Читать книгу "Темные Дары. Книга. 2. Огненный город - Вик Джеймс"

Сильюн погладил покатое сиденье кресла канцлера. Любопытная выходит игра. Сильюн не мог понять, как это его отец или Боуда Матраверс свято верят, будто власть над страной и людьми определяет все в жизни. Эта власть ничего не значит, если ты не хозяин самому себе.

Когда наконец Равные осознают, на что они действительно способны? Ведь не только на то, чтобы подавлять мятежи в Милмуре. Для людей, обладающих Даром, это сущий пустяк.

– Привет, Сильюн.

Сильюн выпрямился. Кто мог найти его здесь? Стук трости по мраморному полу дал ответ. Сильюн обернулся и увидел подтверждение своей догадки – Мейлир Треско, прихрамывая, шел к нему.

– Много веков прошло с тех пор, как мои предки сидели в этом кресле. – Мейлир остановился, поднял трость и ткнул ею в сторону кресла канцлера.

– Джори Треско был одним из лучших канцлеров, которых когда-либо знала Британия, – улыбаясь, произнес Сильюн.

Когда Наполеон завоевал те страны Европы, где правили Бездарные, и обратил свой жадный взор на Великобританию, канцлер Джори Треско был к этому готов.

Он заблаговременно собрал Равных с самым сильным Даром. Будучи истинным радикалом, как весь род Треско, он искал талантливых женщин, которые, по его мнению, были наиболее способны к такой работе. Рискуя вызвать скандал на свою голову, он пригласил собранную из этих женщин группу в Хайвитель, за что один из предков Сильюна попытался инициировать против него импичмент. Группа проработала в уединении более года. И когда отважный адмирал Нельсон, выступая в качестве приманки, заманил флот Наполеона от берегов Испании и Франции к берегам Великобритании, эти женщины вздыбили море.

– Это отражено на наших витражах в Хайвителе, – сказал Мейлир. – Французские корабли поднимаются огромной волной и падают, разбиваясь о дно Ла-Манша. Ты думаешь, все так и было на самом деле?

Сильюн округлил глаза. Это сделал предок Мейлира. Коридоры Вестминстера и половины великих домов Британии были увешаны полотнами «Корабли, севшие на мель у острова Горреган». Прошло каких-нибудь два столетия, и событие уже считается легендой. Точно так же все деяния Короля-чудотворца воспринимаются как предания старины глубокой – слишком фантастические, чтобы быть реальными. Сильюн думал иначе. Но это разговор для другого случая.

– Не думаю, что ты искал меня с целью поговорить на исторические темы, – отозвался он. – В любом случае я рад, что ты пришел. Я не присутствовал на суде и не видел, что Крован сделал с тобой. Но по слухам, это было впечатляющее зрелище.

Страдание тенью пробежало по лицу Мейлира.

– Ты не возражаешь, если я спрошу, – продолжал Сильюн, фраза, которую обычно говорят в тех случаях, когда прекрасно знают, что собеседник совершенно не против, а даже наоборот. – Каковы были твои ощущения в тот момент? И как ты чувствуешь себя сейчас?

– И у меня к тебе есть несколько вопросов. – Мейлир выпрямился. – Ты мне ответишь, я – тебе. Договорились?

Сильюна это заинтриговало. Он кивнул, присел на край помоста, где стояло кресло канцлера, и свесил ноги.

– Задавай первый ты, – предложил он.

– У ворот Кайнестона ты всех рабов привязываешь к поместью. Эта привязка не даст кому-то выстрелить в одного из Джардинов?

– Да. – Сильюну было интересно, откуда Мейлир узнал о привязке. Либо Абигайл Хэдли рассказала, либо Собака. – Теперь мой вопрос. Твой Дар поврежден или полностью исчез?

– Полностью исчез, – ответил Мейлир. – Я так думаю, а Дина надеется, что он скоро восстановится. Мама надеется, что он восстановится с течением времени. Но я не думаю, будто его можно вернуть. Мой следующий вопрос. Когда ты исследовал Люка Хэдли после убийства канцлера, ты не нашел доказательств того, что кто-то, используя Дар, произвел некоторое вмешательство в его психику? Принудил к убийству, а потом наложил акт Молчания?

– Нашел, – спокойно ответил Сильюн.

Значит, это все-таки Абигайл. Она достаточно умна, и она бесследно исчезла после того, как сбежала из машины Бюро распределения кадров. Она, должно быть, добралась до Хайвителя. Сильюн удивился, почему он сразу не связал эти два события, хотя, честно говоря, никогда не интересовался делами Дженнера. Тогда это объясняет, почему его средний брат отправился в Девон и Корнуолл «решить кое-какие вопросы с семейной недвижимостью».

– И кто это? – спросил Мейлир.

– Если я тебе скажу, как ты используешь эту информацию?

– Я позабочусь о том, чтобы невинный мальчик был освобожден из замка Крована, а к ответу был призван тот, кто совершил это преступление.

– И как ты это сделаешь?

– Прости, не понял?

– Как ты позаботишься о том, чтобы невинный мальчик… и так далее и тому подобное? – Сильюн неопределенно махнул рукой. – Мне кажется, ты уже попробовал это сделать, и вам обоим это не принесло ничего хорошего.

Мейлир впился взглядом в Сильюна. Костяшки пальцев, сжимавших набалдашник трости, побелели. Он дышал тяжело и с трудом. Да, Крован хорошо с ним поработал.

– Я бы посмотрел в лицо этому человеку. Признался бы он или нет, я бы передал то, что знаю я, и твои свидетельства соответствующим органам.

– Мейлир, не существует «соответствующих органов». Они и раньше были фикцией, а сейчас есть только мой отец.

– А разве твоему отцу не интересно будет узнать, кто пытался его убить? Попытка потерпела фиаско по чистой случайности. Не уверен, что его сильно обрадует тот факт, что один из его сыновей знает имя настоящего преступника, а ему не сообщает. Более того, использует эту информацию в своих интересах.

Мейлир многозначительно перевел взгляд с Сильюна на место, закрепленное за владельцем Фар-Карра.

– Ну, я даже не знаю… – улыбнулся Сильюн. – Вероятно, мой отец наградит меня медалью за хитрость. Но подумай, Мейлир. Ты хочешь освободить Люка Хэдли из заточения в замке Крована. Но ты не достигнешь цели, если просто назовешь имя человека, которого ты подозреваешь в том, что он манипулировал парнем. Вина не является ключевым моментом в данной ситуации. Виноватых окажется много. Равный, скорее всего, будет наказан, как наказали тебя. Мой отец устроит очередное шоу демонстрации силы, что еще больше запугает его оппонентов. Люк останется в замке Крована в качестве сдерживающего фактора для простого народа. Ты этого хочешь? Парень, о котором ты печешься, был твоим соратником. И он может быть тебе еще полезен, как он полезен мне.

На лице Мейлира явственно отражалась внутренняя борьба. Он пристально смотрел на Сильюна. Бедный, принципиальный Мейлир. Так беспокоится о справедливости, что не видит логики.

– Я не могу допустить, чтобы Люк страдал, – произнес Мейлир. – Я виноват в том, что с ним случилось.

– Чисто формально, – ответил Сильюн. – И я виноват, если учесть, что это я вдохновил Зелстона сделать Предложение об отмене безвозмездной отработки, с чего все события и начались. Но я не лишился из-за этого сна.