Читать книгу "Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы - Михаил Иванович Мельтюхов"

действий против сопоставимого противника, за счет отработанной тактики боевого применения и взаимодействия с наземными войсками, а также благодаря безупречной работе систем связи и управления. Так, летная подготовка советских летчиков, не имевших в большинстве опыта боев с равноценным противником, составляла 30—180 часов, а немецких – 450 часов. Следовательно, все это вместе взятое давало немецким ВВС определенное качественное превосходство.

Таблица 64. Численность самолетов в ВВС Германии и СССР[1821]

По мнению современных германских исследователей, анализ состояния Восточной армии вермахта к 22 июня 1941 г. показывает, что «дивизии с лучшим оснащением были сосредоточены вокруг танковых групп, в то время как между ними и на флангах использовались преимущественно менее боеспособные и малоподвижные дивизии. В целом Восточная армия производила впечатление скорее «лоскутного одеяла», вопреки очень распространенному в послевоенной литературе суждению, что Гитлер, благодаря гибкой экономике молниеносной войны и ограблению оккупированных территорий, смог мобилизовать против СССР мощную однородно оснащенную армию. Этот сам по себе довольно неожиданный факт объясняется не только имевшимися тогда материальными возможностями германского военного командования, но также и тем, что решение напасть на Советский Союз не было обеспечено соответствующими энергичными мерами в области вооружения. Его производство не было соотнесено с потенциалом противника, поскольку германское руководство исходило из того, что сможет имеющимися силами уничтожить военный потенциал СССР в течение нескольких недель»[1822].

Таким образом, явного качественного превосходства техники, как и ее количественного превосходства, у вермахта не было. Однако подготовка личного состава и эксплуатация этой техники в вермахте были более высокими, чем в Красной армии. Явным преимуществом вермахта было то, что сосредоточенные для нападения на Советский Союз войска находились в развернутом состоянии и полной боевой готовности, а Красная армия еще только начала сосредоточение и развертывание войск на Западе. Германские войска имели достаточно высокий боевой дух и рассчитывали еще на одну молниеносную войну. К лету 1941 г. вермахт был сильнейшей армией мира, что делало его очень серьезным противником. И если советским конструкторам удалось еще до войны создать технику, которая вполне соответствовала тогдашнему мировому уровню военно-технических разработок или даже превосходила его, то Красной армии еще только предстояло научиться бить врага этой техникой, и учеба эта была долгая и трудная.

Все это лишний раз показывает, что попытки отечественной историографии объяснить вслед за И.В. Сталиным поражения советских войск в начале войны то количественным, то качественным превосходством германской техники необоснованны. Вооружение войск сторон было вполне сопоставимым по своим качественным параметрам, не имел вермахт в целом и количественного превосходства. Поэтому на первое место выходит вопрос об уровне подготовки войск и о рациональном использовании наличных сил Красной армии, об умении ими правильно распорядиться. Именно этого умения и не хватило советскому военно-политическому руководству, что и привело к столь трагическому началу войны. Неправильная оценка международной обстановки накануне германского нападения и недостатки в боевой выучке войск стали главными причинами, предопределившими поражения Красной армии в начале войны. Войска, не будучи развернутыми и укомплектованными, должны были с ходу вступать в сражение с превосходящими их в каждом отдельном бою силами противника, который действовал в целом более профессионально. К сожалению, героизм воинов Красной армии не мог компенсировать недостатки в боевой подготовке личного состава и отсутствие налаженной системы управления войсками.

Доступные исследователям материалы показывают, что, оказавшись летом 1940 г. в стратегическом тупике, германское руководство было вынуждено изыскивать новые возможности выиграть войну с Англией. Однако вскоре выяснилось, что у вермахта не хватает сил для высадки на Британских островах, которая и так слишком рискованна, а расширение боевых действий против Англии на периферии Европы требовало определенной подготовки, а главное, создания политических условий путем более тесного сотрудничества с Италией и другими заинтересованными сторонами – от Испании до Японии. Однако переговоры показали, что нейтральные страны не спешат втягиваться в войну, выжидая развития событий. Не последнее место в этих политико-стратегических расчетах Берлина занимал и СССР, переговоры с которым показали, что Москва не прочь продолжить политику сотрудничества с Германией, но при этом требует от Берлина новых территориальных уступок в отношении Финляндии, Балкан и Ближнего Востока. Все это ясно продемонстрировало, что Советский Союз не только является политически независимым мощным соседом Германии, но и стремится проводить политику обеспечения собственных интересов в Европе, что совершенно не отвечало замыслам Берлина. Исход советско-германских переговоров ноября 1940 г. явно подтолкнул германское руководство сделать ставку на военное сокрушение СССР.

Первоначально в Берлине задумались о реализации идеи «Восточного похода» в эйфории от победы над Францией. Однако неудачные попытки вывести из войны Англию привели к тому, что в германском руководстве стали рассматривать будущую войну с СССР как реальный шанс достичь победы на Западе. Считалось, что быстрый разгром Советского Союза позволит Берлину получить широкую сырьевую базу, использование которой сделает Германию способной противостоять в затяжной войне Англии и США. Подобному восприятию проблемы «Восточного похода» способствовала недооценка военно-экономической мощи и политической стабильности СССР и крайняя переоценка сил вермахта. Даже когда в ходе подготовки войны на Востоке выяснилось, что Германия не располагает силами, способными нанести гарантированное поражение Советскому Союзу, германское руководство вместо поисков иного выхода из стратегического тупика решило по опыту войны в Европе сделать ставку на максимально сильный первоначальный удар, который, вероятно, должен был привести к краху Советского государства. Более того, зная об ограниченности германских сил, в Берлине всерьез планировали победоносно завершить «Восточный поход» самое позднее в ноябре 1941 года, поскольку, как отмечают современные германские исследователи, «германское командование было уверено в том, что, если не в материальном отношении, то в оперативном искусстве ведения войны, оно сможет достичь решающего военного превосходства»[1823].

Ретроспективное рассмотрение этой проблемы показывает: все военное планирование «Восточного похода» было настолько авантюристичным, что невольно возникают сомнения, руководствовалось ли вообще германское военно-политическое руководство здравым смыслом. Во-первых, с самого начала было ясно, что разгром СССР в рамках краткосрочной молниеносной кампании неосуществим хотя бы в силу географических причин. Во-вторых, затяжная война на Востоке поставила бы Германию в ситуацию войны на два фронта, что означало бы ее неизбежное поражение. Не представляя себе реальной мощи Советского Союза и стабильности советской политической системы, германское руководство приняло совершенно невыполнимое решение. Причем разгромить СССР собирались за 5 месяцев с мая (позднее – июня) по октябрь (ноябрь) 1941 г. Даже если бы вермахту удалось оккупировать советскую территорию до линии Архангельск – Астрахань, это не означало разгрома Советского