Читать книгу "Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История"

крайне возмущен этим и не понимает, с чьего разрешения оперативный телеграф поезда принимает эти депеши.

Вызвав меня, находившегося по должности у него на дежурстве, генерал-квартирмейстер, ударив с негодованием по лежавшему на столе номеру «Великой России», спросил:

— Вы не знаете, кто это старается?..

Жалею сейчас, что не ответил тогда прямому и честному генералу Коновалову:

— Состоящий при главкоме г-н Чебышев, ваше превосходительство…

Но так как, кроме г-на Чебышева, в поезде находился еще один сотрудник «Великой России» (корреспондент Г-н), то я отговорился незнанием.

— Черт знает что такое!.. — продолжает генерал-квартирмейстер, и тут же проходит в вагон оперативного отделения отдать приказ о прекращении оперативным телеграфом приема бесплатных сочинений сотрудников «Великой России».

Все это проделывалось для поддержания «бодрости духа» в населении и (вероятно) для того, чтобы не ударить в грязь пред снисходительно улыбавшейся a Paventure de Crimée Европой.

Апофеозом этой мудрой страусовой политики явилось изделие г-на Чебышева в «Великой России», повидавшегося где-то с генералом Врангелем и сообщавшего от его имени, что все на Кубани окончилось, слава богу, благополучно, что десант увеличился вдвое (на три четверти Камышевым элементом! — А. В.) и что теперь-то, собственно говоря, наступило как раз время приступить к самой что ни на есть настоящей операции — «протянуть руку на запад». Кому — полякам? петлюровцам? — сказано не было. Ни у г-на Чебышева, как бы там ни было, бывшего министра (правда, по особому совещанию), ни у некоторых других, кто мог и должен был это сделать, не хватило мужества и политической дальновидности, объяснить генералу Врангелю, в какое положение ставит его пред обществом это объяснение ухода с Кубани, становившееся к тому же рискованным векселем в случае неудачи «на западе».

В ставке обработка г-ном Чебышевым Кубанской операции заставила одних густо краснеть, других негодовать. Поводов же для негодования было более чем достаточно. Вместо честного спокойного разъяснения обществу всей серьезности предстоящего в близком будущем положения, разъяснения, которое тогда еще не могло вызвать никакой абсолютно паники, вместо призыва ко всем, для кого спасение армии генерала Врангеля было вопросом личного существования, призыва напрячь все силы для подготовки к неизбежной осаде Крыма, вместо всякой попытки пробудить в обществе энтузиазм, налицо было новое partie de plaisir в розовых очках, новый ненужный самообман, новые неизбежные жертвы. (По секретным официальным объяснениям, причина неудачи за Днепром крылась, впрочем, не в излишних розовых иллюзиях, а снова, как при Кубанской операции, в неточных донесениях разведки.) Упомянутое выше интервью г-на Чебышева было поднесено и Европе.

При таких-то обстоятельствах внезапно началась и столь же внезапно печально закончилась так называемая Заднепровская операция. Протянутая неведомо кому через Днепр «рука на запад» не встретила ничьего дружеского пожатия и не была никем поддержана. Не достигла операция и более ясных, конкретных целей, какими считались: очищение грозного Каховского тет-де-пона, прочное обеспечение за собой линии Днепра и уничтожение живой силы противника, начинавшего уже переброску с Польского фронта.

Началу операции предшествовала сложная, весьма, однако, успешно проведенная работа по реорганизации армии после возвращения к ней обратно Кубанского десанта. Все добровольческие части (дивизии Корниловская, Марковская и Дроздовская), а также донцы в составе двух кавалерийских и одной пехотной дивизии составили 1-ю армию, во главе которой был поставлен генерал Кутепов. Все вернувшиеся с Кубани части, кроме конницы генерала Бабиева, а также 2-й корпус генерала Витковского, составили 2-ю армию, под общим командованием генерала Драценко. Конница генерала Бабиева была выделена в самостоятельную группу. Самостоятельно действовал также и конный корпус генерала Барбовича, объединявший всю регулярную кавалерию.

Выполнение главной задачи было возложено на 2-ю армию генерала Драценко. По директиве, отданной генералом Врангелем 22 сентября, главные силы 2-й армии должны были перейти на правый берег Днепра в районе одной из деревень (Ушкалка), расположенных южнее Александровска, недалеко от Никополя. Вслед за тем переправившиеся части должны были начать стремительное наступление в общем направлении на станцию Апостолово (железнодорожный узел), а также начать обход противника с тыла в направлении на Каховку. В помощь частям 2-й армии должны были одновременно переправиться у Кичкасской переправы (возле Александровска) марковцы и казаки генерала Бабиева, 2-й корпус генерала Витковского должен был, по получении приказа из Ставки, атаковать Каховку в лоб, как только последняя будет обойдена с тыла. Наконец, в двух местах (у Херсона и Никополя) приказано было произвести демонстрацию переправы. В ночь с 24-го на 25 сентября было приступлено к выполнению этой директивы. О дальнейшем развитии операции читатель может судить по нижепечатаемым записям дневника.

«24 сентября. После пятикратных откладываний сегодня, наконец, выезжаем двумя составами. Главнокомандующий в 5 часов вечера, штаб в 9 часов. Впрочем, штабной состав отходит с некоторым опозданием. Выезжаем около 10 часов. За четверть часа до отхода прибыли неожиданно пулеметчики-ординарцы при двух пулеметах. Говорят, что получены сведения о готовящемся на поезд покушении. До Симферополя приказано не раздеваться, не спать и быть при „полной боевой“. Один из пулеметов установлен на паровозе. В 2 часа ночи благополучно миновали Симферополь.

25 сентября. В 11 часов утра прибыли в Мелитополь. Состав Главкома ждал у станции. Мы прошли, не останавливаясь, прямо на запасный путь, где стояли в июне. Сюда же вслед перевели и состав Главкома. К вечеру — первые известия о переходе наших частей через Днепр севернее Александровска. Корниловцами взят в плен один полк красных. Марковцами также захвачены пленные. В 6 часов вечера генкварм ездил с визитом к генералу Достовалову. Штаб 1-й армии тоже еще в Мелитополе. В 10 часов вечера к генкварму приезжал генерал Достовалов. Красные вступают в Бердянск.

Сел на мель „Беспокойный“. Штафлот просит послать отряд судов для выручки. Генерал Коновалов говорил по этому поводу по телефону с наштаглавом, признано бесполезным, так как операция потребовала бы дня три, а за это время его успеют расстрелять. (В конце концов „Беспокойный“ был все-таки снят вопреки ожиданиям Ставки. Люди, находившиеся на нем, пережили тяжелые минуты. О случае нигде не было упомянуто, как не было ни разу упомянуто о постоянных подрывах на минах наших несчастных тральщиков. Число обреченных и погибших людей, на них находившихся, доходит до многих десятков человек.)

В