Читать книгу "Рим. Цена величия - Юлия Голубева"

Мощные рабы-эфиопы внесли в триклиний пять блюд, на которых возвышались туши гигантских зажаренных кабанов. На их пятачках покачивались золотые таблички с номером очередной перемены. Удивленные гости дружно зааплодировали. Подобная роскошь была строжайше запрещена при Тиберии, как-то раз заявившем, что и половина кабана не менее вкусна, чем целый. А тут целых пять! Кравчие полоснули острыми ножами брюхо, и на стол, к новым восторгам гостей, вывалились зажаренные колбасы и жирные устрицы.

И вскоре просторный дворцовый вомиторий предоставил огромные чаши из красного мрамора для облегчения гостей, избавляющихся от излишков пищи при помощи павлиньих перьев. Еще не наступило время сладостей.

С крыши триклиния посыпались розовые лепестки, а молоденькие рабыни, омыв руки пирующих ароматной водой, возложили на их головы свежие венки и обрызгали триклиний духами.

Настал черед танцев и развлечений. Пожилые гости сразу же удалились в сад для бесед, и молодежь вздохнула свободней. Посыпались фривольные шутки, раздались непристойные куплеты, высмеивающие сенаторов. Ганимед под требовательным взглядом Юнии запел песенку о Силене, после чего Тиберий Гемелл поспешно выбежал из триклиния, преследуемый насмешками. Калигула проводил своего приемного сына неприязненным взглядом, хотел что-то сказать Юнии, но она перебила его, указав на сцену. Молоденькие финикиянки кружились там, играя прозрачными накидками, а вблизи кипел спор, кому какая достанется на ночь. Гай усмехнулся.

Занятые беседой, они не заметили, как Макрон подал какой-то знак Друзилле. Она, послушная ему, тихо скользнула с ложа, стараясь не потревожить Лонгина, и приблизилась к одинокому Агенобарбу.

«Пора!» – одними губами шепнула она, быстрым движением что-то вложила ему в руку и сразу вернулась на свое ложе.

Звуки труб возвестили о конце перерыва, и гости стали располагаться на своих роскошных ложах. На сцене распорядители поспешно выстраивали хор из прелестных малюток, сыновей знатных патрициев; дети должны были исполнить хвалебный гимн во славу императора. Малыши, одетые в тонкие короткие туники, отчаянно дрожали от волнения, шепотом повторяя про себя слова. Удар в гонг заставил прекратить все разговоры, и триклиний заполнили величественные звуки музыки. Юния повернулась к Гаю.

– Сейчас будут пищать, как мыши. Какие они маленькие, – шепнула она.

Гай, не расслышав, резко нагнулся к ней. И в этот миг что-то со свистом рассекло воздух над его головой, и Юния, подняв глаза, увидела, как огромный Домиций заносит руку с кинжалом для повторного удара.

Крик умер на ее устах, она, оцепенев, с ужасом смотрела на Агенобарба. Но она даже не успела ничего предпринять, как Домиций вдруг, выронив кинжал, схватился за грудь и, выпучив глаза, повалился прямо на них. И она пронзительно закричала от страха лишь тогда, когда Гай скатился прямо на нее, а тяжелая туша придавила их своей тяжестью.

Едва Агенобарба подняли, как увидели, что он мертв – на посинелых губах выступила пена, а глаза остекленели. Испуганный Калигула прижал ее к себе, дрожащую и без конца повторяющую:

– Кинжал! Кинжал! Я видела у него кинжал!

Но его нигде не могли найти.

Макрон позаботился спрятать улику, по случайности отлетевшую прямо к его ногам.

– Тебе показалось, моя птичка, – уговаривал дрожащую Юнию Калигула.

– Но он хотел убить тебя, Гай. Я видела, как он замахивался для удара. Но боги спасли тебя. Этот негодяй умер от удушья, прежде чем смог ударить.

– Но кинжала нигде нет. Уже обыскали все вокруг, – возражал Гай. – Несчастный случай, не больше.

Друзилла льстиво ему вторила, уговаривая напуганную невестку и стреляя глазами в Макрона.

Заговор провалился. Они оба это понимали. Внезапная смерть исполнителя погубила их хитроумный план.

Юния никак не могла успокоиться. И Гай, подняв ее на руки, понес в спальню, довольно грубо приказав всем расходиться по домам. Расстроенные гости стали разъезжаться, тоже донельзя напуганные недобрым предзнаменованием, и в опустевшем триклинии остались лишь Лонгин с Друзиллой, Виниций с Ливиллой и Агриппинилла, не сводившая широко открытых глаз с мертвого тела того, кто когда-то был ее мужем и чье дитя она носила под сердцем. Макрон хотел было задержаться, но Кассий Херея настойчиво повторил приказ императора. И он, позабыв, что Херея его подчиненный, ушел следом за остальными, сжимая под тогой рукоять кинжала, так и не исполнившего свое предназначение.

– Какой ужас! – прошептала Ливилла, прижимаясь к Марку.

– Подумаешь, – зашипела Друзилла. – Сдох и все. Никто и не испугался, кроме нее. Какая притворщица! Обвинить в попытке покушения мертвеца! Где тот кинжал, который она видела?

– Заткнись! Иначе я вцеплюсь тебе в волосы! – набросилась на нее очнувшаяся Агриппинилла.

– Только попробуй! – вызывающе ответила сестра, угрожающе выставив длинные когти.

– Прекратите! – Лонгин попытался остановить ссору, но вдруг из спальни Клавдиллы послышался громкий крик.

– Там что-то случилось! – воскликнули все в один голос и разом бросились туда.

Кричала Юния. Жуткая боль выворачивала внутренности, причиняя невыносимые мучения. Едва Гай уложил ее на ложе и поднес чашу с водой, как вдруг она почувствовала неладное. Цепкая рука боли сдавила низ живота с такой силой, что она едва не потеряла сознание. И страшный вопль огласил коридоры дворца.

Перепуганный Калигула пытался удержать ее, когда нечеловеческая сила выгнула ее дугой на постели.

– Харикл! Где Харикл? – кричал он столпившимся в дверях сестрам. – Пусть явится сюда!

Врач прибежал почти сразу. И, едва кинув взгляд на бьющуюся в припадке Клавдиллу, сообщил:

– Она рожает!

Калигула, открыв рот, сел.

– Но ведь еще рано!

– Это случается и прежде срока. Я потому и запретил ей подниматься, что схватки могли начаться в любой момент.

– Ее напугал Домиций, – вмешалась Ливилла. – Он умер прямо у нее на глазах от удушья, а ей показалось, что он хочет убить Калигулу кинжалом.

– Иногда сильный испуг провоцирует преждевременные роды. Всем выйти! – распорядился Харикл, единственный, кто сохранял спокойствие. – Велите принести горячей воды и побольше простыней.

Страшный крик Юнии прервал его речь, и он кинулся к ней на помощь. Калигула разрыдался.

– Все вон! – забывшись, закричал Харикл и почти силой вытолкал собравшихся.

Клавдилла металась и кричала, почти не переставая. Перепуганные рабыни внесли широкий таз и стопки с бельем.

– Я не уйду! – заявил Гай. – Я должен быть рядом с ней!

– Здесь никого не должно быть! – взревел Харикл.

И Гай в ужасе выбежал из спальни.

– Пойдем, брат! – Ливилла попыталась поднять его, когда он устало сел на пол. – Ты ничем не сможешь помочь ей! Надо молиться! Боги помогут!