Читать книгу "Тайна двух океанов. Победители недр - Григорий Адамов"

Володя возился, поудобнее усаживаясь, поглядывая на приборы и аппараты, все в том же необычайном возбуждении. Оно переполняло его, и он непрерывно болтал.

– Как я рад, что мы наконец отправились!

– Да… – нехотя отозвалась Малевская, – я вижу… – и, помолчав, добавила: – И Никита Евсеевич и Михаил тоже видели это. Ты рад, что вырвался из снаряда?

– Ну да! – ответил Володя, думая о чем-то своем. – Жалко, что раньше не вспомнили про торпеду.

Малевская замолчала. У нее чуть дрогнули губы. Володя тоже молчал и, прищурив глаза, о чем-то думал.

– Никита Евсеевич смеялся и даже сказал Михаилу: "Володьке-то, верно, до смерти надоело с нами… Смотри, как он счастлив!" – тихо сказала Малевская.

Все с тем же сосредоточенным видом Володя поправил:

– Не с вами надоело, а в снаряде.

– Почему ты, Володя, все кричал напоследок: "Не прощайте, а до свидания! Держитесь подольше!" Ты думаешь, их спасут? Скажи, почему ты так кричал?

Малевская открыла глаза и с жадным, почти болезненным нетерпением смотрела на Володю. Утихшее было возбуждение опять овладело Володей. Он посмотрел на Малевскую, потом стремительно перегнулся к ней и звенящим голосом сказал:

– Уверен, что спасут! Уверен, уверен! Не скучай так, Ниночка! Их обязательно спасут!

Ошеломленная этим порывом, Малевская не знала, что сказать. Не дожидаясь ответа, Володя неожиданно и деловито спросил:

– Скажи, пожалуйста, Нина, кто теперь наш начальник?

Малевская опять закрыла глаза.

– Не знаю, Володя… Я не думала… Зачем тебе понадобилось знать это?

– Нужно, – упрямо кивнул головой Володя, нахмурив брови. – Наверное, уже не Никита Евсеевич? Правда? Ведь мы идем на поверхность, а там начальник Цейтлин… Правда?

– Вот нашел себе заботу! – слабо усмехнулась Малевская. – Тебе не все равно?.. Пожалуй, ты прав, что Цейтлин…

– Ну, вот, – расцвел Володя, – это очень важно.

Он помолчал, точно борясь с собой, не решаясь и порываясь что-то сказать. Наконец он почувствовал, что не в силах совладать с тем, что переполняло его.

– Это очень важно, Нина… Никита Евсеевич запретил бы. Я знаю, обязательно запретил бы. А Цейтлин разрешит…

– Говори толком, Володя! Что разрешит? Что важно? – нетерпеливо сказала Малевская.

– Чтобы торпеда вернулась обратно к снаряду! – выпалил Володя. Размахивая от возбуждения руками, он продолжал: – Я хочу, чтобы торпеда вернулась и вывезла всех из снаряда! Ты понимаешь? Сначала одного, например Михаила, потом Никиту Евсеевича… Правда, хорошо будет? Ну, скажи! Что же ты молчишь?

– Ты все выдумываешь, Володька! – произнесла ошеломленная Малевская. – Как она пойдет обратно? Кто ее поведет?

– Да я же и поведу! – вскочил с места Володя, пораженный ее непонятливостью. – Ну, конечно, я! Ну, как ты не понимаешь? Я тебя отвезу, а потом поеду за Михаилом, привезу его, и опять спущусь за Никитой Евсеевичем! Как на такси!

Он залился неудержимым счастливым смехом.

– Подземное такси! Нина! Я буду шофером подземного такси! Ха-ха-ха!.. Вот здорово!

Он был в восторге от этого смешного сравнения.

– Ту-ту-ту! Такси подкатывает… Где тут пассажиры? Пожалуйте! Вам куда? На улицу Горького? Ту-ту-ту…

– Перестань глупости городить, Володька! – рассердилась Малевская. – Ты с ума сошел! Кто тебя пустит? Замолчи сейчас же, глупый мальчишка!

Но руки у нее дрожали, лицо покраснело, глаза растерянно смотрели на взбудораженного Володю.

– И совсем я не глупый… Только напрасно я тебе это рассказал… Спросим у Цейтлина! Вот, спросим у Цейтлина! Увидишь, что он разрешит! Ты просто не понимаешь…

У Малевской глаза сделались теплыми, влажными. Взволнованная, она притянула к себе Володю, обняла, прижала к себе.

– Не дуйся, Володюшка, милый! Ты хороший, славный мальчик… – Из стиснутого горла с трудом пробивались слова. – Только это невозможно… Нет… нет… Это слишком опасно… Не думай об этом…

Ее голос дрогнул. Она замолчала.

– Ну, что тут опасного? Честное пионерское! Это же просто, как педальный автомобиль! Ведь торпеда пойдет по старой, уже проложенной дороге. Она никуда с нее сбиться не сможет. Ну, как ты не понимаешь? И пеленгатор работает, и все в порядке. И я уже раз привел торпеду, когда все было хуже. И теперь я вывел торпеду на вертикаль. Ты только два раза мне помогла, но я же не просил тебя, я сам сделал бы все… Ведь правда?

Малевская молчала, грустно глядя мимо Володи. У Володи защемило сердце, и он торопливо, горячо продолжал:

– Ну, знаешь что? Я буду теперь один вести торпеду, а ты только смотри… Вот увидишь! Почему ты мне не веришь? Что, я хуже тебя знаю торпеду?

У радиоаппарата, одновременно с тихим гудком, зажглась зеленая лампочка: вызывал снаряд. Малевская поднялась, чтобы включить репродуктор. С неожиданным испугом Володя схватил Малевскую за руку и, густо покраснев, быстро и взволнованно зашептал:

– Нина, послушай… Только ты ничего не говори Никите Евсеевичу! Обещай мне! Он вдруг захочет быть нашим начальником и запретит. Я тебе доверил… Пожалуйста!

– Хорошо, хорошо, обещаю.

Голос Мареева звучал бодро, хотя слышно было, что дышит он прерывисто, с трудом. Он сообщил, что у них все благополучно, по-старому. Они с Брусковым решили держаться на минимуме кислорода и для этого будут побольше спать, меньше двигаться, жить мирно и не спорить: для споров тоже нужен кислород… Как поживают Нина и Володя? Как идет торпеда?

Беседовали минут десять и разъединились.

– Ниночка, – сказал вскоре после этого Володя, – я все-таки поговорю с Цейтлиным. Ведь можно? Правда? Пусть он скажет… Ладно?

Пожав плечами, Малевская согласилась.

Торпеда шла со скоростью одиннадцать метров в час. Через киноаппарат виден был влажный известняк, который легко брался буровой коронкой и ножами. За обедом Володя заявил, что можно еще повысить скорость, но Малевская возражала:

– Не надо перенапрягать моторы, Володя. Мы и при этой скорости выигрываем часов восемь!

– Ну, что ты беспокоишься, Нина! Я ведь отлично знаю. Когда я вел торпеду в габбро, она делала по восемь метров в час и моторы работали на полную мощность, а теперь, смотри, – Володя указал на стрелку прибора, – еще десять процентов мощности не использовано… Я знаю… Ты не думай… Уверяю тебя, что скорость совершенно свободно можно довести до двенадцати метров. Мы сэкономим массу времени, и я смогу скорей отправиться обратно к снаряду.

– Ты вбил себе в голову эту мысль и не можешь, видно, забыть ее. Подожди, что еще Цейтлин скажет.

– Цейтлин разрешит. Он молодец! Он понимает.