверх по тропе, ведущей к перевалу Койре-на-Тулих, ища, где бы спрятаться. Тогда-то я и увидел отряд Черной стражи. Они ехали с другой стороны, вам навстречу. Я остановился сначала из любопытства, потом мне захотелось в них выстрелить. Это был не несчастный случай, отец! Я хотел отомстить за тетку Франсес, за то, что эти солдаты с ней сделали… И… Словом, в тот день я снова нарушил ваш запрет.

Александер произнес эти слова едва слышно, не поднимая головы. Дункан вздохнул, досадливо покачал головой. Когда он заговорил, в голосе зазвенели стальные нотки:

– Твоя правда! Я заметил, что старый мушкет пропал, и понял, что ты меня ослушался. Ох, как же мне хотелось надрать тебе задницу! И ты это заслужил. Но твоя мать взяла с меня слово, что я больше не подниму на тебя руку. Выходит, все мы отчасти виноваты в смерти вашего деда Лиама. Мы получили по заслугам, так что больше не будем об этом говорить. Добавлю только, что я всю жизнь корил себя, что мы слишком долго добирались до дома. Он потерял много крови и…

Старик протяжно вздохнул и откинулся на спинку стула. К удивлению Александера, он совсем не казался рассерженным.

– Алас, ты всегда был непредсказуемым ребенком! И как никто другой умел вывести меня из себя. Ну почему ты всегда умудрялся навлечь на себя и тех, кто был рядом, беду?

– Вы сейчас говорите о том случае на реке? Когда утонули Марси с Брайаном?

– Страшно вспомнить, как я тогда тебя выпорол… И все-таки… Все-таки мне не верится, Алас, что из-за этого проступка или какого-то другого, каким бы тяжким он ни был, ты решил не возвращаться домой, в свой клан.

Александер скрипнул зубами. Он медленно встал и принялся вышагивать перед Дунканом, который не спускал с него затуманенных волнением глаз.

– Вы правы, отец.

Он остановился и какое-то время через окно наблюдал за детьми, ловившими в саду бабочек. Мысли его были далеко, когда взгляд переместился и заскользил вдоль полей, похожих на длинные зеленые ленты, которые протянулись до самого леса. Вернувшись наконец к реальности, он приблизился к отцу, вздохнул и сел на кровать.

– Вышло так, что четырнадцатилетний мальчишка, которым я тогда был, напридумывал себе невесть что…

Когда первые слова были произнесены, рассказывать стало легче. Александер избавился от груза сожалений – так корабль сбрасывает балласт, чтобы не затонуть, и на сердце стало легче. Дункан слушал исповедь сына, нервно сминая в пальцах письмо Джона, – жест, ставший для него в последние дни привычным. Когда Александер закончил, он помолчал немного, потом отстраненно, словно эхо, повторил его последние слова:

– Солдата из Палтнийского полка…

– Да, отец! А я все эти годы думал, что это был Джон.

Голос Александера сорвался, и он заплакал. Дункан уставился на свой тартан и стал машинально поглаживать его свободной рукой.

– Я думал… думал, что Джон меня возненавидел и решил отомстить за дедушку Лиама! Он хорошо меня знал! Знал, что в тот день я нарушил ваш запрет и взял мушкет без разрешения… В Каллодене я решил заслужить прощение от деда, ведь я не сомневался в том, что он смотрит на меня с небес, и вопреки вашему приказу ввязался в бой. Одного урока мне оказалось недостаточно! Какой же я был болван! И что получилось в итоге?

– Солдат из Палтнийского полка…

– Отец?

Дункан полностью ушел в себя, и это встревожило Александера. И вдруг старик выпрямился и посмотрел на сына блестящими от слез глазами.

– Это был не солдат из Палтнийского полка.

Он был очень бледен и до крайности взволнован. Одной рукой он комкал письмо, второй – плед.

– Хотите виски, отец? Или вынести вас на воздух?

– Алас, это был не английский солдат…

– Отец, это точно был солдат, теперь я это знаю! В меня стреляли не сзади, это не мог быть Джон!

Дункан вдруг весь сжался и теперь казался еще более старым и слабым, чем прежде. Сильный мужчина, которым Александер его запомнил, крепкий и непоколебимый, как горы Хайленда, этот воин, на чьих рассказах о рейдах на земли Кэмпбеллов он вырос, отец, чьего внимания он всегда добивался и кому старался подражать… пребывал на пороге смерти.