Читать книгу "По ступеням «Божьего трона» - Григорий Грум-Гржимайло"

Редко кто из нас в детстве не забавлялся пусканием так называемой «ладьи» или «бумажного змея», но, конечно, немногие знают, что забава эта заимствована Европой из Азии и притом не далее как в XVII столетни; но тогда как у нас пускание змея – занятие подростков, которые подчас с шумным восторгом приветствуют поднятие и полет хвостатого бумажного ромба, снабженного незамысловатой трещоткой, на дальнем востоке Азии и на островах Тихого океана это дело взрослых, дело серьезное, потому что там змей имеет символическое значение.

В Китае существует предание, что обычай пускать змеи установился по нижеследующему поводу. Некогда, тысячи за две лет, неприятели вторглись в Китай и осадили важный пограничный город, в котором укрылся со своим войском генерал Хань-синь. Будучи в крайности и желая дать знать императору о тяжелом положении гарнизона, он придумал пускать в воздух бумажные змеи различных размеров и формы. Змеи были усмотрены, враг разбит и город освобожден. В ознаменование столь радостного события и было будто бы указано ежегодно, в девятый день девятой луны, праздновать этот день пусканием бумажного змея.

В восточных провинциях Китая легенда другая. Однажды какой-то мудрец предсказал какому-то китайцу, что в девятый день девятой луны его дом посетит большое несчастье. В стремлении предотвратить его китаец накануне рокового дня бежал со всей своей семьей в горы. Он остался цел и невредим, но когда вернулся домой, то увидел, что весь его домашний скот пал от неизвестной причины. С тех пор в этот роковой день китайцы этих провинции уходят со своими семьями из дому и проводят его вдали от последнего, пуская змеи, которым приписывается чудесная способность уносить с собой в воздух все горести и несчастья людей.

Если после того, как бечевка отрезана, змей исчезнет из глаз в поднебесье, то это означает, что семья обеспечена на год от всяких напастей; если же упадет на землю, то и это тоже неплохо, ибо полагается, что вместе со змеем разбиваются о землю и все грозившие дому несчастья. Beata simplicitas[279]! Обе эти легенды доказывают то, что в Китае смысл и значение культа бумажного змея давно уже позабыты, как позабыты они в Корее, Японии, Сиаме [Таиланде], Индии и в других странах Востока. Замечательно, что в Гонконге змеи пускаются раньше, чем в остальном Китае, причем событие это приурочивается не к известному дню в году, а ко времени окончания жатвы.

В Корее пускают змей один раз в году, а именно 14-го числа первой луны, и тот, кто вздумал бы пустить его раньше, заслужил бы общее порицание. Перед пусканием змея на нем пишут пожелания, а к шнуру, на котором его пускают, прикрепляется фосфорная бумажка, назначение коей – воспламениться во время полета и пережечь шнур. Корейцы радуются, если оторвавшийся змей унесется ввысь и скроется из глаз; они убеждены, что в таком случае все их пожелания будут исполнены. Корейский бумажный змей четвероугольной формы с птичьей головой из бумаги и бумажными же подобиями птичьих ног, которые называются «вороньими ножками».

В Японии бумажный змей называется «бумажным соколом» или «бумажной совой». Не во всех частях этой империи сроки пускания таких «соколов» и «сов» одинаковы. Так, в Токио, например, их пускают лишь в первый день первого месяца, т. е. в японский новый год, в Нагасаки же три раза в году, а именно – 3, 10 и 20-го числа первого месяца, причем первый из этих дней носит название «праздника птенцов». Это – праздник мальчиков, когда все подрастающее мужское поколение взапуски пускает своих «соколов», имеющих две главные формы – знамен и карпов; карпов потому, что рыба эта считается в Японии символом энергии и мощи, ибо легко плывет против стремительного течения и преодолевает будто бы даже такие препятствия, как водопады.

Каждый мальчик непременно имеет своего бумажного сокола и потеря его – признак несчастья; девочки их не имеют. При пускании «соколов» взрослыми главный интерес сосредоточивается на том, как бы пилящим движением шнурка своего «сокола» перерезать шнурки других «соколов». Этот оживленный спорт известен кое-где и в Китае. Но и там, и в Японии первоначальный, символический характер этого обычая утрачен, и забытый культ мало-помалу переходит в забаву.

Но он не утратил еще своего значение в Сиаме, где и в наши дни каждый чиновник имеет своего постоянного бумажного змея; в особенности же великолепен громадный королевский змей, который в известные дни пускается после солнечного заката, причем все высшие чины государства в парадных одеяниях держат его течение всей ночи поочередно. Обычай пускать в известные дни бумажные змеи сохранился также в Камбодже, Лаосе, Бирме и кое-где в Британской Индии. У меланезийцев пускание змея в настояние время – не более как забава, хотя на Ново-Гебридских островах время его пускания и приурочено ко дню обсеменения полей и посадки овощей в огородах. На Соломоновых островах и на острове Санта-Крус (Ндени) бумажные змеи имеют полезное назначение; к их концу прикрепляется паутина, которая волочится по водной поверхности и служит силком для релкой породы рыбок с острый нижней челюстью. У полннезийцев бумажный змей, носящий, как и в Японии, название «сокола», играет роль забавы; ему придают форму птицы.

Вообще, на островах Тихого океана обычай пускать бумажные змеи очень распространен; форма, которая им придается, очень разнообразна, но в общем она может быть сведена к трем типам: крестообразному, яйцевидному и птицеобразному. Нередко змей снабжается пучками перьев, причем четыре пучка на змее яйцевидной формы приравниваются к созвездию Близнецов, шесть – Плеяды и три – Ориона. При пускании змея кое-где в Австралии сохранился еще обычай петь гимны, имеющие религиозный характер, но в общем полагают (да так утверждают это и сами островитяне), что обычай этот занесен сюда с запада, с островов Малайского архипелага. Всего вероятнее, что именно отсюда бумажный змей проник и на север, в Китай, Японию и Корею.

После этого краткого отступления, возвращаюсь к прерванному рассказу.

В селении Му-лэй нас обступили турфанлыки. От них мы узнали новость большого значения для местного края, а именно, что с будущего, 1891 г. Тянь-Шань к западу и востоку от города Урумчи должен будет перейти к киргизским киреям. В Урумчи слуху этому не придали никакого значения, полагая, что он вырос на почве воспоследовавшего запрета сдавать в аренду русским купцам пастбища в горах Богдо-ола, но он оказался верным, в чем я убедился в 1903 г., посетив Киреевские кочевья на Алтае.

Разрешением селиться на Тянь-Шане до настоящего времени воспользовались: 800 юрт рода джадык, 150 юрт рода каракас и до 200 юрт рода сар-бас.

Всего в ведомстве гуна Джимсы Хасым-хана насчитывается 12000 юрт, разделенных на 15 волостей, управляемых окурдаями.

Дорога между селением Му-лэй и заштатным уездным городом Ци-тай бежит вначале среди высот Дунчинской гряды, а затем по сухой и бесплодной равнине, в которой только за речкой Ши-ма-гу стали попадаться поля и жилые строения. Но это уже начало Ци-тайского оазиса – одного и древнейших центров оседлости всего восточного Притяньшанья.

Существует прямое указание, что Ци-тай построен на месте столицы Северного Чеши – городка Цзинь-мань и что вся страна в пределах между Му-лэй и Тэнэгэром (Фоу-каном) носила то же название – Цзинь-мань; не противоречит, как мне кажется, этому известию и утверждение «Си-юй-тун-вэнь-чжи», что чешиская столица расположена была в эпоху Старших Ханей в местности Муруй (Му-лэй)[280], так как первое известие относится к позднейшему времени, когда в Северном Чеши стало замечаться нечто вроде двоевластия: так, в «Хэу-хань-шу» говорится, что когда в 153 г. чешиский князь Алодо напал на китайское военное поселение Цзюй-гу-чэн, то другой князь Хочжелин «отложился» и со многими приверженцами передался китайцам[281]. Раз было в Чеши два князя, должны были существовать и две резиденции, два правительственных центра, значение коих могло быть переменчиво и в зависимости от силы их правителей.