Читать книгу "Холодная война. Политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин"

— Я не понимаю, как они могут в это верить, но надо задуматься над тем, что это означает.

«Русские параноидально боятся, что мы на них нападем, — записал Рейган в дневнике. — Мы должны как-то довести до них мысль, что не собираемся этого делать. Я обедал с канцлером ФРГ Гельмутом Колем. Он подтвердил мою убежденность в том, что Советами — как минимум частично — движет чувство незащищенности. Они все еще сохраняют противотанковые надолбы и колючую проволоку, чтобы помнить, как близко немцы подошли к Москве».

Президент пытался понять, что происходит за железным занавесом. ЦРУ еженедельно доставляло ему толстые пачки разведывательных донесений о ситуации внутри СССР. Его поражали сообщения об очередях за продуктами, об отсутствии самых необходимых товаров, о том, что советские заводы стоят из-за нехватки запчастей. ЦРУ доложило Рейгану, что советская экономика в беде, ее рост замедлился и она не сможет удовлетворять запросы военных и повышать уровень жизни. Если Запад помешает Москве получать кредиты и крайне важные для советской экономики технологии, советскому режиму придется приступить к реформам.

Правительство ФРГ, напротив, стимулировало экспорт советских энергоносителей. Как раз тогда обсуждался вопрос о строительстве газопровода от полуострова Ямал до Западной Европы. Администрация Рейгана предупреждала, как опасно впадать в такую зависимость от Москвы, но европейские страны в сентябре 1981 года высказались за ускоренное строительство и обеспечили выделение Советскому Союзу дешевых кредитов. В декабре в Вашингтоне хотели наказать СССР за военное положение в Польше запретом на продажу Москве нефтегазового оборудования. Европейцы возражали.

Рейган был уверен, что Соединенные Штаты в состоянии позволить себе гонку вооружений, а Советский Союз — нет. Он считал, что у Москвы есть только два варианта — или выйти из гонки, или потерпеть полное банкротство.

«Беседовал с нашим послом в России, — пометил в дневнике Рейган. — Он подтвердил многое из того, что я думал о Советах: экономика в стагнации, коррупция, циничное отношение к коммунизму и власти. Надо заново осмыслить нашу стратегию. Их социализм — это экономическая неудача. Не поможем ли мы советским людям, если просто позволим их экономической системе провалиться? Советская экономика в очень плохом состоянии. Если мы лишим их кредитов, они запросят о помощи, чтобы не умереть от голода».

Советская экономика выглядела лучше благодаря росту цен на нефть после октябрьской войны семьдесят третьего года на Ближнем Востоке. Нефтедоллары позволили Советскому Союзу импортировать почти все, что было нужно, — от зерна до новых технологий. Добыча нефти в Западной Сибири за десять лет, с 1970 по 1980 год, увеличилась в десять раз, добыча газа — в пятнадцать. Советский Союз превратился для Запада в огромный рынок сбыта. За семь лет СССР закупил оборудования и технологий на пятьдесят миллиардов долларов. Потребность в реформировании экономики исчезла, когда в страну потоком потекли нефтедоллары.

Деньги так же быстро и уходили — в виде прямой денежной помощи или поставок нефти странам Варшавского договора, Афганистану, Кубе, Монголии, Южному Йемену, Алжиру, Эфиопии… Точные цифры установить не удается, но в восьмидесятых годах общий объем помощи союзникам в Восточной Европе и третьем мире составлял от пятнадцати до двадцати миллиардов долларов в год. Это съедало больше половины доходов от экспорта.

Сердцевиной рейгановской стратегии был сложный замысел — использовать слабости советской системы, особенно неэффективность экономики.

Вот основные пункты этой программы:

1) тайная финансовая поддержка «Солидарности» в Польше;

2) финансовая и военная поддержка афганского сопротивления;

3) сотрудничество с Саудовской Аравией в надежде снизить цену на нефть и ограничить экспорт советского газа на Запад, чтобы снизить советские запасы твердой валюты;

4) ограничение доступа СССР к высоким технологиям путем эмбарго на поставки за железный занавес современных разработок, которые можно использовать в военной сфере;

5) финансовая и военная помощь антикоммунистическим силам в третьем мире;

6) милитаризация США, чтобы усилить давление на советскую экономику.

Рональд Рейган получил от избирателей в 1980 году мандат на восстановление военной неуязвимости. С 1974 года опросы общественного мнения фиксировали непрерывный ежемесячный рост поддержки американцами увеличения расходов на оборону. Американцы хотели, чтобы президент наращивал военную мощь для защиты от растущей советской угрозы. Одновременно усиливалась враждебность в отношении Советского Союза. Происходил именно рост антисоветизма, а не антикоммунизма вообще. Отношение к Китаю и Польше, где возникла «Солидарность», улучшилось.

В Америке активизировались крайне правые. Создалась Организация по борьбе с левыми идеями в средствах массовой информации. Бюджет составлял почти два миллиона долларов. Изучали телепрограммы и газеты, выискивая журналистов, которых считали «коммунистическими пропагандистами». Группа «Аккуратность в образовании» заявила, что намерена выставить из системы образования «десять тысяч известных марксистов», распространяющих в студенческих аудиториях «политическую ложь, основанную на неправильной информации». Правда, вызывало удивление количество предполагаемых марксистов в университетах.

Студентов просили, не привлекая к себе внимания, ходить на лекции и сообщать все, что покажется подозрительным, выявлять среди преподавателей либералов, радикалов и коммунистов-преподавателей. В офисе повесили большую карту Соединенных Штатов и завели список сомнительных профессоров. Деньги на эту работу находились, потому что полным-полно было консервативных фондов, готовых финансировать борьбу с мировым коммунизмом…

Когда в феврале 1983 года американская делегация прилетела на похороны Юрия Андропова, эксперты по Советскому Союзу даже не знали, был ли он женат, — настолько мало было о нем известно. На похоронах они впервые увидели его вдову.

Нового генерального секретаря Черненко в Вашингтоне знали еще хуже. И опять же не подозревали о том, как сильно он болен. Рейган строил планы в отношении Константина Устиновича: «22 февраля 1984 года, среда. Мы с госсекретарем Шульцем обсуждали дела с Советами: как мы должны реагировать на мягкий тон Черненко в беседе с Шульцем. У меня есть хорошее ощущение, что я должен обсудить с ним наши проблемы один на один и попытаться убедить его в том, что Советы много приобретут, если присоединятся к семье народов».

Через десять дней, 2 марта, записал в дневнике: «Секретное совещание с участием посла в Москве Хартмана. Обсуждали план установления контактов с Советами. Я убежден, что настало время мне встретиться с Черненко в июле. Мы собираемся начать с контактов на министерском уровне — обсуждать темы, которые были заморожены после того, как сбили корейский самолет».

Рональд Рейган писал письма трем руководителям Советского Союза — Брежневу, Черненко и Андропову. С каждым хотел встретиться и поговорить. Не удалось, все трое были слишком больны, чтобы найти в себе силы для поездки в Соединенные Штаты на переговоры. Как он выразился, «они умирают, не дождавшись встречи со мной».