Читать книгу "Подъем Испанской империи. Реки золота - Хью Томас"

Как мы знаем, Кортес служил своему родственнику Овандо в качестве нотариуса в новом городе Асуа на южном побережье Эспаньолы со своего прибытия туда осенью 1506 года до 1510 или 1511 года. Затем он стал секретарем Диего Веласкеса де Куэльяра, который взял его с собой на Кубу и фаворитом которого он сделался. Кортес скорее всего был свидетелем того, как Веласкес основал несколько новых городов на Кубе. В промежуток между 1516 и 1518 годами он также был одним из судей Сантьяго, тогдашней испанской столицы острова. Он получал довольно хороший доход от добычи золота{1691}.

Кортес был осторожным и невозмутимым человеком. Его никогда особо не заботил комфорт. Он хорошо владел пером, если судить по его искусным письмам Карлу V – единственным документам, которые стоит прочесть из всей литературы, появившейся в результате завоеваний. С другой стороны, он был тем еще сластолюбцем: список женщин, с которыми он побывал, включая множество мексиканок, огромен. Его лучший портрет – медальон, сделанный уроженцем Страсбурга Кристофом Вайдитцем{1692}.

Экспедиция Кортеса была гораздо серьезней, чем предпринятые его предшественниками, ибо он взял с собой двадцать кораблей и почти шесть сотен человек, включая матросов. Как и Эрнандес де Кордова, он взял аркебузиров. Как и Грихальва, он взял артиллерию. Но в отличие от них обоих он взял лошадей. Он взял с собой не только священника, отца Хуана Диаса из Севильи, который сопровождал Грихальву, но также неутомимого брата-мерседерианца Бартоломе де Ольмедо из окрестностей Вальядолида в Кастилии, который наверняка помогал ему просчитывать реакцию кастильского двора на его действия.

С Кортесом также было около двадцати женщин, которые были не только монахинями или любовницами, но и бойцами (роль женщины-конкистадора еще ждет своего изучения). С ним было множество молодых людей, только что прибывших из Испании, – таких как Гонсало де Сандоваль и Антонио де Тапиа, оба из его родного Медельина, а также свободный чернокожий солдат, Хуан Гарридо, побывавший во множестве битв на Карибах, Пуэрто-Рико, Гвадалупе, во Флориде вместе с Понсе де Леоном и на Кубе с Веласкесом.

Большинство людей в экспедиции провели по нескольку лет на Кубе, однако были и те, кто специально прибыл из Санто-Доминго – например Хуан де Касерес, который стал мажордомом Кортеса. Также имелись и те, кто и раньше бывал на Юкатане, как под началом Эрнандеса де Кордовы, так и Грихальвы или же в обоих экспедициях – например три старших лейтенанта (Альварадо, Авила и Монтехо). Также в экспедицию отправились Хинес Мартин Бенито де Бехар (который великолепно играл на тамбурине) и Педро Прието. Некоторые, как Франсиско де Монтехо и Берналь Диас дель Кастильо, сначала отправились в Индии с Педрариасом, но затем уехали на Кубу, когда пребывание в Дарьене стало слишком тяжелым испытанием для их здоровья и терпения.

Кортес встал во главе экспедиции как только Педро де Альварадо вернулся из своего путешествия с Грихальвой. Веласкес дал ему указания заселить земли, обнаруженные Грихальвой, распространять христианство, составить карту побережья от Юкатана на север – и по возможности разведать, есть ли там пролив в Тихий океан, который в то время еще называли Южным морем. Где бы он ни высадился, он должен был заявить права на землю от имени испанских монархов. У него был еще один необычный указ – разузнать о «людях с большими широкими ушами, и о других, у кого лица похожи на песьи, а также где и в каком направлении живут амазонки, которые, со слов индейцев, которых ты берешь с собой, живут не так далеко»{1693}.

Люди Кортеса были родом почти что из всех уголков Кастилии, однако больше всего среди них было уроженцев Андалузии – примерно 36 %, в особенности из Севильи. Примерно 16 % происходили из Эстремадуры, чуть меньше – из Старой Кастилии. Командиры, однако, были в основном из Эстремадуры, включая тех, кого Кортес знал всю свою жизнь и кто безоговорочно поддержал бы его в трудный час. Верность предводителю-земляку была обычным делом среди первого поколения конкистадоров. Пара людей были родом из Арагона и Каталонии, один или двое из Валенсии, почти никого из Гранады{1694}. Кортес еще взял с собой нескольких кубинских индейцев в качестве слуг или рабов: Веласкес дал на это свое разрешение{1695}.

Его армией, когда она, наконец, была сформирована, командовали Педро де Альварадо из Бадахоса, который являлся племянником того самого Диего де Альварадо, что был одним из старейших испанских поселенцев Эспаньолы, Диего де Ордас из Кастроверде-дель-Кампо в Кастилии, Алонсо де Авила из Сьюдад-Реаля, Андрес де Тапиа, возможно, происходивший из медельинской семьи. Позднее среди командиров появился Гонсало де Сандоваль, который также родился в Медельине и в конечном счете стал правой рукой Кортеса. Ни один из них не имел большого военного опыта, хотя некоторые участвовали в боях, приведших к захвату Кубы Испанией. Диего де Ордас сражался в трагической битве при Турбако в 1509 году, будучи в экспедиции Охеды, когда был убит Хуан де ла Коса. Сам Кортес сражался на Кубе и, возможно, на Эспаньоле. Но все же большинство были родом из семей, где культ оружия был основной темой для разговоров, и у некоторых, как у самого Кортеса, отцы сражались в войне против Гранады.

Альварадо, несомненно, поделился с Кортесом своими впечатлениями о Новом Свете, найденном Эрнандесом де Кордовой и Грихальвой. Кортес внимательно слушал.

Он и его экспедиция сначала направились на Юкатан. Там они нашли монаха из Эсихи, Иеронимо де Агилара, который потерпел крушение в 1509 году во время экспедиции Никуэсы. Ему несколько лет пришлось жить среди индейцев майя{1696}. Один из людей Кортеса, Анхель Тинтореро, рассказал, как во время охоты на дикого вепря на острове неподалеку от Юкатана (как он помнил) он наткнулся на Агилара в индейской одежде, сжимавшего потрепанный «Часослов»{1697}. Агилар на первый взгляд был так похож на индейца, что никто не понял, что он испанец. Но он знал язык майя. Когда позднее Кортесу подарили рабыню-мексиканку Малиналь, или «Марину», как ее назвали испанцы, которая говорила как на языке майя, так и на науатле (языке мешика), он смог общаться со своими предполагаемыми противниками с помощью корявого, но эффективного двойного перевода{1698}.