Читать книгу "Метро 2035: Муос. Чистилище - Захар Петров"

Вид Академии Наук разочаровал Веру. Не добавили настроения и местные жители. Их было здесь чуть больше двух сотен. Восторг от победы над ленточниками давно прошел. И люди снова столкнулись с врагами, которых невозможно убить в бою: с голодом, с болезнями, с радиацией и с отчаянием. Одевались местные республиканцы, конечно, лучше ленточников, но намного хуже, чем одевались жители родного МегаБанка. Это было тем более удивительно, если учесть, что именно Восточный сектор Республики специализировался на производстве льна. Парадокс объяснялся системой «равноправия» территорий и «прогрессивными» экономическими отношениями, установившимися в Республике после ее создания. Эта система развивалась годами и окончательно закрепилась введением денежной системы. Именно круговорот льняного сырья и льняной продукции был наглядным примером перекоса в экономике и политике Республики.

Десятки полей вдоль бывшего центрального проспекта Минска являлись основным источником сырья для изготовления тканей в Муосе. Для того чтобы выходить на поверхность, восточенцы закупали в центральном секторе или попросту Центре скафандры. Громкое слово «скафандр» совсем не соответствовало тому, что оно обозначало – обыкновенный комбинезон из прорезиненной ткани с герметично припаянными к штанинам резиновыми сапогами. На голову надевалась маска из такой же прорезиненной ткани, с двумя стеклянными окулярами и сменными ватно-марлевыми фильтрами для дыхания. Конечно, были скафандры более совершенные, двухслойные, со свинцовым напылением, со шлемом и с отличными адсорбирующими фильтрами. Ими пользовались сталкеры и исследователи. Но у нищих восточенцев не хватало средств на их покупку. Поэтому они закупали в больших количествах относительно дешевые поделки, которые давали лишь отсрочку от лейкемии и рака.

В тесных неудобных скафандрах они распахивали поля: двое тянули плуг, а один им управлял. Засевали лен, потом его собирали и сушили на поверхности. Одновременно отражали нападения хищников и мутантов. Потом тюки с сухим льном спускали в подземку, грузили на велодрезины и везли в Центр. Лен-сырец продавался за цену, не сопоставимую с вложенным в его выращивание и уборку трудом.

В мастерских Центра лен, обрабатывая специальными растворами, дезактивировали, потом снова сушили, делали из него пряжу и ткани. Ткань, а то и готовую одежду, продавали. Но на их покупку у производителей льна едва хватало денег. Скрипя зубами от такой несправедливости, восточенцы ничего не могли поделать. Только в Центре находились мастерские по дезактивации льна, только они владели соответствующими технологиями, а значит и полной монополией на производство пряжи и тканей. Центровики категорически отказывались сдавать в аренду дезактивационные мастерские. Делегации восточенцев умоляли заменить цепочку купле-продаж на подряд по дезактивации льна-сырца, но центровики не шли не на какие уступки, захватив полностью весь производственный цикл от момента дезактивации до производства готовой ткани и одежды. Работая в безопасных мастерских, они получали сверхприбыли, в отличие от восточенцев, гробивших свое здоровье и едва сводивших концы с концами. Вопрос ограничения монополии по обработке льна не раз подымался депутатами Восточного сектора на заседаниях Собрания. Но они оказывались в меньшинстве – к голосам депутатов Центра добавлялись голоса парламентариев из других секторов, которые не производили льна: этот спор непосредственно их не касался, и поэтому они поддерживали влиятельный Центральный сектор.

Вера помнила, что у нее дома было как минимум три смены одежды, изготовленной из льна и кожи. Вся одежда была окрашена в разные цвета и украшена вышивкой и нашивками из обрезков кожи, разноцветных тканевых лоскутков. Почти все жители Академии Наук ходили во всем сером изо льна и серо-коричневом из кожи. И лица у них были такими же серыми. Вера внимательно всматривалась и не видела в глазах этих людей даже тени упрямой жизнерадостности мегабанковцев или равновесного покоя диггеров.

Следующие станции – Площадь Якуба Коласа и Площадь Победы – оказались богаче и приветливее на вид. Сказывалась близость к Центру. Жителей здесь было раза в два больше, одеты они были лучше.

Люди в тесных проходах станций почтительно расступались перед следователем. А на Веру смотрели как-то странно. Сначала она думала, что они с любопытством рассматривают ее экипировку. Но потом заметила, что глаза многих мужчин застревают на одном месте – на уровне ее груди. Причем у некоторых на лице появляется противная слащавая мина. Она даже несколько раз опустила голову, ища несуществующее грязное пятно или насекомое. Но там ничего такого не было: все чисто, обычная грудь, обычные соски… Грудь! Вера только сейчас обратила внимание на то, что ни одна из республиканок не ходила с обнаженной грудью. Порывшись в детских воспоминаниях, она не вспомнила, чтобы так ходила хотя бы одна женщина МегаБанка. Это же относилось и к тем женщинам, которых она встречала в переходах за время своего диггерства. Неужели ходить раздетым – это какое-то табу республиканцев? Вера, подытожив свои мысли, пожала плечами.

Она не замечала, что мужики почти всех возрастов после прохода Веры останавливаются и, не обращая внимания на раздраженные понукания жен и подруг, пристально смотрят вслед юной амазонке с некрасивым лицом, но таким грациозно-стройным и сильным телом, прикрытым лишь кожаной юбкой, обрезанной чуть ниже ягодиц.

3

За Площадью Победы метрошные туннели преграждала бетонно-водяная заслонка – неудачное ограждение от нашествия ленточников. Недалеко от тупика груз с велодрезин перегружался на небольшие тележки. Вереницы тележек по неметрошным переходам, названным Обходным Путем, огибали заслонку и выходили в туннель с другой стороны. Там грузы с тележек перегружали на другие велодрезины, которые шли в Центр. Обеспечением обхода заслонки постоянно занималось полтора десятка человек – грузчики, бурлаки и охранники в одном лице. Место здесь было опасное – дикие диггеры то и дело взламывали решетки между Обходным Путем и другими коммуникациями и нападали на караваны, уязвимые в тесноте и темноте подземных переходов. Даже следователь не стал рисковать и дождался очередного каравана. Они без происшествий обошли заслонку и вскоре оказались на Октябрьской.

Вера увидела почти воплощение своих сказочных представлений о великолепии станций. После убожества Академии Наук и Площади Победы Октябрьская встретила их аккуратным геометрическим построением жилищ, безвкусной, но яркой и броской раскраской высокого сводчатого потолка и стен строений. Удивительные колонны здесь не прятались за рядами жилищ, а как бы нарочно были оставлены на виду. Задрав голову, Вера смотрела на сказочное великолепие их чистого мрамора, заканчивающегося утолщениями давно не работающих светильников.

По одежде местных республиканцев было заметно, что отмена уровней значимости не сделала их равными. Ссутулившись и потупив взгляд, по проходу между квартирами слонялись нищие в обносках. Куда-то спешили рабочие в однотипных комбинезонах. Уверенно отмеряли шаги военные и служащие в униформах. Презрительно-надменно взирали буржуа в великолепных просторных комбинезонах и платьях. Но, завидев следователя, новые муосовцы поспешно меняли мину на своем лице на почтительно-любезную, подобострастно отвешивали микропоклон и отступали в сторону, уступая дорогу служителю Фемиды и его странной спутнице.