Читать книгу "Пятый всадник - Александр Харыбин"

– А вы не хотели бы подойти к профессору Бертини поговорить насчет продления?

Первым желанием было сказать гадость типа «а вы не хотите передать профессору Бертини, чтобы он пошел в задницу?». Но, посмотрев на наивные хлопающие глазки этой худенькой девочки, передумал. Она-то в чем виновата?

– Спасибо, Лаура, за напоминание. Я обязательно подойду, – сказал я как можно более вежливым тоном.

Разумеется, я не подошел. Хотел уйти по-английски – просто исчезнуть, но не получилось. Через несколько дней вызвали, чтобы оформить кое-какие документы.

Потерянного года было жалко. Единственное, что утешало – немного удалось заработать. Полторы тысячи евро каждый месяц исправно падали на отдельный счет, с которого я не снимал ни копейки. Ну, и знакомства кое-какие заимел в интернациональной научной среде. Кто его знает, что еще в жизни может пригодиться.

Подходило лето. На июль я намечал поездку на Шпицберген – будить мою «спящую красавицу». Этот месяц был там самым теплым. Я не знал, есть ли на Северной Базе электричество, имеется ли топливо для котельной и, вообще, осталась ли там сама котельная. А в июле можно было перекантоваться даже в не отапливаемой бытовке.

Это была уже вторая дата, которую я назначал для поездки на Северную Базу. Первая была в прошлом году. Тогда, год назад казалось, все уже было готово. Я купил генератор и испытал его, погоняв несколько часов под нагрузкой. И еще кучу всякого разного барахла, которое могло бы там понадобиться. Я уже практически договорился насчет транспортировки всего моего хозяйства одним контейнером до Лонгйира.

Но в самый последний момент вдруг передумал. Когда до отъезда оставалось две недели, какой-то человечек на окраине моего сознания начал назойливо зудеть о том, что ехать сейчас нельзя – надо еще раз все как следует обдумать.

Кончилось тем, что, прислушавшись к этому голосу, поездку я отменил.

Так в тот раз и не поехал за Катериной.

45

На протяжении следующего года я постоянно возвращался к мысли о том, какова была истинная причина отмены поездки. Моя, якобы, недостаточная подготовленность, таковой точно не являлось. Мне самому тяжело было себе в этом признаться, но это была обыкновенная трусость. Я боялся, что не смогу разморозить Катерину, и это станет причиной ее смерти. Ее смерть у себя на глазах я просто не перенес бы. Или тронулся бы рассудком, или удавился.

В этот раз решил ехать раньше, чем намечал год назад – в конце июня. Чтобы иметь возможность, в том случае, если чего-то будет не хватать, обернуться туда-сюда.

До отъезда оставалось совсем немного времени, как вдруг раздался звонок мобильника. Звонил Адвокат. Я, признаться, уже успел забыть о его существовании. Первые же звуки его голоса заставили насторожиться. Он просил срочно приехать к себе в контору. Причину по телефону говорить не стал, но я сразу почувствовал, что ничего хорошего от него не услышу.

– Олег Николаевич, возникла одна небольшая проблемка, – без обиняков начал Адвокат, едва я зашел, – но мы сейчас прилагаем все усилия, чтобы ее как можно быстрее решить.

– Что за проблема? – насторожился я.

– В Европе началась компания по борьбе с оффшорами, и начали под этой маркой трясти все трасты. И тот траст, в котором ваш дом – тоже.

Тут Адвокат замолчал, подбирая слова. Я тоже молчал, ожидая продолжения. Пауза несколько затянулась.

– Ваш дом арестован, – сообщил Адвокат, не смея поднять на меня глаза, и сам, похоже, испугавшись своих слов.

Он уставился в столешницу своего дорогого дубового стола и теребил в руках авторучку. Я был настолько ошарашен этим сообщением, что некоторое время не мог произнести ни слова.

– Как арестован? – удалось выдавить из себя.

– Так. Арестован. По решению суда.

– А когда был суд?

– Сегодня утром.

– А почему вы не сказали мне об этом?

– Так вот же – сказал.

Я разозлился не на шутку. Он что – издевается надо мной? Почему он мне – владельцу – не сказал об этом заранее? Я, не особо выбирая выражений, высказал, все, что об этом думаю.

– Олег Николаевич, – спокойно произнес Адвокат, совершенно не обидевшись на мою несдержанность, – чисто юридически вы не являетесь владельцем дома. И ваше присутствие на суде было бы не только лишним, а еще и вредным. А про суд я вам заранее не сказал, чтобы не расстраивать. Все равно вы никак не могли бы повлиять на исход процесса. А я надеялся его выиграть. Там была куча зацепок, но не получилось.

Я еще не осознал до конца всю тяжесть ситуации, но до меня начало доходить, что произошла очень большая неприятность.

– И что теперь? – спросил я с надеждой, что, может, это будет еще тянуться кучу времени.

– Через семьдесят два часа дом будет опечатан, так что, я бы посоветовал вам побыстрее вывезти все, что нужно.

– Твою мать! – не удержался я, чтобы не выругаться.

Адвокат, судя по всему, на своей работе к таким вещам уже привык, так что просто напялил соболезнующее выражение и опять развел руками.

– Я, естественно, подам апелляцию, но это – процесс долгий. Зато, по крайней мере, пока он идет, дом никому не смогут продать.

У меня блеснул луч надежды. Может, все еще образуется? А, может, ему денег надо. Я спросил его об этом.

– Судебные издержки оплачивает траст. Так что, не беспокойтесь.

И вдруг возникла одна догадка, которую захотел тут же проверить.

– Станислав Валерьевич, – спросил я Адвоката, – а в трасте ведь кроме моей есть еще и другая собственность?

Адвокат пристально посмотрел на меня, как то странно прищурившись.

– Я понял, что вы имеете в виду. Да, естественно, в трасте куча всякой собственности. Арестовали только у русских. У граждан России. Вы это хотели услышать?

Моя догадка оказалась правильной.

Я утвердительно кивнул головой.

Когда прощались, Адвокат обещал сделать все возможное, чтобы вернуть мне дом. Но о сроках ничего конкретного сказать не мог.

С тяжелым сердцем я зашел в свой дом, где прожил три года. Я успел уже полюбить его. Захотелось напиться, пойти в лес и начать стрелять куда попало. Хоть в диких лесных кабанов, которые частенько пробегали мимо дома по берегу речки. Спустился, было, на первый этаж, чтобы взять бутылку вина, но вовремя одумался. Семьдесят два часа – не так уж и много. Тем более, что полдня уже прошло. Надо вывозить вещи. Первым вывозу подлежал, естественно, профессорский мозаичный столик. Его я не оставил бы здесь ни за какие деньги.

Позвонил Сане, сказал, что хозяин дома меня выгоняет, и что нужно будет на какое-то время оставить у него вещи. Но вещи – это столик и кое-какая мелочевка. А что мне делать с оборудованием, приготовленным для Шпицбергена, я даже не представлял. Его вес тянул на полтонны и в небольшую санину комнату все это просто бы не влезло. Решил пока все оставить как есть, а там будет видно. Но сложил оборудование в подсобке, где хранился садовый инструмент. Она имела отдельный выход во двор. Дверь и замок были довольно хлипкие и я надеялся, что при необходимости смогу их взломать.