Читать книгу "Улыбка химеры - Ольга Фикс"

Сама-то Лерка от рентгена по случаю беременности освобождалась.

* * *

Впервые надев медицинскую форму, Аня ощутила пьянящий восторг. Костюм был светло-розовый, из немнущейся мягкой ткани. Хотя она выбирала на складе самый маленький размер, брюки с нее все равно спадали. Аня подпорола шов, вытянула и завязала узлом резинку. Старательно заправила все обратно. А на блузе придется, наверное, сделать вытачки. Нужно будет попросить Лерку. Она в таких вещах понимает.

Комплектов выдали два – один носишь, другой сушится после стирки. Хорошо, хоть гладить не надо. Кладовщица заверила, что, если вешать аккуратно, все должно само прекрасно расправиться.

Аня приколола к карману бейджик с именем и ученическим статусом, проверила у зеркала, не оказался ли он случайно вверх ногами, тронула губы розовым блеском и с трепетом вступила в свой новый мир.

Старшая санитарка Клавдия Юрьевна, крупная, броско накрашенная дама почтенных лет, глянула на них так, что они все почувствовали себя словно бы заранее в чем-то виноватыми. Их было одиннадцать человек – группу будущих медиков разделили на две подгруппы, шесть девчонок и пять ребят.

– Ну здрасте, здрасте, – произнесла она, поджимая алые губы. – В доктора, значит, нацелились? Отличники все, небось, так?

– Так, – осмелился поддакнуть высокий очкастый Женя.

– Ну а я, чтоб вы знали, в старшей школе вообще не доучилась. Обстоятельства не позволили. Так что образование мое – девять классов, три коридора. Но уж коридоры-то свои я как пять пальцев знаю! У меня, хоть кого спроси, вся больница по струнке ходит! Со мною не забалуешь. Так вот, задач у нас с вами две – чтоб все было чисто и вовремя. И задачи эти должны выполняться неукоснительно! Любой ценой. Зарубите себе на носу: станете ли вы там когда-никогда врачами-профессорами – зависит сейчас только от меня. Не понравится мне кто – скатертью дорога и такую характеристику напишу, в тюрьму потом полы мыть не примут, не то чтобы на врача учиться. Не вздумайте со мной пререкаться! Что сказала, то сразу делайте. Скажу блевотину языком с пола слизать – и вылижете как миленькие! Работа у нас, хочу сразу предупредить, грязная, тяжелая, неприятная. Кто думал – укольчики там ставить или бинтики сматывать, – забудьте! Тут не то что полы, тут людей от дерьма отмывать придется. Лентяям или там чересчур брезгливым заранее говорю: вот бог, вот порог. Пока не поздно, проситесь в лабораторию пробирки мыть. Хотя оттудова вас, конечно, никто сроду на лечфак не возьмет, но это уж, как говорится, не моя забота. Сачковать не позволю! Плевать мне, если кто болен или у кого-то завтра экзамен. Пришел – вкалывай, а не можешь – пшел вон, других на твое место сотни! Ну, все всё уразумели? Тогда мойте руки, тут у нас гигиена, и вперед за мной! Покажу, где тряпки и швабры.

* * *

На деле она оказалась не злой, а просто шумной и горластой старухой. Спустя неделю Аня с удивлением обнаружила, что начинает к ней привыкать. Со своей стороны, Клавдия Юрьевна также стала проявлять к Ане некоторые признаки симпатии.

В следующий понедельник, когда все гурьбой привычно двинулись в сторону шкафов с ведрами и тряпками, старшая санитарка отозвала ее в сторону и сказала, что для Ани у нее найдется кое-что поинтересней.

– Ты, я вижу, девка стоящая, с понятием. Поэтому с сегодняшнего дня начнешь у меня обслуживать палаты. Вот, знакомься, Юрик. Тоже будущий врач. Третий год уже у меня, скоро до медбрата подымется. Хороший мальчик, старательный. Такому не страшно уколы доверять ставить, мимо жопы не попадет. Введи ее в курс дела, Юр!

Юрик, худой и щуплый, смотрелся совсем подростком и казался куда младше своих подопечных. Тем не менее держался он вполне уверенно. Юрик объяснил, что на них возлагается ответственность за четыре крайних палаты южного крыла.

– В южном крыле у нас вторичный сколиоз помещается. Справа парни, а слева девки. Вставать им нельзя от слова «совсем», так что все на санитаров ложится – помыть, переодеть, накормить, судно там подать или утку. Хотя они, конечно, в основном в памперсах. Но поначалу-то человеку трудно от привитых навыков отказываться.

– Они что, парализованы?

– Нет. Но закреплены на щитах так, что не пошевелиться.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем. Иначе коррекция окажется неполной.

* * *

Палаты представляли собой светлые залы с окнами во всю стену. Еще одно окно, круглое, куполообразное, было в потолке. По ночам в него было видно звезды.

Большие комфортабельные кровати расставлены были в свободном порядке, к тому же они легко менялись местами. У каждого пациента под правой рукой находился пульт, позволяющий управлять кроватью по своему усмотрению – двигать ее вперед, назад или вбок, а также поднимать щит, к которому пациент был намертво прикреплен, выше, ниже или даже ставить вертикально.

Самое верхнее из креплений располагалось на уровне подмышек, поэтому ребята могли более-менее свободно двигать головой и руками. Над койками располагались экраны, которые управлялись с помощью тех же всемогущих пультов, включавших в себя также управление игровыми приставками.

Как раз когда Аня с Юриком входили в палату, двое подростков азартно резались в какую-то игру.

– Убил, убил, убил! – вопил смуглый черноглазый мальчик с родинкой на щеке. – Убил, и не спорь, пожалуйста!

– Ну где убил, когда я от тебя на дирижабле улетел? – с ленцой вопрошал его рыжий одутловатый парень с узкими припухшими глазами на землисто-сером лице.

– Какой дирижабль, ну какой еще дирижабль! Не было там вовсе никакого дирижабля!

– А в моей версии был. И закрой хлебало, а то я больше играть с тобою не буду. Ненавижу, когда визжат! Когда наконец до тебя дойдет, что ты не можешь меня убить? И никто другой не сможет. Потому что дольше меня в эту игру не играл никто.

– А вот и не поэтому! А потому, что ты все врешь! Не было там никакого дирижабля, ты сам его прямо сейчас придумал. Давай отмотаем назад и посмотрим?

– Не буду я ничего отматывать. Некогда мне. Меня вон сейчас мыть станут. Правда, Юра?

– Ага, испугался! Сам знаешь, что я прав! Юр, а правда вы меня первым помоете? Что, съел? Так тебе и надо.

* * *

Со стороны спины, пониже поясницы, в щит был вмонтирован съемный кусок, включавший в себя подкладной круг. Но сама спина от пояса до подмышек была к щиту как бы приклеена. Между ней и щитом не видно было даже малейших зазоров. Там, похоже, никогда не мыли и даже не протирали. Аня подумала, что наверняка, когда щит наконец снимают, на нем остаются ошметки кожи.

Большинство старожилов, проведших в этой палате год или больше, выглядели все на одно лицо – вялые, одутловатые, расплывшиеся. Если их что и интересовало, то только компьютерные игры.

– К ним ходят массажисты и физиотерапевты, – уверял Аню Юрик. – Для них разработаны всякие гимнастические комплексы. При желании ведь они даже ползать могут – укладывают щит на пол, и пожалуйста, ползи себе, отталкиваясь руками. Но только нет ведь у них никаких желаний.