Читать книгу "Офицерский штрафбат. Искупление - Александр Пыльцын"

В День защитника Отечества в недалеком прошлом было принято чествовать тех, кто воевал, кто честно служил Родине в ее Вооруженных силах. Но в этот день справедливо бы вспоминать о тружениках тыла, чей вклад в защиту Родины ничуть не меньший, хотя они не ходили в атаки и над ними не свистели пули, не рвались снаряды, до них не долетали вражеские бомбардировщики. Но если бы не их трудовой героизм, не с чем и не в чем было бы и нам, фронтовикам, ходить в атаки, нечем было бы кормить многомиллионную армию. Между тем у нас все больше становится принятым считать праздник 23 февраля вообще Днем всех мужчин, даже не служивших в армии.

День защитника Отечества стараются переосмыслить под чисто мужской праздник, в альтернативу женскому Дню 8 марта. Ну это вообще уже из серии выхолащивания прежнего понятия «военно-патриотического воспитания».

Как-то Владимир Путин обронил фразу: «Наша армия, к сожалению, все еще остается советской». Ошибаетесь, Владимир Владимирович. Мне, как прослужившему 40 календарных лет в Советской Армии, очевидно, что, начиная особенно с того времени, когда министром обороны поставлен был гражданский специалист по продаже мебели, армия распродавалась, бездумно сокращались военные академии и училища, увольнялось большое число офицеров и генералов, практически свернута военная наука, только начинает возрождаться разрушенная за годы сердюковского развала военно-промышленная составляющая оборонной безопасности. Возможно, назначенный новый министр Шойгу вместо амнистированного по всем статьям Сердюкова да евро-американские санкции, объявленные России, как-то укрепят все виды безопасности нашей страны. А пока, Владимир Владимирович, совсем не похожа армия России на ту, советскую, ни по мощи своей, ни по международному воздействию на охотников задушить многовековое славянство. Иначе не смели бы всякие порошенки и эрдоганы откровенно угрожать нам.

Теперь совсем немного о личной жизни. В 1950 году я поступил в Ленинградскую Военно-транспортную академию и с семьей некоторое время жил на квартире моей тещи, фельдшера медпункта одного из заводов Кировского района Ленинграда. Она познакомила нас с 14-летней девочкой, круглой сиротой войны, которую она опекала. У Тонечки Куропятниковой (так звали девочку) отец Василий Васильевич, сержант-артиллерист, погиб, защищая Ленинград, и похоронен в братской могиле в Синявино. Мы часто посещаем братскую могилу, где он захоронен. Маму и младшего брата Тони тоже унесла война, и осталась она круглой сиротой в свои 6 лет, в совсем еще детские годы.

Эти трагические события, происшедшие одно за другим, так потрясли девочку, что она не помнит, как и когда ее эвакуировали в Сибирь. Там добрые люди, занятые самоотверженным трудом, где «Все для фронта, все для Победы», не оставляли без внимания и заботы девочку, оставшуюся совсем одной. В детском садике девочку-сиротку Тоню, как могли, одевали, а потом, когда ей пришла пора идти в школу, так из садика и проводили ее воспитатели в первый класс, а затем приютили люди с доброй сибирской душой. Потом ее разыскала тетя, и все сообща помогли ей окончить там 7 классов. Кроме школы, она каждый день посещала тяжелораненых в госпитале, размещавшемся рядом с детским садом, и росла под впечатлением страданий тяжелораненых воинов, в каждом из которых видела своего отца при защите Ленинграда. Вот и выросла она самостоятельной, рано начавшей думать о том, как построить свою жизнь. В таких случаях одни уповают на судьбу: куда она вывезет — туда и ладно. А эта девочка формировала свой характер под влиянием заботливых и добрых людей,

А тех раненых в сибирском госпитале ей поручали развлекать танцами и песнями. Сиротское детство не сломило характер девочки, и она выросла самостоятельной, строгих правил девушкой.

После окончания школы-семилетки 14-летней Тоня самостоятельно возвратилась в Ленинград и, несмотря на нелегкую послевоенную жизнь, нашла в себе силы учиться в техникуме. Тогда у нее еще не было паспорта, и ей пришлось, чтобы обеспечить себе жизнь и учебу, работать в ночную смену, а днем учиться. Пенсии за погибшего отца не хватало. Другой бы на ее месте смирился с судьбой, оставил все как есть, а там — как повернется, куда она, эта судьба, вынесет. Но у девочки уже сформировался твердый характер, и она самостоятельно решала свое будущее, несмотря на ох какие повороты судьбы в огромном городе, еще не залечившем последствия страшной блокады и военной разрухи.

Естественно, мы, взрослые (у меня, женатого, было уже два сына), прониклись сочувствием к этой девочке, держали ее постоянно в поле зрения и старались помогать ей советами в жизни и в учебе. Я, слушатель инженерного факультета военной академии, нередко помогал ей в освоении технических предметов, поправлял неточности в чертежах. Когда в Ленинград на постоянное жительство переехала с Дальнего Востока моя повзрослевшая сестра, которую звали тоже Антониной, они подружились, и эта крепкая дружба длилась на протяжении 55 лет, до самой кончины сестры моей.

К окончанию мною академии девочка Тоня выросла в очень симпатичную девушку, вышла замуж за красавца-латыша Франциса Ружа, к тому времени только что закончившего армейскую службу, и с тех пор она стала носить его фамилию. Но наши добрые отношения не прерывались. Окончив техникум с дипломом художника-модельера, Тоня поступила работать на тот же завод, где работал ее муж, не по специальности, так как к этому времени у нее родился сынок, и это было удобнее, не нужно было тратить много времени на дорогу до предложенного ей довольно престижного места работы. А на заводе заметили ее грамотность, сообразительность и способности в бухгалтерском деле. Пришлось переучиваться с красивой, многообещающей профессии на прозаичную, бухгалтерскую.

Две Антонины-подружки (обе Васильевны!) продолжали дружить. Их мужья работали на одном заводе, и эти молодые семьи стали дружны домами.

Итак, пройдя путь от бухгалтера, а затем и начальника финансового отдела крупного предприятия всесоюзного значения, Антонина Васильевна была выдвинута на должность главного бухгалтера Ленинградской организации общества «Знание», где ей поручили навести порядок в запущенном финансовом хозяйстве. Там она стала одним из инициаторов и непосредственным участником разработки системы хозрасчета в новых экономических условиях. Эта система была принята Центральным правлением Всесоюзного общества «Знание» и внедрена в организации общества в большинстве регионов не только России, но и во многих постсоветских республиках. В годы перестройки приняла непосредственное участие в создании института ИВЭСЭП на базе Ленинградской организации общества «Знание» с филиалами в крупных городах России. Антонина Васильевна Ружа за свои труды отмечена присвоением ей почетного звания заслуженного экономиста Российской Федерации, ее имя занесено в энциклопедию РФ «Великая Россия. Имена».

Мое скитание по Советскому Союзу, обусловленное армейской службой, не мешало, когда я по службе или в отпусках бывал в Ленинграде, навещать здесь мою сестру. Наши общие встречи с семьями сестры моей и ее лучшей подруги, Антонины Ружа, всегда были желанны и по-семейному приятны.

Прошли годы. Овдовел я, овдовела и Антонина Васильевна Ружа. Оба мы теперь пенсионеры. Наши многолетние добрые отношения, переросшие в более высокие чувства, привели нас к единственно правильному решению — соединить свои судьбы супружескими узами, что было одобрительно встречено нашими детьми и давно уже повзрослевшими внуками.