Читать книгу "Слова на стене - Джулия Уолтон"

Майя до сих пор помнит одну маленькую девочку, которую нарядили под огромную красную розу. Но она так растерялась, что тут же из кабинета медсестры позвонила домой и попросила маму приехать и забрать ее домой, поскольку оказалось, что она одна пришла в школу в костюме. Мне нравится, как Майя рассказывает всякие истории, не останавливаясь на ненужных подробностях. Она сразу же переходит непосредственно к самой сути.

Но я почти уверен в том, что девочкой в костюме розы была она сама, и даже до сих пор чувствует на себе неловкий головной убор из гигантских пластиковых лепестков. А то, что Майя рассказала об этом эпизоде, выдумав некую девочку, наверное, сделало данный случай чуть менее травмирующим. Я тоже частенько притворяюсь, считая, что самые ужасные вещи происходят с кем-то другим. К сожалению, такое возможно не всегда.

Я стал обращать больше внимания на побочные эффекты других лекарств. Нет сомнений в том, что в нашей стране употребляют слишком много медикаментов. Стоит упомянуть хотя бы нашу одержимость относительно эрекции, которая переходит все границы! Даже мультики нельзя спокойно смотреть, потому что и там обязательно у кого-нибудь из персонажей будет вот этого «самого главного» не хватать.

Да-да, я почти уже слышу ваше суждение на этот счет: но, Адам, если бы ты не принимал то лекарство, которое тебе прописали, разве ты не начал бы снова слышать голоса и не последовал бы за белым кроликом в Страну чудес? Туше, старина. Конечно, вы правы. Некоторым людям действительно нужны лекарства, чтобы справиться с серьезным дерьмом. И я, разумеется, не стал бы отказывать ни одному человеку в возможности щеголять своей бешеной эрекцией, если ему так хочется.

Когда мы с Полом смотрели телевизор (точнее, когда я смотрел телевизор, а Пол в это время обдумывал, что бы мне такое сказать), я насчитал четыре рекламных ролика про лекарства, усиливающие сексуальное влечение, один ролик про снадобье от депрессии и еще один – про лечение синдрома сдавленных сапогами ног. Побочные эффекты от этих лекарств весьма разнообразны. Это могут быть сердечный приступ, нервозность, затруднение мочеиспускания, эрекция, длящаяся более четырех часов, мышечное напряжение, летальный исход и – мое любимое – анальная течь.

Смерть я еще понимаю. Многие люди готовы умереть, только чтобы достичь смехотворных результатов. Но я никак не могу взять в толк, чем можно оправдать прием лекарства, которое может вызвать анальную течь! Если когда-нибудь из моей задницы начнет что-либо капать в результате курса лечения, то такое лечение никуда не годится. Пожалуйста, лучше убейте меня.

Я составил список вещей, которые меня раздражают. Не помню уж точно, с чего все началось, только мне захотелось записать это хоть где-нибудь.

1. Когда люди одалживают у меня книги и загибают там страницы.

2. Звук чайной ложки, скребущей по дну пластикового стаканчика из-под йогурта.

3. Когда жуют с открытым ртом. Жвачку. Еду. Что угодно. Это совершенно недопустимо. Кстати, Йен делает именно так, и это просто отвратительно.

4. Спорить с глупыми людьми. Вы понимаете, что правы, но тут они вдруг снисходительно заявляют нечто вроде: ладно, я пойду, а то ты, кажется, вообще не соображаешь, о чем речь. Хотя на самом деле вы все понимаете – да вы просто знаете, что собеседник не прав! Например, кто-нибудь утверждает, что Земля плоская, а вы начинаете спорить, поскольку это явно не так, а ваш собеседник улыбается и говорит: «Ну ладно, в некоторых местах, может, и так». В таких случаях не надо уступать. Нет смысла. Вам должно быть разрешено просто прихлопнуть этого человека, поскольку совершенно ясно: он слишком глуп, чтобы жить.

5. Слово «Рюрик». Никогда не буду его использовать. Никогда в жизни. Звучит просто отвратительно.

6. Когда меня спрашивают, как я себя сегодня чувствую.

Глава 13

Доза 2 мг. Увеличение дозы одобрено.

7 ноября 2012 года

Об этом мне не хотелось вам рассказывать, но я все же расскажу, потому что больше мне поделиться не с кем, а если я все это буду держать у себя в голове и постоянно прокручивать, то сойду с ума.

Ха-ха-ха.

У Майи выдался тяжелый день, но потому что она часто ведет себя просто как робот, она не стала рассказывать мне, в чем дело. Я сказал «как робот», но вовсе не имел в виду, что она не общается с людьми или что ей на всех наплевать, это определенно не так. Я хотел сказать, что она обрабатывает информацию непосредственно в момент ее поступления, используя при этом логику, насколько это возможно. И она не переживает по этому поводу. Майя просто так реагирует на мир. И ничего не говорит о своих чувствах. Мне кажется, и само слово «чувство» она никогда не использует в речи.

Итак, весь день я пытался понять, что же у нее произошло, а это, в свою очередь, начало ее раздражать. Ничего хорошего у меня не получалось.

– Почему ты не рассказываешь мне, что произошло? – спросил я после очередного урока, кажется, уже в сотый раз за тот день.

– Просто забудь об этом, и все, – прошипела Майя.

Она сжала губы, и после того, как закончился последний урок, рванулась в библиотеку, даже не оглянувшись.

– Что это с ней? – удивился Дуайт.

– Понятия не имею. Она не рассказывает.

– Может, у нее… ну, ты понимаешь… – Он выглядел испуганным от того, что произносит такие слова.

– Вот кретин! Я-то откуда знаю?

Дуайт пожал плечами, но про себя я подумал, что в этом что-то есть. Хотя сам я считаю, что никто не должен вслух говорить про месячные у девчонок. Никогда.

Наступил такой момент, когда понимаете, что нужно что-то предпринять, только не знаешь, что же именно. Майя была явно чем-то сильно расстроена, но так как она не называла причину своего плохого настроения, варианты моих дальнейших действий были весьма ограничены. Я сидел за партой и ждал, когда все выйдут из класса, и тут мне в голову пришла одна мысль.

Ребекка принялась вертеться, как она делает обычно в те минуты, когда мне кажется, что я придумал нечто стоящее. Она выполняла сальто на школьной лужайке прямо передо мной.

Спонтанность и непосредственность. Девчонки ведь это любят, правда?

Я остановился у продуктового магазина, зашел туда, а потом направился прямиком к Майе. Я знал, что ее не будет дома примерно часа два. Она занималась исследованиями в библиотеке. Я видел ее в окошко. Она говорила, что ее домашний компьютер тормозил и, как правило, был безнадежно оккупирован ее младшими братьями.

Я был возле ее дома несколько раз, когда мы с мамой подвозили ее туда после соревнований учебных команд, но внутрь не заходил. Это был старый район, многие дома уже сильно пострадали от времени. Высохшая трава, пластиковые фигурки фламинго. Невысокая проволочная ограда-сетка вокруг дворика. Вот как-то так.

Я постучал, и на мой стук вышел ее отец. Один из ее братьев где-то за ним врезался в стену на трехколесном пластиковом велосипеде. Майя говорила, что ее отец работает водопроводчиком. Посмотрев на него, я понял, что лицом Майя пошла в мать. Не было ничего ни в его простоватой физиономии, ни в неопрятной одежде с рубашкой навыпуск, что могло бы передаться Майе.