Читать книгу "История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель"

Опасения, заставлявшие Абдул-Хамида уступать давлению европейских держав, стали движущей силой тех преобразований, которые зарождались внутри КПЕ. Издававшийся в Париже журнал организации почти полностью сосредоточился на обсуждении «македонского вопроса». Его публикации наряду с использованием других средств массовой агитации убедили мусульман и немусульман в том, что революция неизбежна. Хорошо понимая, что призывы к одним мусульманам (или туркам) контрпродуктивны, поскольку они только оттолкнут многочисленных христиан Македонии, КПЕ пытался привлечь внимание не только мусульман, но и вообще всего населения этого региона.[59] К 1908 году наряду с призывами к «туркам» как к авангарду движения, которое должно было спасти империю, появлялись призывы к «исламистам» и «османистам». Этот плавный переход помог КПЕ постепенно наладить связи с разнообразными революционными группировками Македонии.

Стремительный рост сторонников КПЕ, который имел место после его переезда в Фессалоники, и успеха предпринятых им пропагандистских усилий означал, что он уже не может оставаться исключительно подпольной организацией. Османское правительство давно было осведомлено о существовании ополчившихся против него тайных организаций и в первые месяцы 1908 года произвело несколько арестов. Подлинные амбиции и возможности КПЕ, а также степень той угрозы, которую он представлял, были выявлены, когда 13 мая правительство получило ультиматум, предупреждавший султана о том, что если не будет восстановлена конституция, то «будет пролита кровь и династия окажется в опасности». Военному министру посоветовали уйти в отставку, поскольку в противном случае ему угрожало убийство. Тяжелое положение в Македонии стало поводом для встречи царя Николая II и короля Эдуарда VII, проходившей в период с 9 по 12 июня в эстонской столице Таллине (Ревеле). В ходе этой встречи были продолжены дискуссии по «македонскому вопросу». В условиях надвигавшегося вмешательства России и Британии проводимая КПЕ революция вступила в активную фазу, отмеченную целой серией политических убийств и партизанских действий, направленных против доверенных лиц правительства в этих трех провинциях. Несмотря на это, КПЕ продолжал настаивать на своих либеральных целях.

В начале июля по региону стали передвигаться группы пустившихся в бега мятежных военнослужащих и вооруженных гражданских лиц. Пользуясь методами борьбы балканских борцов с ненавистным режимом, эти группы по мере своего продвижения агитировали за конституционное правительство. Майор Энвер был одним из тех офицеров среднего командного состава, которые сыграли самую заметную роль в принятии партизанской тактики действий, и поскольку правительственные структуры разрушались, КПЕ при содействии армии сумел установить свой контроль в Македонии. Ответственность за детали проведения революции была возложена на отделение КПЕ в Монастире. После двух дней активных действий, в ходе которых город оказался под полным контролем КП Е, комитет провинции Монастир направил всем своим отделениям указание завершить революцию к 23 июля. Он уведомил губернаторов и других провинциальных чиновников высшего уровня о том, что, начиная с этого дня, действие османской конституции будет восстанавливаться силой. В ультиматуме правительству потребовали вновь ввести в действие конституцию и пригрозили, что в случае неподчинения 26 июля войска двинутся на Стамбул. Демонстрируя свое желание добиться примирения, Абдул-Хамид сместил великого визиря и главнокомандующего армией. Но этого оказалось недостаточно. После срочных совещаний со своими советниками он издал опубликованный 24 июля декрет, в котором распорядился восстановить действие конституции. Когда известия о революции и ее последствиях постепенно достигли отдаленных провинций империи, первая реакция на них была неоднозначной. Где-то эти известия были встречены с энтузиазмом, а где-то им просто не поверили.

Так начиналось то, что историки современной Турции называют «вторым конституционным периодом». Абдул-Хамид остался на троне, но в качестве конституционного монарха. После того как эйфория утихла, руководителям КЕП (после революции КП Е вернул себе это название) стало совершенно ясно, что решение задачи по приостановке крушения Османской империи потребует новой стратегии, которая будет до самого конца (а они его предвидели) эксплуатировать навеянные революцией идеалистические ожидания. Сложность заключалась в том, что призыв к восстановлению конституции предполагал и возобновление работы парламента, учреждения, которое должно было ограничивать произвол власть имущих. По мнению современных историков, в намерения КЕП «не входило создание многопартийной политической системы, в которой различные партии и общества проводят свою политику. Напротив, его лидеры предполагали создать одну головную организацию, объединяющую все этнические, религиозные и социальные группы, которые бы функционировали, не выходя за рамки ограничений, четко обозначенных КЕП». Хотя в те недели, которые предшествовали государственному перевороту, лидеры КЕП испытывали сильное желание использовать в своих целях народные настроения, они рассматривали парламент только как «расширение современного бюрократического аппарата, находящегося под контролем просвещенной правящей элиты».

В оставшиеся летние месяцы 1908 года КЕП выдвинул различные политические предложения. Не было ничего нового в желании КЕП завершить модернизацию государства путем реформирования финансовой системы и системы образования, а также стимулирования общественных работ и сельского хозяйства. Не отличалось новизной и намерение способствовать соблюдению принципов равенства и справедливости, раскрытое в политическом манифесте этой организации, опубликованном перед парламентскими выборами, проходившими в октябре и ноябре 1908 года. В нем КЕП вновь подтвердил то, что все османские граждане обладают равными правами и обязанностями, независимо от своей расовой и религиозной принадлежности. Однако христианские общины тех балканских территорий, которые еще осталось у Османской империи, уже не считали, что КЕП является представителем их стремлений, и выражали надежду на то, что права, обещанные им реформаторами танзимат (а именно так они это поняли), будут в полной мере им предоставлены. Те, кто стоял в авангарде реформаторского движения, узурпировали понятие «османизм», но проблему для них представляли противоречия, которые, как предполагалось, неизбежно дадут о себе знать в ходе практической реализации этой идеологии, то есть когда придется убеждать мусульман и немусульман в том, что достижение подлинного равенства между ними влечет за собой принятие на себя теми и другими не только прав, но и обязанностей.

В октябре 1908 года новый режим испытал серьезный удар, вызванный окончательной потерей трех территорий, которые формально находились под властью империи. В первую неделю этого месяца османская Болгария объявила о своей независимости от империи и о своем объединении с независимой Болгарией (полу-автономная Восточная Румелия уже стала частью Болгарии в результате государственного переворота 1885–1886 годов), Австро-Венгрия формально аннексировала Боснию-Герцеговину, а Крит, который уже десять лет находился под управлением греческой администрации, заявил о своем объединении с Грецией. Единственным слабым утешением было то, что турки могли надеяться на возмещение территориальных потерь теми, кто оказался в выигрыше, и то, что была признана духовная власть султана-халифа над мусульманами этих регионов.