Читать книгу "Остаться в живых. Психология поведения в экстремальных ситуациях - Лоуренс Гонсалес"

Для менее внимательных были и другие, вполне зримые признаки разыгравшейся стихии: за ночь река превратилась в бурлящий поток. Послушаем Хоу: «Когда в течение ночи уровень воды в реке за час увеличивается на тридцать сантиметров, когда обычно прозрачная вода приобретает цвет шоколадного молока, когда исчезают отмели и заводи, а поток несет деревья диаметром не меньше пятидесяти сантиметров, — тогда решение остаться в лагере приходит само». Но, видимо, понимают это далеко не все; вспоминая одну из острот Джона Кеннеди, скажем так: «Всегда найдется какой-нибудь сукин сын, который ничего не поймет».

Люди Хоу наблюдали, как в десять часов утра мимо их лагеря пронеслись пятеро человек на рафте и отдельно три каяка. Через полчаса пронеслись еще пятеро уже на трех рафтах. Первую группу остановила трехметровая волна у Зеленой стены. Вторая группа прошла Зеленую стену, но руководитель тура и проводник погибли на следующем опасном участке реки, который все называли Маленькой зеленой стеной. Видимо, эти люди не заметили ничего из того, что происходило вокруг. Результаты такого невнимания оказались роковыми: два человека погибли, один турист потерял все снаряжение, еще одного снесло почти на восемь километров вниз по течению.

Обратимся снова к «Отчету о безопасности на реках», в котором Уолбридж отметил: «Спасательные вертолеты береговой охраны подняли десять человек, у шести из них лодки перевернулись, и они застряли в каньоне с отвесными стенами». Первым утонул Джеф Александер — тридцатисемилетний опытный проводник. Вторым утонувшим был Уилбур Байрс — шестидесятидвухлетний проводник с многолетним стажем. Крайне странно, что такие профессионалы повели туристов на сплав в такую опасную погоду. Может быть, им казалось, что все пройдет нормально — ведь они такие опытные… Наверное, эмоциональная система нашептывала им, что если много воды, значит, будет много удовольствия.

Мозг человека, конечно, механизм сложный, но окружающий мир еще сложнее. Мозг не в состоянии обработать и разложить по полочкам всю информацию, которую получает. Если всему придавать одинаковое значение, то невозможно выбрать разумный путь действий. В этом и заключается слабость логического мышления — его система слишком последовательна и линейна. Мир совсем не такой.

Наше восприятие все равно что шесть миллионов найденных ответов на один запрос в интернете. Без мощной информационно-поисковой системы человек полностью парализован. Один поисковый механизм ищет по эмоциональным пометам. В нем чувства помогают направлять логику и разум. Второй поисковый механизм устроен так, чтобы решать сложные проблемы, создавать психические образы и когнитивные модели мира. Когнитивная модель функционирует на основе правил поведения окружающей среды, она даже подсказывает вам цвет и форму известного предмета.

Допустим, вы ищете дома книгу «Моби Дик». Вы не помните, куда ее положили. Но помните, что это книга в красной обложке. Вы не берете в руки каждую вещь, чтобы понять — «Моби Дик» это или нет; хотя именно такое поведение вам могли бы подсказать и логика, и разум; и компьютер поступил бы именно так. Но у вас, человека, на это уйдет слишком много сил и времени. Поскольку у «Моби Дика» красная обложка — вы это точно помните, — вы начинаете осматривать все кругом, пока не заметите книгу красного цвета. Ну а если память вас все-таки подвела? Если обложка «Моби Дика» на самом деле синего цвета? Тогда придется искать не по цвету, а просматривать подряд все книги.

Наверное, со всеми бывали случаи, когда вы долго искали что-то, а оно находилось у вас под носом. Частично это объясняется тем, что у вас был создан неправильный психический образ. Вы можете выйти из лифта не на том этаже, который вам нужен, — и это происходит по причине именно разума. Вдруг мы начинаем верить в карточные и другие фокусы — и за это тоже мы должны благодарить свой разум. Разум заставляет видеть нас то, что мы ожидаем увидеть. Мы видим то, что логично, а логично то, что «попадает» в определенную когнитивную модель. И когда, наконец, «Моби Дик» уже находится в ваших руках, зрачки у вас расширяются точно так же, как они это делают в момент, когда вы видите что-то очень вам симпатичное или когда находите решение математической задачи.

Отец показывал нам с братьями карточный фокус. Он брал карты и просил нас выбрать одну, но ему ее не показывать, а вернуть назад в колоду. Потом он просил нас перемешать колоду, чтобы и намека не было на загаданную карту. Потом он показывал нам карты одну за другой и внимательно следил за нашими глазами. Когда появлялась загаданная нами карта, то зрачки у нас расширялись, и отец сразу понимал, что мы выбрали. Непроизвольная реакция оказывается доказательством присутствия эмоциональной заряженности, проявляющейся в момент совпадения когнитивной модели и сложившихся обстоятельств.

Для более сложных фокусов фокусник создает у зрителей когнитивную модель или кратковременное воспоминание о мире. Любой модели мира свойственны основанные на опыте представления, воспоминания, вторичные эмоции и эмоциональные пометы, которые все вместе влияют на то, что мы ожидаем увидеть и что собираемся предпринять. Потом фокусник меняет реальность, и пока зритель все еще цепляется за старую, такую близкую и знакомую, он открывает ему новую. Происходит «рассоединение». Зрители считают, что фокусник показал фокус, хотя на самом деле они сами себе его показали. Фокусы поражают ровно настолько, насколько мы игнорируем законы работы собственного мозга. Поэтому вполне можно предположить, что когда люди собираются сплавляться по реке, которая с бешеной скоростью несется вниз, крутя, как щепки, толстые деревья, — то это своего рода тоже фокус.

Наша вера в фокусы объясняется так называемой кратковременной памятью. Это своего рода рабочее место самого общего назначения, и большинство из нас называет ее «вниманием», или «осознанной мыслью». Кроме кратковременной памяти существуют специализированные системы для вербальной и невербальной информации, в которых также есть своя кратковременная память, позволяющая сравнивать разные восприятия за несколько секунд. Система общего назначения может считывать информацию специализированных систем (зрение, слух, обоняние), интегрировать и обрабатывать ее при помощи, как выражается Леду, «руководящей функции». Лобная доля головного мозга отвечает за принятие решений и движения, а также направляет от органов чувств информацию, которой человек в данный момент заинтересован. Поэтому мы можем вести с кем-то связный разговор в помещении, где играет музыка и присутствует масса беседующих друг с другом людей. Поэтому, когда нам холодно, мы в состоянии выбрать одно из двух действий: надеть свитер или закрыть окно.

Как писали Леду и другие исследователи, в кратковременной памяти могут одновременно находиться только пять или шесть идей, и они тут же забываются, если внимание человека привлекает что-то новое. Кратковременная память может извлекать информацию из долговременной памяти. Вы понимаете это длинное предложение благодаря кратковременной памяти, в которой одновременно фиксируется начало предложения, середина и конец и которая, чтобы все слова были понятны, получает информацию из долговременной памяти об их ассоциациях и значениях. Все это тоже результат созданной вами когнитивной модели слов. Вы не читаете каждую букву отдельно, собирая из них слова, как это делает ребенок, начинающий учиться читать. Однако если вы заметите в тексте похожие внешне слова, как, например, физический и физиологический, вам, возможно, придется на секунду задуматься.