Читать книгу "Дело № 113 - Эмиль Габорио"

— Я последую вашему совету, — ответил Проспер после долгого раздумья.

— Я знал это, мой друг. Я знал это настолько, что уже заранее пригласил мебельщика. За всю вашу обстановку, исключая картины, он дает вам двенадцать тысяч франков. Это жестоко с моей стороны, но необходимо. У вас нет вовсе денег, а они-то именно теперь и нужны. Вы мой больной, а я ваш врач. И если мне приходится резать вас по живому, то не мешайте мне резать. Это необходимо для вашего же спасения.

— Режьте! — отвечал с решимостью Проспер.

— Отлично. Но… надо торопиться! Есть у вас друг Лагор?

— Рауль? Да, я его близкий товарищ.

— Что это за тип?

— Это племянник господина Фовеля, очень молодой человек, богатый, воспитанный, остроумный, лучший и корректнейший из всех, кого я знаю.

— Гм!.. — ухмыльнулся Вердюре. — Вот смертный, одаренный сразу всеми добродетелями! Я с нетерпением ожидаю с ним знакомства. Я должен сознаться перед вами, Проспер, что от вашего имени я написал ему письмо, в котором просил его пожаловать сюда, и он дал мне ответ, что приедет непременно.

— Как! — воскликнул Проспер, ошеломленный этим сообщением. — И вы можете предполагать…

— Ничего я не предполагаю! — отвечал Вердюре. — Мне единственно нужно повидаться с этим господином. У меня есть даже маленький план разговора с ним, и я вам его сообщу…

В это время звонок прервал слова Вердюре.

— Да вот и он! — воскликнул Вердюре. — Прощай, мой план! Где бы мне скрыться, откуда бы можно было все видеть и слышать!

— Вот в этой комнате… Оставьте дверь открытой и спустите портьеру.

Раздался звонок во второй раз.

— Иду, иду! — крикнул кассир.

— Заклинаю вас вашей жизнью, Проспер, — сказал ему Вердюре, — ни одним словом не обмолвитесь перед этим человеком о ваших планах и обо мне. Оставайтесь для него убитым горем, разочарованным, не знающим, с чего начать…

И он скрылся, а Проспер пошел отворять Раулю. Первым движением Рауля было броситься на шею к кассиру.

— Мой бедный друг! — воскликнул он, пожимая ему руки. — Дорогой мой Проспер!

Но в этих демонстративных излияниях было нечто принужденное, что если и осталось незамеченным для Проспера, то, во всяком случае, было отлично видно Вердюре.

Они вошли в гостиную.

— Твое письмо, — продолжал Рауль, — меня прямо-таки поразило. Оно задело меня за живое. Я даже подумал: не сошел ли ты с ума? Но я все бросил и вот приехал к тебе.

Проспер едва понимал его, озабоченный содержанием письма, которого он вовсе даже и не писал. Что ему было отвечать? Что же это был за человек, который принимал в нем такое участие?

— Бодрись! — продолжал Лагор. — Зачем отчаиваться? Мы еще молоды, еще хватит времени начать жизнь сначала. У тебя друзей сколько угодно. И если я приехал сейчас к тебе, то только для того, чтобы сказать тебе: рассчитывай на меня вполне. Я богат, и половина моего состояния к твоим услугам.

Это благородное предложение, сделанное с редкой простотой, глубоко тронуло Проспера.

— Благодарю, Рауль, — отвечал он растроганным голосом. — Но никакие деньги в мире не в состоянии мне помочь.

— Неужели? Что же ты предполагаешь делать? Не думаешь же ты оставаться в Париже?

— Не знаю, мой друг. Ничего я не предполагаю. Я совсем потерял голову.

— Да ведь я же сказал тебе, что нужно начать новую жизнь! Прости меня за откровенность, я от души. Пока эта таинственная кража не будет объяснена, до тех пор тебе в Париже оставаться невозможно.

— А если она не будет вовсе объяснена?

— Самое главное, чтобы о тебе все забыли. На этих днях я говорил о тебе с Кламераном. Ты несправедлив к нему, он очень к тебе расположен. На месте Проспера, сказал он, я все распродал бы и уехал в Америку, нажил бы там состояние и, возвратившись обратно миллионером, убил бы конкуренцией Фовеля.

Этот совет затронул в Проспере его самолюбие. Он не возразил ничего. То же самое советовал ему и этот неизвестный для него Вердюре.

— Ну? — спросил Рауль.

— Я подумаю, — отвечал кассир, — посмотрю… Хотелось бы узнать, что говорит теперь господин Фовель?

— Мой дядя? Ты ведь знаешь, что с тех пор, как я отклонил его предложение поступить к нему в банкирскую контору, мы с ним не разговариваем. Вот уже месяц, как я у него не бываю. Но я получаю оттуда кое-какие сведения…

— Через кого?

— Через твоего протеже, Кавальона. Дядя после кражи чувствует себя еще хуже, чем ты. Его очень редко стали видеть в банкирской конторе, говорят, что он выдержал какую-то ужасную болезнь.

— А госпожа Фовель и… — робко спросил кассир, — и Мадлена?

— О, — весело отвечал Рауль, — тетка ударилась в религию и все молится об отыскании виновного. А что касается до моей прелестной кузины, то она не снисходит до вульгарных вопросов и вся поглощена приготовлениями к костюмированному балу, который будет послезавтра у Жандидье. Одна из ее подруг передавала мне, что она увлечена теперь какою-то совершенно неизвестной швейкой, которая шьет для нее костюм фрейлины Екатерины Медичи и у которой он выходит чудесно.

Проспер очень страдал, но последнее известие его доконало.

— Мадлена!.. — прошептал он. — Мадлена!..

Лагор сделал вид точно не расслышал и стал прощаться.

— Мне пора, дорогой Проспер, — сказал он. — В субботу я увижу на балу этих дам и привезу тебе новостей. Не падай же духом и помни, что, что бы ни случилось, ты можешь рассчитывать на меня вполне.

В последний раз Рауль пожал руку Проспера и удалился. А несчастный кассир так и остался недвижимый и уничтоженный. И нужен был веселый голос господина с рыжими бакенбардами, чтобы вывести его из оцепенения.

— Вот друзья! — воскликнул Вердюре, выйдя из засады.

— Да, — грустно отвечал Проспер. — Слышали? Он предлагал мне сейчас половину своего состояния.

— Это очень скупо с его стороны, — пожал плечами Вердюре. — Почему бы ему не предложить вам всего своего состояния? Я уверен, что этот красивый молодой человек с удовольствием дал бы вам миллион, чтобы только видеть вас по ту сторону океана.

— Он? Но почему же?

— Кто знает? Быть может, по той самой причине, которая заставила его дать вам понять, что вот уже целый месяц он не бывает у своего дяди.

— Но это совершенно верно, я знаю это!

— Да я этого и не отрицаю! А теперь приоденьтесь, и мы отправимся вместе к господину Фовелю.

Это предложение вывело Проспера из себя.

— Ни за что на свете! — закричал он. — Никогда! Я видеть его не могу!

Это нисколько не удивило Вердюре.