Читать книгу "Повседневная жизнь Калифорнии во времена "золотой лихорадки" - Лилиан Крете"

Район, в котором были открыты первые жилы, золотоискатели назвали Материнской жилой(6). Эта местность простирается на 200 километров, и ширина его составляет от нескольких сотен футов до 3 200 метров. Ее северная граница находится на севере Коломы, в графстве Эльдорадо, а южная — в графстве Мерипозе. На севере Эльдорадо находится ряд горно-промышленных графств: Плейсер, Невада, Юба, Сьерра, Батт, Пламас и, наконец, Шаста — самое северное. В 1848 году там работали 5 тысяч золотоискателей. Эта цифра выросла до 40 тысяч в 1849 году и до 50 тысяч в 1850-м. Предполагаемое общее число добытчиков в 1852 году составляло 100 тысяч, а в 1855 году — 120 тысяч, из которых 20 тысяч были китайцы(7).

Кроме отдельных золотоискателей поиск золота вели также более или менее крупные компании, располагавшие усовершенствованным поисковым оборудованием. Но для многих из них калифорнийское золото оказалось лишь миражом. В 1851 году начался отток золотоискателей. По свидетельству современника, с 1 мая по 31 декабря 1851 года в Калифорнию прибыли морем 18817 иммигрантов и по суше 6 тысяч, а покинули этот Золотой штат 16 тысяч человек(8).

После нескольких месяцев, а то и лет поиска большинство золотоискателей, потеряв здоровье или упав духом, покидали прииски. Другие остались в Калифорнии, чтобы заняться скотоводством и сельским хозяйством, торговлей или же спекуляцией недвижимостью, приносившей большие деньги.

Для первых золотоискателей добыча была свободной, и единственным их законом был закон лагеря: когда между двумя людьми возникал спор об участке, его разбирали другие золотоискатели из этого же лагеря, и решение принималось большинством голосов. В течение 1848 года перед массовым притоком золотоискателей был введен закон, подобный действовавшему в Латинской Америке: удовлетворялась заявка того, кто первым открыл на участке золото. Если первооткрыватель оставлял участок, его мог захватить кто угодно. Участок можно было также обменять и обосноваться в другом месте. Но таким способом ни в каком случае нельзя было перекупить несколько участков у тех, кто покидал месторождение.

Остановив выбор на каком-то участке, золотоискатель должен был обозначить его границы, обнародовать свое право на него и защищать от захвата другими золотоискателями. Границы участка обычно обозначали вехами, вкопанными в землю. Чтобы избежать земельных споров, выбирали регистратора, на которого возлагалась обязанность вести реестр с описаниями всех участков и регистрировать передачу прав на них. Чтобы сдерживать наплыв иностранцев, 13 августа 1850 года был издан закон, обязывающий каждого чужака уплачивать ежемесячный налог в сумме 20 долларов, который впоследствии был снижен до 3 долларов(9).

Из месяца в месяц нарастала враждебность американцев к иностранцам. Особенно косо они смотрели на чилийцев, потому что те, прибывшие первыми на золотые месторождения, сколачивали солидные капиталы. В 1851 году одна группа чилийцев и мексиканцев за несколько месяцев добыла золота не меньше чем на 500 тысяч долларов(10). Было чему позавидовать!

Недолюбливали на приисках и бывших каторжников, прибывших из Австралии, а также ирландцев — больших пьяниц и дебоширов. Самыми мудрыми были немцы. Что касается французов, то из многочисленных свидетельств следует: не будучи слишком воинственными, они не находили взаимопонимания со всеми другими золотоискателями независимо от их национальности, кроме мексиканцев. Сент-Аманг так пишет о своих соотечественниках: «Моральный уровень французов в Калифорнии в сравнении с населением метрополии, выходцами из которой они были, был ниже соответственного уровня представителей других национальностей. Одним словом, наше положение не было выигрышным»(11).

Капризы Фортуны

Золотоискатели 1848 года находили золото с такой легкостью, что считали жилы неисчерпаемыми. Они добывали его на сумму до 500 долларов в день и, думая, что «фортуна будет улыбаться им всегда, растрачивали эти деньги на выпивку, на игру, на покупку хороших лошадей и на одежду по самой последней кричаще-яркой индейской моде»(12). Судя по тому, что калифорнийские индейцы вообще не носили одежды, речь, очевидно, шла о мексиканской моде, поскольку для американцев все метисы были индейцами. Это замечание тем более забавно, что в своем личном дневнике почтенный английский врач Дж. Тируитт-Брукс сообщает, что индейцы тратили «все свои доходы на "огненную воду" и на всякие побрякушки» и что ему случалось видеть людей, «роскошно одетых по испанской моде»(13).

В то время на приисках еще преобладала честность. Если у какого-то золотоискателя не оказывалось денег, он мог попросить их у первого встречного. «Любой всегда давал взаймы, и долг всегда возвращался в условленное время»(14). Массовый приток иммигрантов изменил условия, в которых работали первые золотоискатели. И если кое-кто загребал буквально груды золота, то большинству не доставалось больше нескольких самородков. Золотые прииски, как справедливо замечал француз Эдуард Ожер, это лотерея, в которой ставятся на карту изнурительный труд и здоровье(15). Удачливых можно было пересчитать по пальцам, неудачники были неисчислимы.

«Сколько загребают некоторые! — писал один сорокадевятник своей семье. — Мне почему-то не дано накопить этого металла, называемого ЗОЛОТОМ… Уже пять месяцев я до изнеможения его ищу, а у меня всего 100 долларов, меньше, чем в день, когда я начинал»(16).

Насколько рискованно золотоискательство? И по какому капризу судьбы квакер Чарлз Эдвард Пенкост зарабатывал 25 долларов в день (на двоих с компаньоном), а его «цветной» сосед 100?(17). Что можно сказать о двух друзьях, работающих бок о бок, когда один за неделю намыл золота на 20 долларов, а другой на 6 тысяч?(18) Или об обескураженном старателе, который оставив свой участок и нанявшись в горно-рудную компанию за 2 доллара в день, узнал, что человек, взявший его участок, за месяц добыл на нем золота на несколько тысяч долларов?(19)