Читать книгу "Греческая религия. Архаика и классика - Вальтер Буркерт"

Примечания

1 Здесь невозможно говорить мало-мальски подробно о греческой философии вообще. Укажем на фундаментальные труды: E. Zeller, Die Philosophie der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung, I7 1923; III5 (Платон) 1922; II24 (Аристотель) 1921; W. K. C. Guthrie, History of Greek Philosophy (У. Гатри, История греческой философии) I—IV, 1962-74. О «теологии»: E. Caird, The evolution of theology in the (Э. Керд, Эволюция теологии у греческих философов), 1903, нем; вариант: Die Entwicklung der Theologie in der griechischen Philosophie, 1909; O. Gilbert, Griechische Religionsphilosophie (О. Гилберт, Греческая религиозная философия), 1911; R. К. Hack, God in Greek philosophy to the time of Socrates (P. Хэк, Бог в греческой философии во времена Сократа), 1931 ; N. A. Wolfson, Religious philosophy (Н. Вольфсон, Религиозная философия), 1971; W. Weischedel, Der Gott der Philosophen (В. Вай-шедель, Бог философов) I, 1971; D. Babut, La religion des philosophes grecs (Д. Бабю, Религия греческих философов), 1974; о досократиках: W. Jaeger, Theology of the early Greek philosophers (В. Йегер, Теология ранних греческих философов), 1947, нем. вариант: Die Theologie der frühen griechischen Denker, 1953.

2 Самое раннее засвидетельствованное употребление этого слова — Платон, «Государство» 379а; но «говорить о богах» встречается уже у Ксенофана (В 34), Эмпедокла (В 131); Йегер 9-18; V. Gildschmidt ОГИ 63, 1950, 20^2.

3 Если можно соотносить хронологическое указание Аполлодора (ФГИ 244 F 29 = ФД 12 А 1, 2) с завершением книги.

4 См. V 3.2 прим. 8.

5 Геродот 1, 131.

6 Hermes 88, 1960, 159-77.

7 ФД 12; Ch. Н. Kahn, Anaximander and the origins of Greek cosmology (X. Кан, Анаксимандр и начала греческой космогонии), 1960; С. J. Classen РЭ Suppl XII 30-69; D. Babut ОГИ 85, 1972, 1-32.

8 ФД 12 А 15.

9 В 1 = Симпликий, Комм, к «Физике» 24, 14-21. Из Феофраста.

10 ФД 13; С. J. Classen РЭ Suppl. XII 69-71.

11 ФД 13 А 7 и Филодем у Н. Diels, Doxographi Graeci (Г. Дильс. Греческие доксографы), 1879, 531 сл.; проблематично А 10.

12 ФД 21; К. von Fritz РЭ IX А 1541-62; P. Decharme, La critique des traditions religieuses chez les grecs (П. Дешарм, Критика религиозных традиций у греков), 1904.

13 В 23; ср. E. Hornung, Der Eine und die Vielen. Ägyptische Gottesvorstellungen (Э. Хорнунг, Один и многие. Египетские представления о богах), 19732.

14 В 26; Иегер 275.

15 В 2

16 В 24/5.

17 А 30 = Аристотель, «Метафизика» 986Ь 20.

18 См. V 3. 1 прим. 5.

19 В 15/6.

20 В 1,22.

21 ФД 22; большое комментированное издание — М. Marcovich 1967; РЭ Suppl. X 246-320.

22 В 5 = 86 Marcovich.

23 В 15 = 50 М., ср. A. Lesky, Ges. Schriften (А. Лески, Собр. соч.), 1966, 461-7.

24 В 59 = 32 М.

25 В 1 = 1 М.

26 В 30 = 51 М.

27 В 12 = 40 М.

28 В 67 = 77 М.

29 В 114 = 23 М.

30 В 41 = 85 М.

31 В 64 = 79 М.

32 В 32 = 84 М.

33 ФД 28; из всей огромной литературы назовем только: A. Mourelatos, The route of Parmenides (А. Мурелатос, Путь Парменида), 1970; E. Heitsch, Parmenides, 1974.

34 В 8, 43.

35 В 12; Симпликий, JKomm. к «Физике» 39, 20.

36 В 13.

37 Phronesis 14, 1969, 1-30.

38 Диоген Лаэртский 9, 6.

39 ФД 11 А 22, ср. Гераклит у Аристотеля, «Размножение животных» 645а 21 ; Гиппократ, «О священной болезни» 18, VI Littré и «О воздухах, водах и местностях» 22, II 76/8 Littré.

40 Этот вопрос впервые был поднят Эсхилом («Агамемнон» 369 сл.).

2. КРИЗИС: СОФИСТЫ И АТЕИСТЫ

Начиная с Платона имя «софист» окончательно приобрело негативный смысл: шарлатан, обманывающий людей мнимым знанием — причем Платон опирается на неприязненное отношение к «софистам», существовавшее уже достаточно давно1. Поэтому сложно не рассматривать «софистическое» движение, знаменующее собой вторую половину V в., с позиций «разложения» доброй старины, в особенности морали и религии. В то же время, усилия софистов были направлены на достижение высшей ценности традиционной морали, отличия, приобретаемого благодаря достижениям и успеху — areté, «высшего достоинства», передавать которое как «добродетель» неверно. Новизна заключалась в том, что отдельные люди, переходившие из города в город, обещали за большие деньги преподать эту areté, позволявшую сделать человека «лучше», что, в свою очередь, жизненная программа и шансы этого человека становились независимыми от обычаев, установленных родом и полисом, и могли подчиняться разумному планированию, основанному на критическом подходе. Это было по своей сути сродни развитию «высшего образования» как средства преуспеть, появилась возможность передвигаться не только в пространстве, но и по социальной лестнице. Пример показал Протагор из Абдер2, который около 450 г. приехал в Афины, где привлек к себе всеобщее внимание как «софист». За ним последовали другие, старавшиеся его превзойти — прежде всего, Горгий из Леонтин, Продик с Кеоса, Гиппий из Элиды. Свидетельства их деятельности имеются с 420-х годов. Афины становятся центром и очагом этого духовного движения. Здесь в конце 460-х годов демократия достигла своего полного расцвета, для каждого гражданина открылись новые, неожиданные возможности в области политики и судопроизводства, если только он обладал способностью производить впечатление и убеждать: искусство «хорошо говорить» и «убеждать» сделалось непосредственным предметом софистической науки, хотя Протагор говорил также и в более общем смысле о «благоразумии» (euboulia) как цели своих уроков3.

Словесное состязание, диспут, стало новой площадкой, где конкурирующие учителя и их ученики могли соревноваться в красноречии. Это привело к созданию новой формы агона — состязания в речах, пришедшего на смену гимнастическим соревнованиям и увлекавшего не меньше спорта. О чем бы ни говорилось: о политике или воспитании детей, натурфилософии или медицине, поэзии или религии — все делалось предметом контроверсий. В первую очередь были восприняты формы философии элеатов: резкое противопоставление «бытия» и «небытия», жесткая манера аргументации, выходившая далеко за рамки эмпирического. Из правил ведения этих диспутов развились основные положения логики, хотя на первом плане были, по-видимому, «подлинно софистические» ложные заключения и ловушки. Миф сдает свои позиции — слово mÿthos, неупотребительное в аттическом диалекте, теперь обесценилось и закрепилось как обозначение того, о чем говорится у древних поэтов, и что теперь можно было разве только рассказывать детям4. Софист тоже мог использовать «миф» в качестве украшения и формы, в которую он облекал свои мысли. Но осталось позади то время, когда слушатели непосредственно воспринимали такие вызывавшие изумление и чувство радости истории, которые затем хотя бы отчасти можно было применять для решения собственных проблем, выдвигаемых сложной действительностью. Реальностью стали аргументы, контраргументы, доказательства, logos, «сведение счетов» между конкретными людьми во взаимной критике. «Всякой речи противостоит другая речь», сказано у Протагора5.