Читать книгу "Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов"

– Да, кузен! – ответил Ганц. – Сейчас отцеплю ремни и вылезу из корсета… Кажется, пара ребер сломана и вывихнут палец! Я в полном порядке!

У меня в руке остался огрызок тленного клинка. То ли телесная жидкость йюрюн, то ли силы императорской семьи сожгли страшный артефакт… отбросив его. Я попытался встать, но ноги меня подвели. Упасть не дала Себастина. Она оказалась рядом и заботливо поддержала меня. Необычно видеть ее в обрывках платья, почти обнаженную и с такими длинными острыми рогами, один из которых уже сломан. Кое-где на коже еще проступает рисунок костяного доспеха, но сама защитная оболочка уже исчезла.

– Я безумно рад, что ты выжила.

– Я тоже, хозяин. Ваши кости целы? Раны?

– Нет… Если бы он действительно хотел меня убить, то сделал бы это сразу, а он не хотел, медлил, пока не упустил свой шанс. Помоги, надо убедиться.

– Она почти мертва, хозяин, его дракулина. Значит, и он почти мертв.

– И все же.

Себастина подвела меня к отцу моего отца. Он лежит неподвижно, глядя в сводчатый потолок, а вокруг него по паркету растекается черная кровь. Все раны, которые он получил в обличье чудовища, перенеслись на его обычное тело, и оторванная рука, и большая выжженная дыра на месте сердца. Но он тэнкрис, и он еще жив.

– Мое имя Отурн, – шепнул он.

– Ты вывел фальшивое имя как анаграмму? Банально. Но я не догадался.

– И семейное имя тоже… ха-хр-р… Это было приятно – играть с огнем.

– Тебе больно?

– Уже нет. Бриан?

– Да?

– Я только что понял, что ты сделал окончательный выбор.

– Я сделал его давно, Отурн. Этот мир – мой дом, и я слуга этой империи. Никакой другой. Никогда.

– Ха-хр… Прости, трудно говорить с выжженным легким… хрр… Ты сделал свой выбор. Хорошо. Но для нее ты все еще ее чадо. Темная Мать приняла тебя. У тебя есть Слово, власть над низшими тварями. Это значит, что она считает тебя своим сыном. И своей пищей. Не удивляйся, если в будущем с твоим телом начнут происходить… странные метаморфозы… Маска появляется не сразу, но она у тебя будет… А Темнота… она не… ха-хрр… она не остановится ни перед чем, чтобы получить твою душу. Так что готовься, твоя жизнь отныне не станет ни легче, ни красочнее. Темнота никогда не отступится.

– Спасибо, что предупредил, дедушка.

– Ха-ха! Смешное слово… хрр… Скажи, дело ведь в запонках?

– Наверное.

– Я надеялся на это… Знаешь, твой отец был очень одаренным… ха-хр… Я надеялся, что он мог… мог спастись. Серьги, которые он… ха-хрр… подарил Монрай – дорогой подарок! Когда ты передал их Бельмере, я ха-хрр… понадеялся, что они м-могли стать пристанищем их душ… Но нет… ха-хрр… Оказалось, запонки… Ты постоянно носил их на себе. Но… я смог до них добраться… изучить… хар… и ничего не смог обнаружить… Чего-то не… чего-то не хватило…

– Возможно, материнской заколки. Я знаю, где она, но никогда прежде ее не трогал.

– Нав… хар-хр… наверное, так… Береги эту заколку, и… и запонки тоже…

– Я никогда с ними не расстанусь.

– Мудро… Я вижу… распахнутый зев ее пасти… ха-хрр… Темная Мать готова сожрать меня… Надеюсь, ты сможешь спастись… Прости меня, внук… И запомни! Ты истинный ди’Аншвар! А мы говорим: «Savolta inra: non, terriba uris!»[26]Это… твое кредо!

Рубиновые зрачки сверкнули напоследок и погасли, приобретя цвет антрацита, а сквозь окно в зал ворвался первый, насыщенно-алый луч солнца, которое восстало на востоке.

Император приподнялся на локтях и медленно сел. Он двигается как во сне, на широком лице отражается мучительная тяжесть. Остальные члены династии еще лежат как мертвые, но монарх, сильнейший из всех, очнулся первым. Какое-то время он тер лицо широкими ладонями, а потом резко встал и расправил плечи. Во все стороны хлынула аура его властной мощи. Он подошел к шападо, в котором застрял Ганцарос, и голыми руками разорвал искореженные металлические пластины, после чего вынул моего родича.

– Благодарю, ваше величество!

Император повернулся ко мне и жестом указал на застекленные двери, ведущие на широкий балкон. Себастина ринулась открывать их, а Император начал трансформацию. Несмотря на свои огромные размеры, он растет все больше, обрастает белоснежной шерстью, его лицо стало широким и плоским, губы истончились в две тонкие черные полоски, и из-за них выглянули сабельные клыки. Из верхней губы владыки вытянулись длинные серебряные вибриссы. Волосы Императора превратились в роскошную гриву, а сквозь расстегнутые отверстия в кителе наружу полезли два огромных перепончатых крыла и длинный скорпионий хвост вдобавок. На пружинистых львиных ногах он протиснулся сквозь проем на балкон, вцепился в перила страшными когтями и издал громоподобный рык, который достиг восточных окраин Старкрара за несколько минут!

– Иди сюда, мальчик л’Мориа!

Император подхватил меня как пушинку и оторвался от балкона. Мы взвились в холодное зимнее небо первого утра нового века. Владыка перелетел через парк и приземлился на главной площади, где его… нет, нас ждали тысячи подданных. Они были согнаны на площадь и находились под конвоем. Обычные солдаты, шападо и армодромы, со следами боев на броне расположились по периметру, одним своим видом заставляя плененных бунтарей дрожать. Прошлой ночью эти боевые машины стали олицетворением смерти для всех неверных, и их гротескные силуэты еще долгие десятилетия будут внушать страх! Когда белоснежный зверь появился, он был немедленно узнан, и многие бунтари потеряли сознание от ужаса.

Монарх поставил меня на брусчатку рядом с собой и обратился к народу:

– Дети! Вы плохо повели себя со своим отцом! Я не ожидал такого предательства от вас! От тех, кого защищаю и оберегаю с самого вашего рождения! Чем я заслужил такое обращение? Чем обидел вас, что вы обратили против меня свое оружие? Почему? Почему вы вняли лжи, распространяемой вашими же врагами, и отринули щит, защищающий вас? Мне больно! Больно оттого, что вы сотворили с сердцем своей родины! Оттого, что вы творили с собой! Когда дети переступают грань, ответственный родитель обязан взять в руки розгу и наказать их!

Голос Императора достигает всех концов огромной площади, он льется из распахнутой пасти белой мантикоры, и, видит Силана, он заставит слышать и глухого!

– На том стоит Меския, на верности и справедливости! Ступая по мукам, я обязан принести подобающее наказание, иначе же несмываем будет мой позор как вашего отца! Ради вашего блага!

Шападо подняли «Цайгенхорны», армодромы развернули башни с орудиями главного калибра. Одно слово – и детища л’Файенфаса начнут, а потом быстро завершат бойню.

– Но все вы мои дети! Ваша боль – моя! Много крови было пролито из-за козней предателей и лжецов! Многие невинные были принесены в жертву, чтобы империя продолжала жить! И я говорю, все вы прощены! Меския залечит раны, и впредь мы будем сильнее! Сплоченнее! Мы будем знать и верить! Мы больше не дадим себя обмануть! Из бездн и пучин восстает Меския, несокрушимая и вечная!