Читать книгу "Помолвка с чужой судьбой - Екатерина Островская"

Бережная вошла внутрь и посмотрела на кровать, где лежал Ракитин с перевязанной головой.

– Есть улучшения? – негромко спросила она.

Вероника покачала головой.

Вера шагнула за ширму и опустилась на стул возле стола. Жена Ракитина присела рядом.

– А у вас? – шепнула она.

– Есть сдвиги, – ответила Бережная. – Потом подробно расскажу, когда кое-что прояснится. Я не вникаю в ход официального следствия, но, исходя из ваших ответов, данных во время нашей первой встречи, не сомневаюсь, что все бизнес-партнеры вашего мужа сейчас в один голос убеждают подполковника юстиции Евдокимова, что Ракитин мог убить и, судя по всему, давно задумал убийство Гасилова. Наверняка они говорят также, что и сами искренне удивлены, как такой осторожный человек, как большой босс, не сдержался.

– Я не сказала вам, что при мне случился инцидент, когда он и в самом деле не сдержался и ударил Рогожкина.

– Было за что?

– Еще как было.

– Ну, тогда ваш муж молодец. А с Плахотниковым у него как складывались отношения?

– Они все ненавидели моего мужа. Он их сделал очень богатыми людьми, а они претендовали на все, хотели сами руководить корпорацией.

– Кто ненавидел больше всех?

– Рогожкин, потому что он физически сильный, а когда Коля вломил ему, летел, как ватная кукла. Но Рогожкина теперь нет. Плахотников, который дружил с Рогожкиным. Суркис, вероятно, потому что он редкий трус, а где трусость – там и ненависть. Хотя Борис Аркадьевич тоже спортсмен бывший и боится только тех, от кого зависит. Зато я точно знаю, что любого сотрудника своего офиса может оскорбить, унизить или ударить при малейшем возражении.

– Клейменов и Ширяев?

– Эти самые спокойные из всех. Клейменов когда-то был завсегдатаем казино. Летал в Монте-Карло, в Лас-Вегас… Однажды проигрался сильно. Может, миллион, может, еще больше долларов потерял. Это уже достаточно давно было, когда для него это были огромные деньги. Он встречался с Ракитиным, чтобы перехватить у него на бизнес, Николай Николаевич деньги дал, но в залог взял какие-то акции. Клейменов выпутался, но долг не вернул. Акции остались у Ракитина.

– Клейменов требовал, просил их обратно?

– Мне об этом ничего не известно. Думаю, что не требовал. Но с рулеткой он завязал, насколько мне известно.

– Ширяев?

– Начинал с Суркисом. Борис Аркадьевич был генеральным директором компании, которой владел Ширяев. У Ширяева нет собственных идей и предложений. Он всегда соглашается с Ракитиным. Соглашаются все, но Ширяев – самый первый. В свое время в Индийском океане пропали двое членов совета директоров. Они-то как раз были самыми близкими к Ширяеву. Он больше всех волновался, а когда выяснилось, что они погибли, очень спокойно к этому известию отнесся.

– Кто из этой великолепной четверки самый опасный?

– Не знаю. С Ракитиным я никого и ничего не боюсь. А выяснять, кто самый опасный, кто самый подлый, самый трусливый, самый лживый, не хочется. Очень хочется, чтобы все это закончилось, чтобы с Коли сняли все обвинения, чтобы он поправился и мы вернулись домой.

– По медицинской части ничего обещать не могу, а по предъявленным вашему мужу обвинениям могу сказать, что доказать то, что он убийца, будет трудно, если не сказать невозможно. Любое сомнение всегда трактуется в пользу обвиняемого. Особенно если он непростой человек…

– А если против него будут свидетельствовать тоже непростые люди?

– Вы говорите о его партнерах по бизнесу? Кстати, как они между собой ладят? Плахотников, судя по его криминальному прошлому, человек жестокий. Его боятся? У него есть враги в совете директоров?

Вероника пожала плечами:

– Не знаю. Был у него близкий друг Рогожкин. Они даже чем-то были схожи: одинаково стриглись, двигались похоже… А когда Рогожкина убили, Плахотников требовал передать ему долю друга в общем деле, ссылаясь на то, что они были самыми близкими друг другу людьми.

– И что? – спросила Бережная.

– Потом выяснилось, что Рогожкин оставил завещание, по которому все его акции отошли какому-то фонду, которым управляет его давний знакомый или дальний родственник. Я не знаю подробностей. Но жена Рогожкина, если бы и захотела, не смогла бы оспорить это решение. Ведь именно ее суд признал организатором преступления.

– Значит, представитель этого фонда присутствует в совете директоров?

– Нет, Николай Николаевич выкупил у этого знакомого или родственника все акции концерна. Специально летал в Испанию, где тот проживает. Когда вернулся, сказал только, что тот человек без торговли согласился на первое предложение, которое показалось ему невероятно щедрым. А на самом деле…

Ракитина замолчала.

– Понятно, – произнесла Бережная, – с точки зрения обывателя, ваш муж получил выгоду и от гибели Рогожкина.

– Как вы можете так говорить! – возмутилась Вероника. – Зачем ему это?

– Ему это не нужно, но для его бизнеса сделка была выгодной.

Вероника промолчала, прислушиваясь к тому, что происходит за ширмой. Но там царила тишина. С кем-то разговаривал полицейский за дверью. Но и он говорил негромко, слов было не разобрать.

– Но ведь с кем-то ваш муж дружит? – спросила Вера.

– Нет, – спокойно ответила девушка, – не дружит. Он сказал, что у него есть только я, и никто больше ему не нужен. Хотя, мне кажется, Сережа Рубцов считает себя другом моего мужа. Да и Коля, вероятно, так думает, но почему-то скрывает. Но мне Ракитин говорит, что я его единственный друг. Он у меня тоже единственный. Вам это трудно понять?

– Мне тоже никто не нужен, кроме мужа, – призналась Бережная.

Глава десятая

Следователь Евдокимов позвонил бывшей жене Гасилова, чтобы назначить ей встречу в своем кабинете.

– Я не знаю, когда смогу выбраться, – ответил ему слабый женский голос, – известие о трагической смерти бывшего мужа так меня подкосило… Мы хоть и были в разводе, но по-прежнему оставались друг другу самыми близкими людьми. Близкими не только по духу, если вы понимаете, что я имею в виду. Георгий всегда советовался со мной, когда хотел принять какое-нибудь судьбоносное для его бизнеса решение. Да не только судьбоносное, но даже любое самое мало-мальски…

– Я хотел бы…

– Не перебивайте меня, я говорю из последних сил. Кстати, как вас зовут? А то я не расслышала толком, когда вы представлялись.

– Подполковник юстиции Евдокимов.

– А имя у вас есть, господин подполковник?

– Я только…

– Хотите угадаю, как вас зовут? Ведь вы Артур? Не так ли? У вас такой романтический голос.

– Меня зовут Иван Васильевич…