Читать книгу "Пятый всадник - Александр Харыбин"

– Ну, Олег Николаевич. Как там сейчас в Москве? – обратился он ко мне, все также широко улыбаясь.

– Да что в Москве? Все по-прежнему. Ничего хорошего.

– Поэтому решили сюда перебраться? Ну и правильно. Все, что требуется, я уже подготовил. Вам осталось проверить и расписаться, – Адвокат встал и достал со стеллажа толстую папку.

Больше всего я опасался, как бы он не задал вопрос: «А как дела у Сергея Александровича?». Он мог не знать о гибели Профессора. И я мог только гадать о том, как эта информация могла бы сейчас отразиться на передаче собственности. Разумеется, на подобный вопрос можно было бы ответить, что дела у того идут хорошо. А если это – провокация? Вдруг он в курсе ситуации, но захочет меня подловить? Решил, что если он это спросит, то скажу, что в последнее время с Профессором не контактировал.

– Олег Николаевич, а можно ваши документы? – спросил Адвокат. Я даже вздрогнул за секунду до того, как мой собеседник закончил фразу, ожидая вопроса о Профессоре.

Господи, всего лишь документы. Я с облегчением раскрыл сумку и достал оттуда паспорт. Разумеется, не тезкин. Адвокат внимательно его перелистал. Лицо его постепенно стало принимать удивленное выражение.

– Олег Николаевич, я что-то не пойму – а как вы, вообще, въехали в Италию. В паспорте нет ни визы, ни штампа.

К этому вопросу я был готов. И ответ был продуман заранее.

– Сергей Александрович попросил меня на всякий случай вылететь инкогнито по чужому паспорту. В целях безопасности. Он сказал, что вы решите все вопросы.

Тут я не кривил душой. В инструкциях Профессора этот пункт обговаривался. Похоже, он предвидел ситуацию.

Адвокат еще раз перелистал паспорт, потом попросил тот, по которому я въехал. Я передал тезкин. Он сравнил фотографии на обоих, несколько раз бросая при этом взгляды на мою физиономию.

– Похож, – хмыкнул он, передавая мне оба документа.

Конечно, похож – кто бы сомневался. На обоих паспортах были мои фотографии. Правда, на одном – с бородой и короткой стрижкой, а на другом – наоборот.

– Десять тысяч евро, – сказал он.

– Что-что? – не понял я.

– Десять тысяч евро и я все улажу за неделю, – уточнил Адвокат.

Вот проходимец – подумал я. Десять тысяч я считал довольно приличными деньгами, но выхода не было. В моем положении он мог бы запросить и двадцатку.

– Идет, – ответил я, хотя так и подмывало начать торговаться.

Затем он пододвинул ко мне папку с документами, попросив внимательно проверить правильность заполнения. Ошибок я не нашел и принялся подписывать в тех местах, которые он указывал. Наконец, все было закончено. Он встал с кресла, как бы давая понять, чтобы я больше не отнимал у него драгоценное время. Но, пожимая руку, улыбался так же приветливо, как и при встрече, демонстрируя все свои тридцать два ослепительно белых зуба.

Выйдя на улицу, позвонил управляющему профессорского домика, номер телефона которого также был в инструкциях. К счастью, Фабрицио, как его звали, неплохо говорил по-английски и имел отличную дикцию, слова произносил, как по учебнику и давал мне время на осознание их значения. Я сумел объяснить – кто я такой, и, судя по всему, он понял. Договорились встретиться на вокзале в Пистойе. Что такое Пистойя, и где она находится, я не знал. Пришлось спрашивать у Фабрицио.

До железнодорожного вокзала Флоренции доехал на такси, до Пистойи – на электричке. Машину Фабрицио довольно быстро нашел на площади перед вокзалом. Управляющим профессорского дома оказался худощавый парень, лет на пять младше меня. На вид он был каким-то скользким. Люди подобного типа никогда не внушали мне особого доверия. И уж, тем более, я поостерегся бы отдавать на их попечение финансовые вопросы.

Решил, что про себя буду называть его Управдомом. При моем приближении он выскочил и с некоторой суетливостью бросился помогать запихивать мою не слишком большую и тяжелую сумку в багажник. Ехали недолго. Уже через пять минут город, как таковой, закончился, и начались типичные сельские пейзажи. Затем дорога начала петлять, поднимаясь круто в гору. Наконец, выехали на то, что и дорогой-то можно было назвать только с очень большой натяжкой. Машина метров двести плелась со скоростью пешехода, переваливаясь с боку на бок на торчащих из земли крупных камнях. Потом дорога резко свернула влево и немного улучшилась. Слева прямо к этой грунтовке примыкал крутой склон горы, справа – резкий и глубокий обрыв. Мы проехали еще пару сотен метров и остановились там, где обочина расширялась, образуя небольшую площадку. На площадке уже стоял микроавтобус с немецкими номерами. Справа внизу я увидел посеревшую от времени черепицу крыши дома.

– Аллора, сьямо арривати, – произнес мой водитель.

Я ничего не понял, и переспросил по-английски.

– Мы приехали, – ответил он на более понятном мне языке.

Мы зашли в калитку и спустились к дому по крутой деревянной лестнице, оказавшись на примыкающей к дому довольно просторной площадке, покрытой каменной плиткой и окаймленной с трех сторон невысокими деревьями. По периметру стояли здоровенные керамические горшки с цветущими кустами, с краю, под сенью деревьев, примостился небольшой стол с двумя скамейками по бокам. Вся площадка, освещенная солнцем, источала жар.

Дом представлял собою беспорядочное нагромождение пристроек. Основное строение имело три этажа, этажность пристроек находилась в пределах от одного до трех. Позже я узнал, что подобный архитектурный стиль в Италии называется «борго». Сначала строился дом простой в плане, обычно, прямоугольной формы. С такой же простой формой крыши. Но семья потихоньку расширялась, и места для всех уже становилось мало. Тогда делали пристройку. Потом ситуация повторялась, и к дому пристраивали еще часть. Через пару сотен лет общая площадь здания, таким образом, могла увеличиться в несколько раз. На одной из ступенек лестницы основного здания мне однажды удалось разглядеть надпись – 1689 год. Подумать только – этот дом был построен, когда в России Петр I еще даже не начинал свои реформы!

Первым делом Управдом провел меня в апартаменты, располагавшиеся на втором этаже и считающиеся хозяйскими. Они состояли из кухоньки, санузла с ванной и двух комнат, одна из которых была довольно приличного размера со странным камином у стены. Странность заключалась в том, что камин был собран из обычных железнодорожных деревянных шпал. Возможно, дерево было чем-то пропитано для защиты от огня, но сейчас понять это было невозможно по причине сильной закопчености.

На стене висели, невесть откуда взявшиеся, золоченые парадные одежды православного священника. Было настолько странно видеть их в итальянском сельском доме, что я спросил своего управляющего об их происхождении. Возможность того, чтобы их мог привести сюда Профессор, я отмел, как совершенно неправдоподобную. Управдом объяснил, что лет тридцать назад в этом доме жил православный священник, служивший в расположенном неподалеку монастыре.