Читать книгу "Вавилон - Маргита Фигули"

Когда Тека закрывала наполненный ларец, чтобы утром господин передал его Нанаи как дар от победителя, Набусардар шептал на ухо своей возлюбленной:

— Ты будешь матерью, матерью моего сына, моего первенца. Будешь улыбаться солнышку, когда первые утренние лучи озарят твое лицо, будешь улыбаться солнышку, когда оно а полдень поднимется в зенит, согревая землю и все, что дает начало новой жизни, будешь улыбаться солнышку, когда оно под вечер, клонясь к закату, приносит отдохновение природе и женам, столь же плодородным, как и ты, рождающим только жизнь и любовь. Отныне не ведать тебе ни горести, ни печали, дорогая моя. Ты моя навеки, и я навеки твой.

* * *

Персидские полки не осмелились вернуться к неприступным стенам Вавилона.

Город Городов, могущественный Бабилу, пировал дни и ночи. Народ, опьяненный свободой и вином, ликовал, буйствовал, отплясывал на улицах с рассвета до заката и с заката до зари.

Горстка удалых, как на подбор, воинов смешалась с толпой и льстивыми словами подстрекала народ требовать от царя еще более роскошного пиршества. Это были люди Элоса. Они подговаривали горожан, рассчитывая, что Валтасар уступит их просьбам и устроит пир на праздник Сбора плодов. Довольно крови и смертей, надо и повеселиться, пожить в свое удовольствие, да так, чтобы жизнь кипела и бурлила, как горный поток.

Население города толпилось перед царским дворцом и, возглашая славу и хвалу Валтасару, ждало до тех пор, пока царь не объявил, что исполнит волю народа.

Несколько недель готовились горожане, царь и сановники к празднику Сбора плодов.

Наперекор Эсагиле Валтасар распорядился соорудить на Дороге Шествий, на священной дороге Аибуршаб, триумфальную арку, справа от нее поставить изукрашенный перламутром и драгоценными камнями трон из чистого золота, а слева — скамьи для сановников и советников, сделанные из лучезарного золота и слоновой кости. Окружающее пространство он приказал вымостить гранитными плитами и начертать на них строфы хвалебных песен, прославляющих могущество и величие Валтасара.

На холме, служившем подножием триумфальной арки, копошились сотни невольников и поденщиков: плотников и каменотесов, мостильщиков и скобовщиков, кузнецов и плавильщиков, граверов и резчиков, гранильщиков и ювелиров. За этим кропотливым муравейником, подобно недреманному оку Мардука, приглядывали десятки скульпторов и архитекторов.

Крылатые бронзовые быки с головами халдейских гениев по два с каждой из четырех сторон поддерживали массивные колонны из дорогого диорита. Ребра устоев были окованы золотыми пластинами с украшениями в виде розанов, сердцевиной которых служили самые крупные во всем царстве драгоценные камни. Среднюю часть колонн покрывали сцены сражений с персами. Верх арки представлял собой огромную, отлитую из золота, плиту. На ней изображалось, как царь Валтасар приносит в жертву Мардуку, владыке небес, толпу связанных по рукам и ногам персов и льет на алтарь бога из выложенного сверху донизу брильянтами, изумрудами, рубинами и аметистами кубка сцеженную им персидскую кровь.

С террасы висячих садов Эсигиши — гордости царского дворца — Валтасар восхищенно взирал на растущую громаду, творение, искуснейшее из искусных.

Иногда он увлекал за собой молчаливого Набусардара, и тому приходилось вторить царю, неумеренно превозносившему не только новое сооружение, которое было призвано поведать векам и народам о могуществе и славе сына Набонидова, но и готовящиеся торжества.

Однажды, Валтасар молвил, показывая на арку:

— Это во славу всевидящего, всемогущего Мардука. Священной же троице в ападане я готовлю жертвы еще более богатые.

Набусардару претила мысль о предстоящих торжествах, они казались ему кознями злых духов, признание царя кольнуло его, точно шип терния.

— Тебя, как я погляжу, не очень радуют мои слова и деяния, — заметил Валтасар, поднимая брови. — Не знаю только, что тому причиной — зависть или равнодушие…

— Я уже говорил, что пировать преждевременно, — боюсь, как бы не было беды. Ты прости меня, царь мой. Но арка твоя и впрямь величественна…

— Величественна… — обрадовался царь. — Это жертва Мардуку… Священной же троице в ападане… ну, да поведаю тебе и о том, ты мудр и многоопытен… Решил я в торжественный день принести на алтарь троицы человеческие жертвы. По моему приказанию отобрано сто самых красивых юношей, на сей раз из числа знатных иудеев и прочих чужеземцев.

— Опять кровопролитие, светлейший? Не ты ли говорил, что потому и устраиваешь празднество, что народу больше невмоготу видеть вокруг смерть и кровь?

— Так-то оно так, мой верховный военачальник, только чем же мне тогда удивить две тысячи жрецов да две тысячи вельмож, что соберутся на пир в ападану?

Не в силах больше созерцать потоки крови и пирамиды мертвых тел, Набусардар ответил, в надежде отвратить царя от его намерения:

— Слыхал я на берегах канала Хебар, как поют еврейские юноши. Пусть они развлекут гостей своим великолепным пением, благо ты примирился с Даниилом. Такого сюрприза не преподносил своим гостям еще ни один государь.

— Вот речь мудреца! — воскликнул Валтасар. — Вот совет, достойный царского слуха! Я велю им петь псалмы и хоралы. Один из моих лазутчиков говорил мне, иудей, прославляющий чужого бога, совершает тягчайший грех и навлекает проклятие Ягве на свое племя. На пиру я прикажу псалмами и хоралами славить священную троицу. Ягве отвратится от иудеев и оставит мое царство в покое. Тогда незачем будет отпускать их из плена, хоть я и обещал Даниилу, да и Телкиза уговорила меня; измученный думами о войне, я уступил ей.

— Я рад, что ты согласен обойтись без кровопролития, государь.

— Ты находчив и мудр, князь. Навуходоносор ставил звездочетов выше мудрецов, я же ставлю тебя выше и мудрецов и звездочетов. Да будут благословенны боги за то, что послали мне мужа, превзошедшего мудрецов и звездочетов. И чтоб ты видел, как высоко ценит тебя царь Валтасар, я щедро вознагражу тебя;

Он с минуту молчал, улыбаясь и причмокивая.

— Я не поскуплюсь, но меня огорчает, что ты все время печален… Уж не та ли девка причиной тому, князь? Неужто она и в самом деле полюбилась тебе?

Набусардар так стиснул зубы, что казалось, они раскрошатся, и в ярости поглядел на Валтасара.

— Я намерен, государь, взять ее в жены и сделать полновластной хозяйкой моего сердца, моих дворцов и земель.

Ярость Набусардара вызвала у царя усмешку, он сказал:

— Я еще не наградил ее благородным титулом, но стоит ли из-за этого расстраиваться? Радуйся, что Мардук помог нам одолеть персов и ты отпразднуешь победу. Все забудешь, что было и чего не было, очутившись среди цветов, яств и вин, курильниц и женщин.

— Она одна владеет моими помыслами, царь, и я прошу тебя — измени свое решение, исполни мою просьбу о благородном титуле для дочери Рамадана.