Читать книгу "Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков"

– Но уже завтра Брежнев покинет Польшу и когда вернется сюда одному богу известно, – воскликнул Кравчик, все еще не в силах поверить в то, что он услышал.

– Значит, такова воля Провидения, – развел руками Кальдерон. – Мы с тобой бойцы невидимого фронта, у нас есть наши командиры, приказы которых мы должны выполнять.

– Надо мной командиров нету, – сказал, как отрубил Кравчик.

– Имей в виду, что если ты нарушишь приказ, то не увидишь своих денег, – предупредил боксера Кальдерон.

– Плевал я на них!

– Что ты хочешь этим сказать? – с явным беспокойством в голосе, спросил чилиец.

– То, что никакие деньги не смогут мне вернуть жены и ребенка. Я уже слишком много заплатил, чтобы останавливаться на полпути.

Сказав это, боксер заметил, как правая рука его собеседника незаметно опустилась вниз. Видимо, где-то под сиденьем у чилийца было спрятано оружие. Поэтому Кравчик решил действовать на опережение. Перехватив левой рукой запястье собеседника, он правой рукой, сжатой в кулак, нанес молниеносный удар чилийцу в висок. Тот тут же обмяк. Сжимая в руках трость, Кравчик выбрался из салона и, обойдя автомобиль, открыл дверцу и выволок тело чилийца наружу. Затем он уложил его на землю лицом вниз и сильным ударом рукоятки трости перебил ему шейные позвонки. После чего волоком оттащил труп на обочину дороги и сбросил в канаву. Затем боксер вернулся к автомобилю, сел в него и взял курс на Вроцлав, куда от Люблина ехать было около пяти часов.

22 июля 1974 года, понедельник, Варшава, Краковское подворье, улица Новы Свят, 6/12, ЦК ПОРП

Эдвард Герек сидел в кресле, откинувшись на его спинку, и внимательно слушал речь Генерального прокурора, который докладывал ему о своем вчерашнем разговоре со следователем Вуйчиком. Из этого разговора выходило, что национальный герой Польши Анджей Кравчик никто иной как… несостоявшийся убийца Генерального секретаря ЦК КПСС

Леонида Брежнева. Эта сногсшибательная новость не укладывалась в голове у польского лидера, но он и вида не показывал, что потрясен. Ни один мускул не дрогнул на его лице после сообщения прокурора и ни один жест не выдал, охватившего его поначалу волнения. Впрочем, Герек быстро успокоился, поскольку волноваться было излишне: Кравчик был мертв, а Брежнев жив. Но теперь предстояло решить, что делать дальше с этой ситуацией.

– Мне кажется, мы должны уведомить русских о произошедшем, – закончил свою речь прокурор вполне резонным предложением.

Герек ждал этих слов, поэтому отреагировал на них быстро:

– А вот я считаю, что это лишнее. Ведь кроме слов этого Возняка нет никаких дополнительных доказательств того, что Кравчик и в самом деле планировал убить Брежнева. Но даже если это и правда, все разрешилось более чем благополучно – Кравчик на том свете. И если мы начнем ворошить эту историю, то ее последствия могут принести нам массу неприятностей. Во-первых, нашим идеологам придется объяснять народу, как это они умудрились столько времени воспевать до небес преступника. Во-вторых, глубокая душевная рана будет нанесена миллионам наших сограждан, которые считали Кравчика своим кумиром. Наконец, главное – в дураках окажемся и мы с вами, пан прокурор. Ведь именно мы в первую очередь проморгали этого боксера.

– Но если мы промолчим, кто даст гарантию, что у Кравчика не остались здесь сподвижники, которые могут продолжить его дело – совершить покушение на Брежнева, – возразил Гереку прокурор.

– Да, вы правы – могут остаться, – согласился с собеседником хозяин кабинета. – Но Брежнев собирается покинуть нашу страну уже сегодня во второй половине дня. Значит, времени у потенциальных преступников почти не осталось. Но главное – мы поменяем и место: я сделаю так, чтобы Брежнева не было сегодня в Варшаве. Ведь покушение наверняка планировалось здесь, в столице, поэтому мы увезем советского гостя подальше отсюда – на всякий случай.

– И куда вы его собираетесь увезти?

– Во Вроцлав – ведь там сегодня финальный матч футбольного турнира. Кое-кто мне давно советовал это сделать, да и сам Брежнев еще в начале визита упоминал о своем интересе к нему – вот я этим и воспользуюсь. Тем более, что для этого появился столь веский повод.

22 июля 1974 года, понедельник, Москва, Измайлово, квартира Кожемякиных и сквер у метро «Бауманская»

Кожемякин положил трубку на телефонный аппарат и повернулся к жене. Та стояла в дверях, перегородив дорогу мужу и пристально смотрела ему в глаза.

– Ты никуда не пойдешь, – твердо произнесла Наталья. – В кои-то веки остался дома и опять намылился сбежать к своим дружкам?

– Наталка, никуда я не намылился, – подходя к супруге, произнес футболист. – Но сейчас мне в самом деле нужно уйти.

– Лучше с дочкой иди погуляй, – была непреклонна супруга.

– Погуляю, когда вернусь, – Кожемякин обнял жену за плечи и с высоты своего роста чмокнул ее в самую макушку головы.

Он знал, что после таких поцелуев она всегда смягчала свой гнев. Не стал исключением и этот раз. Наталья прижалась к мужу и спросила:

– Когда вернешься?

– Постараюсь побыстрее, – уклончиво ответил Кожемякин, еще раз поцеловал жену в голову и вышел в коридор.

Путь ему предстоял недалекий – до метро «Бауманская». На своей «копейке» футболист домчался туда за десять минут. Там, в скверике у метро, его дожидался Алексей Шлемов – тот самый киноактер, с которым его познакомил хоккеист Борис Александров. Повод для встречи был более чем веский – актер раздобыл для Кожемякина пластинку английской рок-группы «Пинк Флойд» под названием «Темная сторона Луны». Иметь этот диск в своей коллекции Кожемякин мечтал давно, но Шлемов, имевший выходы на столичных фарцовщиков, никак не мог его раздобыть. Пока, наконец, сегодня ему не улыбнулась удача. Поэтому, когда он позвонил домой футболисту, тот просто не мог проигнорировать эту встречу, пусть даже ценой конфликта с женой.

Заглянув в полиэтиленовый пакет, где лежал диск, Кожемякин сразу узнал знакомую обложку – это была та самая пластинка, о которой он мечтал. Доставать ее он не стал, опасаясь привлечь к себе чье-то назойливое внимание.

– Не волнуйся, Толик, диск – новье, ни разу не «пиленный», – успокоил его Шлемов, пряча в карман деньги – двадцать пять рублей одной купюрой. – Чего еще желаешь получить?

– Мне бы прошлогодний «Бэнд оф зе Рун» Пола Маккартни.

– Хорошо, сделаем, – ответил Шлемов и протянул ладонь для прощания.

От «Бауманской» Кожемякин поехал не домой, как обещал жене, а к другу детства Толику Бондаренкову. Впрочем, тот жил неподалеку от футболиста – на Измайловском шоссе. Кожемякин просто не мог не похвастаться перед ним своим сегодняшним приобретением. Да и послушать пластинку ему хотелось не одному, а в компании с приятелем, который тоже не хуже него разбирался в популярной рок-музыке.

22 июля 1974 года, понедельник, Вроцлав, Олимпийский стадион