Читать книгу "Таких не убивают - Кир Булычев"

— Плохо встречаете, — сказал Геннадий. — Василий, мечи на стол!

Василий сделал движение, желая привстать и соответствовать приказу, но смелее оказалась Валентина, которая двинулась вперед, прикрывая мужа.

— Мой супруг, — сказала она официально, — с тобой гусей не пас. Он ветеран труда, а не хрен собачий.

Наверное, это был самый отчаянный поступок в жизни Валентины. Василий тянул ее сзади за юбку.

— Вот и ладушки, — вполне миролюбиво сказал Геннадий. — Вот и скажи своему ветерану труда, чтобы подсуетился.

Валентина не успела остановить мужа. Тот проскользнул у нее под рукой и ринулся к буфету.

Алла заметила, что в коридоре стоит Слава.

— Ген, а Ген, — сказала она, — обернись, блин. Это мой благоверный Славик, извини за выражение, су-пруг!

Она заливисто расхохоталась.

Геннадий резко развернулся и протянул руку.

— Как же, как же, — сказал он. — Наслышан о вашем счастье. Будем знакомы, граф Шаляпин.

— Не надо, — шептала Лидочка, — не надо.

Но Славик, заранее деморализованный, послушно пожал протянутую руку.

Геннадий, шаля, сжал пальцы Славика в своей длани, словно статуя командора. Слава вскрикнул от боли и стал извиваться, чтобы вырвать руку. Геннадий смеялся.

— Отпусти! — услышала Лидочка чей-то хриплый голос. И только потом поняла, что это сказала она сама.

Но Геннадий услышал и подчинился. Слава отступил к стене и принялся растирать раздавленные пальцы.

— Ну и голосок у тебя, Лидия Кирилловна, — сказал Геннадий. — Ты меня испугала.

Алла уселась за стол и сказала Василию:

— Лед захвати, не забудь. Жара в вашей Англии!

— Нету льду, — ответил Василий.

— Всегда у вас так, если мне чего нужно, обязательно нету. Гена, разгони их всех к чертовой матери, будь дружочек.

— Всему свое время, — серьезно ответил Геннадий и, налив полстакана виски, выпил, как воду.

Несколько секунд он стоял, зажмурившись, потом оглядел всех и приказал:

— Взяли! Взяли, чтобы выпить за знакомство!

Василий и Валентина тут же подчинились. Слава не взял. Лидочка тоже не протянула руку.

— Учтите, никого не принуждаю, — сказал Геннадий. — Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Слышали такие детские стишки? А вот с детьми, которые хорошо себя ведут, с удовольствием выпью. А ну вздрогнули, интеллигенция!

Он протянул руку со стаканом вперед. Василий, Валентина и Алла протянули свои бокалы навстречу. Раздался громкий звон.

— Чудесно! — сообщил Геннадий. — Создана новая трастовая организация. А детей, которые ведут себя плохо, мы оставим без компота. Все пьют до дна за мир и дружбу между народами! А ну до дна! — прикрикнул он на Кошек.

Василий выпил залпом, как водку, хмыкнул и утерся рукавом. Валентина пила глоточками, морщилась и мучилась. Но терпела.

Лидочке стало их жалко. Геннадий прочел ее мысль и сказал вполне трезвым голосом:

— Жалеть надо не слабых мира сего, так сказать, а жалеть надо непослушных. Потому что их будут пороть. Тех, кто не пьет за дружбу, поняла? Однозначно. — Он поставил стакан на стол и продолжал: — Я к вам на минутку, на два, так сказать, слова. Но слушать попрошу внимательно. До меня дошли слухи, что не все нормально на борту. Так что я счел нужным заглянуть на огонек. Во-первых, есть подозрения, что ты, Лидок, слишком много здесь узнала. Без вариантов мне ясно, что папаша и его дочурка тебе ситуацию изложили. Правильно?

Лидочка не стала отвечать, но Геннадий и не ждал ответа.

— Я ничего против не имею, — сказал он. — Вместе живете, вместе переживаете. Но учти, Лидия, одну вещь: на тебе теперь ответственность. За жизнь Аллы, которая осталась в Москве, ждет своего ребеночка и горько плачет в одиночестве. На тебя теперь распространяются те же правила, что и на остальных. Конечно, было мнение, чтобы тебя толкнуть под электричку. Но, честно говоря, не хотелось портить тебе прическу по причине моей доброты. Живи, но и другим дай жить. Тебе все ясно? Почему молчишь? Ответь своему старому другу. — Лидочка молчала. — Ну бог с тобой, молчи, но учти, я сегодня имел связь с Москвой. Мне сообщили, что проверили твой адрес: Средний Тишинский переулок и так далее. Муж твой гуляет по вечерам с собакой. Совершенно один и без оружия. Такое вот легкомыслие. Если ты будешь вести себя неправильно, он пострадает.

Геннадий наслаждался собственной властью над этими испуганными людьми. Сочтя монолог в адрес Лидочки убедительным, он обернулся к Василию и Валентине, стоявшим плечом к плечу, как пупсы.

— А для вас, мои собутыльники, у меня одно творческое указание. Мне сказали, что кто-то вас видел возле конторы «Аэрофлота». Как будто кто-то из вас совал туда свой нос. Было или нет? Молчите? Значит, было. С перепугу у вас появилась мысль, а не рвануть ли когти и не скрыться ли от моего правосудия. Нет, не удастся, крошки. Придется вам остаться еще на шесть дней, как и указано у вас в апексе. И никакой самодеятельности.

Геннадий протянул пустой стакан Василию, и тот поспешил налить в него еще виски.

— Оставляю вас одних, секретничайте, плачьтесь друг дружке в жилетки. Ваше собачье дело. Это однозначно. Но главное — деликатность и скрытность. В ваших руках судьба хорошего советского человека Аллы Кошко. Нам не хочется, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое. Как и с любым из вас, господа.

Геннадий обвел взглядом присутствующих и остался недоволен.

— Какой плохой человеческий материал, — сказал он. — Какая мелкая генетика. Что мне с вами делать?

Он картинно пожал плечами. Потом вытащил из бокового кармана видеокассету.

— Вячеслав, — сказал он, — мне нужно с тобой перекинуться двумя словами наедине. Впрочем, кто хочет, может посмотреть, теперь у нас секретов нету. Где у тебя видео?

— В кабинете, — покорно отозвался Слава.

— Пошли в кабинет. Хочу передать тебе привет от Аллы из Москвы.

Не оборачиваясь, уверенный в том, что зрители следуют за ним, Геннадий отправился в кабинет, включил телевизор и вставил в видео кассету. Экран загорелся. По нему пошли серые полосы.

— Устраивайтесь, друзья, — сказал он. — Будьте как дома.

И тут Лидочка впервые увидела настоящую Аллу.

Она была похожа на узурпаторшу, видно, специально подыскивали. Тем более что здешняя, лондонская, штучка была причесана и накрашена под свою московскую близняшку.

Но, конечно, московская Алла была привлекательнее. Она была даже красива грубой, пошлой красотой продавщицы винного отдела. Она глядела прямо в камеру, а задний план был затемнен — не догадаешься, откуда она говорит. Говорила Алла ровно, заученно, стараясь не пропустить ни одного нужного слова.