Читать книгу "На пике века. Исповедь одержимой искусством - Пегги Гуггенхайм"

Помимо балета были популярны пьесы. Кокто написал «Ромео и Джульетту», а Тристан Тцара — «Платок облаков».

Зимой я задумала обрезать волосы. В нашем кругу из женщин только у меня и Клотильды оставались длинные волосы. Лоуренс обожал их, но я страшно устала от мучений, которые мне доставляло расчесывать и закалывать их, и от головных болей. Должна признать, они были красивыми — каштановыми, очень длинными и волнистыми. В один день я пошла и отрезала их. Вернувшись домой, я не решалась показаться на глаза Лоуренсу. Я попыталась спрятать свою прическу под шляпой. Когда он наконец раскусил меня, так разозлился, что швырнул меня под туалетный столик. Отрезанную шевелюру я сохранила, хотя уже не могла считать частью себя.

Весной в Европу снова приехали Бенита с мужем. Ее сильнее прежнего ужаснули мои богемные вечеринки. Они поехали в Италию, и мы с мамой без Лоуренса присоединились к ним в Венеции. Я считала себя опытным гидом, поскольку уже четыре раза бывала там и знала расположение всех церквей и картин. Пешком по Венеции мне еще ходить не доводилось, но скоро мне предстояло восполнить это упущение. Лоуренс уже дал мне некоторое представление о другой стороне жизни Венеции, когда водил меня на прогулки по извилистыми транспортным магистралям города. Но во время нашего визита там было слишком жарко, чтобы много ходить пешком, поэтому те несколько дней мы провели купаясь на пляжах острова Лидо. Он открыл для меня теплоходы-вапоретто, которые в Венеции выполняли функцию трамваев. До этого я перемещалась только на гондолах, подобно всем богатым и ленивым туристам, и толком не знала Венеции. Следующей осенью я изучила каждый дюйм моего любимого города, в котором прожила три месяца. Но об этом позже.

Расставаясь с Бенитой, я пообещала провести с ней лето в Санкт-Морице. Лоуренс был верным мужем, но за время моей поездки в Венецию завел роман с красивой девушкой по имени Кэтрин Мерфи. С моим возвращением их связь прекратилась, но спустя девять месяцев мы с Лоуренсом навестили ее с ее новорожденным ребенком. Мы так никогда и не узнали, родила ли его Кэтрин от Лоуренса, своего мужа или Боба Макалмона.

Однажды вечером Боб Макалмон устроил большую вечеринку в ресторане на Елисейских Полях. Среди гостей были Луиза Брайант и ее муж Уильям Буллит, позже занявший пост посла во Франции. Мы оказались с ними за соседним столом, и Боб, поняв, что ему не хватает денег, попросил нас выписать ему чек, чтобы он мог оплатить счет. Меня возмутило, что он нас не пригласил, и я запретила Лоуренсу помогать ему. Лоуренс разозлился на меня, и, когда мы вернулись в квартиру миссис Вэйл, где тогда жили, ужасно поругались. В разгар скандала вмешалась Клотильда, которая услышала нас из соседней комнаты и пришла встать на защиту Лоуренса. Я сказала ей, что это не ее дело, и посоветовала не вмешиваться в дела женатых людей. Клотильда велела мне убираться из квартиры, и я в истерике стала метаться по комнатам в чем была — полуодетая. Миссис Вэйл взяла ситуацию в свои руки и сказала мне: «Это моя квартира, а не Клотильды, и ты никуда не пойдешь». Как свекровь она всегда была очень добра ко мне.

Летом мы отправились на озеро Карецца в австрийском Тироле. Мы поехали туда через перевал Стельвио, высочайшую трассу в Альпах, на которой итальянцы устраивают автомобильные гонки. Дорога эта серпантином поднимается на высоту одиннадцати тысяч футов. На каждом повороте нам приходилось останавливаться, сдавать назад и только потом поворачивать, поскольку рама нашего автомобиля не влезала в изгибы построенной для крошечных гоночных машин дороги. Каждый раз мы замирали от ужаса, боясь, что сорвемся с края ущелья. Наш автомобиль не выдержал напряжения от подъема на первой передаче — в нем выкипела вся вода. Мы нашли маленький горный родник и носили из него воду в своих шапочках для купания. Доехав до Больцано, мы обнаружили, что нам могут дать только одну комнату. С нами была Клотильда, а Лили с Синдбадом ехали следом на поезде. Мы провели там кошмарную ночь, и Лоуренс без конца устраивал сцены из-за того, что я хотела встретиться с Бенитой, а он не желал ехать к ней в Санкт-Мориц, раз она отказывалась приехать к озеру Карецца. К утру у нас с Клотильдой не оставалось сил, но мы продолжили путь.

Австрийский Тироль — самое живописное место Европы. В нем нет пугающего величия Энгадина, и пейзажи куда более приятны взгляду. Лоуренс много занимался скалолазанием с местными проводниками. У него хорошо выходило — его с детства приучали ходить по ледникам и забираться на высочайшие горы Европы. Миссис Вэйл была одной из первых женщин-покорительниц Альп. Лично я терпеть не могла даже просто ходить вверх по склонам и не помнила себя от страха, когда Вэйлы единственный раз взяли меня с собой на ледник Диаволецца рядом с Санкт-Морицем. Мне казалось, что мы можем сорваться в любую расселину, и в какой-то момент мы и правда чуть не погибли, но это, по всей видимости, и составляет часть того удовольствия, которое заставляет людей заниматься этим противоестественным спортом. Они утверждают, что то чувство, когда они добираются до вершины горы высотой в несколько тысяч футов и видят восходящее солнце, сполна окупает часы трудов и все преодоленные опасности. Вне сомнения, они честно заслуживают свою награду.

В конце концов Лоуренс сдался и отвез меня в Санкт-Мориц. Полагаю, ему не нравилось бывать в кругу моей родни, хотя мне постоянно приходилось быть с его семьей. После Санкт-Морица мы отправились к озеру Комо с Бенитой и ее мужем и остановились в Тремеццо. Миссис Вэйл и Клотильда тоже к нам присоединились. Мы плавали в озере, играли в теннис, и я пыталась научиться играть в гольф, чтобы не отставать от Вэйлов. У меня получалось так плохо, что я решила, будто это я способствовала скорой смерти своего учителя, и насовсем оставила этот спорт. Бенита с ее мужем учили меня играть в маджонг. Я стала одержима этой игрой. По вечерам мы танцевали.

К тому времени Синдбад уже умел ходить и говорить и стал очень симпатичным. Его черные волосы превратились в густые светлые кудри; у него уже выросло порядком зубов, а щеки покрылись чудесным розовым румянцем. Я была от него без ума, как и все остальные члены моей семьи. Бенита тоже его обожала; ей после нескольких выкидышей так и не удалось завести своего ребенка. Лоуренс не хотел детей, но, когда Синдбад появился на свет, он влюбился в него. Он мечтал о дочери, и я обещала ему однажды ее подарить, скольких бы попыток для этого не требовалось. Так мы решили завести девочку. Поначалу у нас ничего не получалось — мы впустую старались три месяца. Синдбаду на тот момент было восемнадцать месяцев.

Бенита с мужем вернулись в Америку, а мы с Лоуренсом остались с его семьей в Тремеццо до конца лета. Нас даже ненадолго посетил мистер Вэйл, но потом вернулся в санаторий.

Мы поехали в Милан, где Клотильда должна была вступить в оперную труппу. Ей предстояло петь где-то в провинциальных театрах Италии. Мы с Лоуренсом оставили ее и отправились в Венецию, где остались на три месяца. За умеренные деньги мы сняли комнаты в гнетущем старомодном отеле на набережной Рива. До сих пор я останавливалась исключительно в роскошных гостиницах. У Лоуренса был кабинет с большой печью, которая распространяла такой жуткий запах, что он не мог работать. В конце концов мы решили выяснить, в чем дело, и нашли в ней гору французских писем. После их сожжения мы выскребли весь каучук, и Лоуренс смог вернуться к своему роману.