Читать книгу "Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - Ли Куан Ю"

Я сказал, что отчет о моей встрече с председателем Мао в «Жэньминь жибао» не будет с восторгом встречен в странах Юго-Восточной Азии. Для Китая лучше было бы не посылать торговую миссию в Сингапур до тех пор, пока улягутся подозрения наших соседей, вызванные этой публикацией. Чем больше Китай будет демонстрировать, что Сингапур – «родственная страна», тем сильнее будут подозрения наших соседей. Сложность состояла в том, что в соседних с Сингапуром странах проживало значительное китайское меньшинство, которое играло непропорционально большую роль в экономике этих стран, и экономические успехи китайцев вызывали зависть и недовольство коренного населения. В тех странах, где они принадлежали к различным религиям, как это было в случае с мусульманским населением Малайзии и Индонезии, межнациональные браки были редкостью. Этим проблемам не было видно конца, и Китаю следовало с этим считаться, ибо это было важным, основополагающим фактором во взаимоотношениях между Китаем и другими странами Юго-Восточной Азии.

Хуа Гофэн сказал, что он уже очень ясно высказался в том плане, что «китайское правительство признает и уважает независимость и суверенитет Сингапура». Политика Китая по отношению к лицам китайского происхождения, проживавшим за рубежом, также была ясной: Китай не одобрял двойного гражданства. Китай поощрял этих людей принимать по собственному желанию гражданство тех стран, в которых они проживали. Все, кто поступил подобным образом, автоматически теряли гражданство Китая. Он был доволен, что подавляющее большинство жителей Сингапура китайского происхождения уже стали его гражданами и вместе с людьми других национальностей (то есть «рас») строили свою собственную страну. Традиционная дружба и «подобные родственным» отношения между народами Сингапура и Китая являлись благоприятной основой для развития отношений между странами. Его громоздкая, наполненная пропагандистскими клише риторика раздражала. Раджа считал, что ему не хватало изощренности и тонкости Чжоу Эньлая, который, по мнению Раджи, вел бы переговоры иначе, без использования коммунистического жаргона. Я был разочарован тем, что лидер такой огромной страны выглядел сильным и жестким, но был лишен тонкости. Хуа Гофэн просто стандартно излагал партийную линию по вопросам межнациональных отношений и позицию по отношению к лицам китайского происхождения. Пытаясь оправдать вмешательство Китая во внутренние дела Сингапура, Хуа Гофэн прибег к казуистике, пытаясь обосновать различия между межправительственными и межпартийными связями. Он также не признал существования противоречий между его теорией о том, что страна должна была быть освобождена изнутри, и китайской материальной и пропагандистской поддержкой Коммунистической партии Малайи, стремившейся освободить Сингапур силой. Сяо Гуанхуа и официальные лица Министерства иностранных дел чувствовали себя неудобно, наблюдая за тем, как их премьер-министр безуспешно пытался запугать министров Сингапура.

В своей ответной речи на банкете два дня спустя я подчеркнул, что «Китай и Сингапур согласны в том, что им следует развивать отношения между странами, концентрируясь на тех вопросах, по которым существует согласие сторон, а не на тех, по которым существуют разногласия в результате различий между подходами стран к этим проблемам… Премьер-министр Хуа Гофэн сказал, что в качестве социалистической страны Китай поддерживает революционную борьбу во всех странах; но премьер-министр Хуа Гофэн также сказал, что Китай не вмешивается во внутренние дела других стран и что то, как правительство Сингапура обращается с коммунистами Сингапура, является его внутренним делом. Я верю, что на основе этого принципа невмешательства мы сможем развивать отношения между странами». Это публичное заявление должно было усилить мои позиции в противостоянии с Объединенным фронтом коммунистов Сингапура.

В тот же вечер после банкета премьер-министр Хуа Гофэн сопровождал меня по дороге из пансиона Дяоюйтай на центральный железнодорожный вокзал Пекина. Мы ехали в лимузине «Красное знамя». На вокзале была устроена церемония проводов, во время которой тысячи школьников размахивали флажками и цветами, а также скандировали приветствия. Разместили всех членов делегации, меня, а также охрану, персонал, отвечавший за соблюдение протокола, и багаж в специальный поезд, в котором нам предстояло осуществить поездку по западным провинциям Китая.

Поезд отправился из Пекина в 22.15. В моем вагоне была самая большая ванна, которую я когда-либо видел. Меня удивляло, зачем кому-либо могла понадобиться ванна в поезде, который трясло и качало. Наверное, она была оборудована для председателя Мао. Я проснулся в Тунчуане, в провинции Шэньси. После завтрака в поезде нас повезли по петлявшей в горах дороге в Дацай. Там перед нами выступил представитель революционного комитета, у которого был богатый опыт по части приема официальных делегаций. Мы прослушали хорошо поставленную речь о том, как революционный порыв преодолевает любые преграды. Ночь мы проспали в поезде, а проснулись в Сиане, где нам должны были показать недавние раскопки гробницы императора Цинь Шихуанди, – археологи как раз начали раскапывать терракотовых воинов.

Позднее на приветственном ужине, устроенном революционным комитетом провинции Шэньси, мы услышали первую из многих речей, в которой в соответствии с линией Хуа Гофэна осуждался «капиталистический попутчик», проникший в КПК и пытавшийся восстановить капитализм. Я уже читал, что Дэн Сяопин был смещен со второй по значению должности в правительстве и осужден как «капиталистический попутчик». Когда я впервые услышал это выражение от Хуа Гофэна, я не обратил на это особого внимания, но из-за постоянных повторов в каждом месте, которое мы посещали, я пришел к выводу, что это, должно быть, являлось серьезным вопросом. Этот остававшийся безымянным человек, должно быть, был важной персоной, раз его необходимо было вновь и вновь подвергать осуждению.

На следующее утро мы отправились в Яньань, где находилась легендарная база 8-й армии, и в лессовую пещеру, в которой учился Мао. В мемориальном музее молодая женщина-гид говорила с нами как рьяный евангелист и проповедник. Она говорила о Мао с религиозным чувством, будто бы он был Богом, а Чжоу Эньлай и другие «бессмертные» участники «Великого похода» – его архангелами. Под стеклом было помещено чучело небольшой белой лошади, на которой Чжоу Эньлай проделал часть пути во время «Великого похода». Речь гида была настолько навязчивой, что Чу и Линь вышли из зала, предоставив мне изображать интерес и давать вежливые ответы.

Мы провели ночь в Яньчане – самом большом городе поблизости от Яньаня. От председателя революционного комитета префектуры мы вновь услышали неизбежные обвинения в адрес «капиталистического попутчика». Мы вернулись на самолете в Сиань и остановились в просторном комплексе, предназначенном для приема гостей, в котором мне выделили апартаменты с огромной ванной и гардеробной комнатами. Мне сказали, что они были построены специально для председателя Мао. Проживание в этих шикарных пансионах было привилегией пекинских и провинциальных руководителей.

Затем мы полетели в Шанхай, где нас снова приветствовали танцующие школьницы в цветастых одеждах, с бумажными флажками и цветами. За ужином молодой председатель муниципального ревкома Шанхая выступил со страстным осуждением «коммунистического попутчика». Мы узнали, что среди всех городов и провинций Китая Шанхай был наиболее левацки настроенным. Город являлся базой радикалов, группировавшихся вокруг жены Мао – Цзян Цин и «банды четырех», члены которой вскоре после смерти Мао были арестованы и посажены в тюрьму.