Читать книгу "Искушение временем. Книга 1. Не ангел - Пенни Винченци"

Лили скорчила телефону гримасу. Старая грымза! Да, Лили очень удачно избежала участи заполучить эту леди в родственницы. Если бы та дала ей возможность объяснить, что вчера вечером она была у Кристал, а бумажник находился в доме ее родителей в Бромли и привезти его до отъезда мисс Литтон в Льюис Лили все равно бы не успела, может, эта ММ была бы поприветливее. Впрочем, сейчас это не имело для Лили ровно никакого значения. Бумажник можно будет просто оставить вечером в «Литтонс» или же передать этой старухе лично в руки. Наверняка она потом снова поедет к Джеку. Милый Джек. Как же она скучает! И как все это тяжело и неприятно.

Мэри Бартлет в глубине души посочувствовала Гаю Уорсли. Он произвел на нее приятное впечатление. Очень симпатичный молодой человек, миловидный и довольно вежливый. Как жаль, что Сюзанне не удалось найти номер его телефона и ему пришлось зря проделать такое долгое путешествие. А ведь он наверняка возлагал на него большие надежды. Однако ничего не поделаешь. Если его намерения действительно были таковы, как сказал профессор Лотиан, значит они поступили правильно. Парень решил обмануть их, и никакая вежливость его не оправдывает.

Когда она сообщила ему, что Сюзанны нет дома, что она срочно уехала на весь день, он совершенно поник. Просто на глазах. И вся его фигура, казалось, съежилась от разочарования и отчаяния. Бедный парень.

— Мне действительно очень жаль, что вы проделали такой долгий путь впустую, — сказала Мэри. — Могу я предложить вам лимонаду или еще что-нибудь? Сегодня такая жара.

Гай Уорсли вежливо поблагодарил ее, сказав, что ему совсем не жарко, что он ничего не хочет, и с еще более удрученным видом направился по дорожке от дома.

Джайлз как раз смотрел в окно, когда показалась Барти. Она шла по набережной и была чем-то крайне взволнована. Бедная девочка! Как ей, должно быть, скверно, ведь теперь у нее нет ни отца, ни матери. А она так любила свою маму! Больше всех на свете, несмотря на то что всю жизнь провела вдали от нее. Правда, Барти часто виделась с Сильвией, и тут уж заслуга его собственной матери, думал Джайлз. Может, что-то в поступках матери он и не одобрял, но этому всегда отдавал должное. Он решил спуститься и встретить Барти у входа. Может быть, она захочет пройтись? Нет, лучше пригласить ее на Слоун-сквер, где они могли бы попить лимонада в кафе у Питера Джоунза.

Джайлз сбежал по лестнице и открыл дверь, но Барти так отчужденно посмотрела на него, словно с трудом узнала. И она плохо выглядела. Просто ужасно. Бледная и потрясенная, с темными кругами под глазами.

— Барти, — спросил он, — что стряслось?

— Я… неважно себя чувствую, — ответила она. И вдруг ее вырвало прямо в холле.

Последний день. Уже пошел отсчет последним двадцати четырем часам. В десять утра в пятницу Себастьян уезжает. И он уже больше не будет ее любовником, ее возлюбленным. Теперь он станет предметом бесстрастной болтовни в литературных салонах, веским аргументом при заключении контрактов и, быть может, дружеским воспоминанием в домашних беседах. А она снова сделается самой собой: счастливой, цельной, контролирующей все, что с ней происходит. Именно это казалось Селии самым обидным: что даже такая страстная любовь рано или поздно ослабевает до такой степени.

Себастьян сдержал свое слово: не звонил и не писал. Несколько раз Селия бралась за трубку и, сама не зная зачем, называла его номер: уж конечно, не для того, чтобы что-то сообщить ему, потому что сообщать по-прежнему было нечего. А потом вешала трубку, прежде чем телефонистка успевала ответить на звонок. И возвращалась к своему разбитому кораблю, в свою одиночную камеру.

Она надеялась, что поступок Оливера по отношению к ней в вопросе о слиянии с «Браннингз» прибавит ей решительности: он отстранил ее, пренебрег ее мнением, презрел ее положение в компании. Так и случилось, но лишь ненадолго. После первого неистового взрыва ярости она снова впала в странную апатию, погрузилась в пучину непонятных мыслей. Эта апатия стала неистребимой: какое-то время Селия ей сопротивлялась, но потом смирилась и позволила овладеть собою полностью. И вся она сделалась совершенно какой-то чужой, так что с трудом себя узнавала.

— Признаться, вид у тебя неважнецкий, — заметила ММ.

Она села возле кровати Джека и принялась распаковывать то, что привезла для него: конфеты, печенье, фрукты, — в точности то же самое, что обычно приносила Джею.

— Ну спасибо. Вообще-то, в последнее время доступ к брадобреям и портным у меня был затруднен, — пожаловался Джек.

— Все понятно, — постаралась улыбнуться она.

— Ты и сама выглядишь не лучшим образом, — изучающе глядя на нее, заметил Джек. — Что-то случилось?

— Нет. Немного устала, только и всего. Джек, что произошло, что ты натворил?

— Честное слово, не знаю. Проходили поворот, пытались не отстать от остальных, врезались в дерево или куда-то еще, больше ничего не помню. И боюсь, во мне было по горло шампанского.

— Джек! Ты просто дурак, вы же могли кого-нибудь угробить.

— Я мог бы угробить и самого себя. Полагаю, ты бы не расстроилась.

— Конечно расстроилась бы.

— Ладно, ММ, какая от меня польза?

— Джек, прекрати эти глупости.

— Это не глупости. Во многом из-за меня Оливер и «Литтонс» потерпели крах. Я утратил связи со старыми полковыми товарищами. И с Лили тоже…

— А что с Лили? — осторожно поинтересовалась ММ.

— Она… не появлялась?

— Вообще-то… нет. Кстати, у нее остался твой бумажник.

— А, я и забыл, куда его подевал. Боюсь, между нами все кончено. — Он вздохнул и удрученно принялся тянуть нитку из простыни.

— По-моему, хорошо, что ты от нее избавился, — заявила ММ. — Мне показалось, что эта Лили не особенно тобою дорожит.

— О, вот здесь ты не права. Она очень добрая и заботливая. И могу поклясться, что она раньше пеклась обо мне, как о ребенке. И была такой верной, преданной и всегда интересовалась, чем я занимаюсь. Мы были… близки довольно долго. И Лили такая красивая, — добавил он, — и актриса потрясающая.

— Неужто? — сухо сказала ММ. — Ну, просто эталон какой-то.

— Да, так и есть. Вот почему я ничего и не понимаю. Ну, что все так внезапно кончилось. Я сделал ей предложение, и…

— Ты… сделал ей предложение? Это просто грандиозно, Джек, а я думала, ты завзятый холостяк.

— Да. Понимаешь, ММ, я… любил ее. И сейчас тоже люблю. Я подумал, что пора мне обустроиться в жизни. Ну вот, из-за этого все и произошло. Этим я ее и оттолкнул.

— Ну… возможно, она сама пока не готова к этому, — осторожно пояснила ММ.

— Нет, тут другая причина. Она сказала, что собирается ехать на Бродвей и будет там выступать. И замуж не выйдет еще долго.

— Ах вот в чем дело. Так она просто замужем за карьерой.