Читать книгу "Командарм. Позади Москва - Олег Таругин"

Наград за этот вылет младший лейтенант Егоршин с сержантом Лапкиным не получили, поскольку подтверждения уничтожения цели не имелось, хоть в рапорте они и указали, как все произошло. Впрочем, летчиков это не особенно волновало – главным сейчас было отстоять Москву. Тем более немногим позже, в самом начале декабря, все пилоты легкой бомбардировочной эскадрильи получили кто медали, кто ордена, кто очередные звания. Все, оставшиеся в живых. Остальные – почти половина личного состава – посмертно…

Егоршин по совокупности заслуг получил «звездочку», его штурман – «За отвагу».

О том, кто именно ехал в разбомбленном «Мерседесе», они так никогда и не узнали…

* * *

Командующий 3-й танковой дивизией генерал-лейтенант Вальтер Модель раздраженно швырнул на стол смятую радиограмму и сдавленно выругался. Пошел третий день наступления, а дивизия так и не сумела добиться решительного успеха, в лучшем случае продвинувшись едва на десяток-полтора километров! И поступившая только что информация, увы, тоже ничем порадовать не могла. Снова остановка, теперь уже как минимум до утра – и новые потери! Не то чтобы особо катастрофические, но достаточно серьезные. Впрочем, у четвертой Panzerdivision дела шли ничуть не лучше, по поводу чего возглавлявший 24-й моторизованный корпус Herr General der Panzertruppen[15] фон Швеппенбург со вчерашнего вечера не на шутку рвал и метал.

Положение 3-й танковой армии генерал-полковника Германа Гота, наступавшего по северному фасу со стороны Духовщины, оказалось несколько более выгодным, однако ж по здравом рассуждении не намного. Примерно треть расстояния до Днепра им, хоть и с тяжелейшими боями и огромными потерями, но пройти удалось, а вот дальше продвижение прочно застопорилось. И не похоже, что в ближайшие несколько дней стоило ожидать хоть сколько-нибудь серьезного перелома – на этом направлении большевики сражались с ничуть не меньшим упорством, чем в полосе наступления Второй армии…

Русские, к удивлению Моделя, уже сталкивавшегося с этим противником, снова воевали как-то… не так. В смысле, не так, как от них ожидалось. Нечто подобное отмечалось еще под Смоленском, но сдача этого города, скорее всего, не вызывала у них особых сомнений, так что вопрос касался исключительно сроков, когда именно это произойдет. Москву же большевики определенно намеревались удерживать до самого последнего предела, в этом тоже никаких сомнений не имелось. Аналитики предполагали, что русские попытаются с максимальным эффектом использовать возможности глухой обороны, зарываясь в землю. Но любую оборону можно если не проломить с ходу, то рано или поздно продавить, особенно когда наступление активно поддерживается авиацией и артиллерией. Начиная с Польской и Французской кампаний, вермахт накопил более чем достаточный опыт подобного, да и летние бои с Красной армией тоже многому научили.

В первые сутки «Тайфуна» все и на самом деле развивалось примерно так, то есть, согласно первоначальным планам ОКВ и лично «быстроногого Гейнца». Ну, и Гота, разумеется.

Но вот затем в полосе наступления «2. Panzerarmee»[16] начало происходить нечто не то чтобы непонятное, но уж точно совершенно неожиданное.

Да, на направлении основного удара на Спас-Деменск и Ельню большевики по-прежнему старались любой ценой удерживать оборону. Где-то это удавалось лучше, где-то хуже, но наступление худо-бедно продолжалось. Зато на двух второстепенных, о которых их штаб даже теоретически не мог знать, поскольку решение было принято буквально за неполные сутки до начала операции, действия русских оказались совершенно непредсказуемыми. Генерал-лейтенанту не хотелось даже верить в подобное, но создавалось впечатление, что противник внезапно решил использовать их же собственную тактику неожиданных ударов по сходящимся траекториям. Причем не вглубь обороны, как с самого начала войны действовал Гудериан, а наоборот, в тыл наступающим войскам!

Каким образом командарм Ракутин нашел необходимое для подобного количество танков, Модель и вовсе не понимал: если разведка не ошиблась, в состав 24-й армии входила всего одна полноценная танковая дивизия. Плюс еще пара батальонов в составе 103-й и 106-й моторизованных дивизий. В сумме не столь уж и мало, почти три сотни танков, но вопрос, каких именно? Согласно тем же разведданным, более половины должны были оказаться легкими бронемашинами разных серий. Тоже достаточно серьезный противник, но бороться с ним доблестные панцерманы за первые месяцы войны уже наловчились – главное, не подпускать на дистанцию, с которой выстрелы башенных 4,5-см пушек становились опасными даже для средних «Pz. III» и «IV», и не подставлять не слишком толстую бортовую броню. Зато их собственные Kampfwagenkanone[17] даже с предельного расстояния прошивали русские жестянки практически насквозь, хоть в лобовую проекцию, хоть в борт.

Однако поступающие с передовой сведения говорили об ином. Для своих ударов и танковых засад большевики использовали почти исключительно средние танки, новейшие «три-четыре», причем не той модификации, с которой «3. Panzerdivision» встречалась летом, а с новой, более мощной и длинной пушкой. Легкие же машины в основном выполняли роль транспортеров пехоты, без которой русские теперь даже не пытались наступать. В случае встречного боя в лобовую атаку шли только средние танки. Легкие же, ссадив десант, поддерживали их огнем или атаковали с флангов, по максимуму используя преимущества в скорости. А вот свои тяжелые «Духов-панцеры», неповоротливые, но непробиваемые и смертельно опасные для любого противника и на любой дистанции, они отчего-то практически вовсе не применяли. Видимо, приберегая на случай перехода к обороне, поскольку подавить окопанный по самую башню «КВ» удавалось или авиацией, или бьющей прямой наводкой зенитной «ахт-ахт», которых в передовых частях Второй танковой армии было не так чтобы много. А те, что имелись, использовались по прямому назначению, то есть в качестве средств противовоздушной обороны…

Но было и еще кое-что, крайне не понравившееся опытному танкисту Вальтеру Моделю. Большевики, то ли получив какой-то новый приказ, то ли не считая более нужным исполнять прошлые, отнюдь не стремились сражаться до последнего. Нет, речь шла не о тех случаях, когда они занимали именно оборону – при этом их бойцы сражались до последнего патрона, не отступая ни на метр, и занявшие изрытые воронками и гусеницами позиции гитлеровцы находили только трупы, даже после смерти продолжавшие сжимать в руках искореженное оружие. Но вот проводившие кинжальные удары или устраивавшие засады танкисты в случае неудачи вовсе не стремились героически погибнуть за своего кремлевского вождя – они грамотно и, что удивительно, организованно отступали, огрызаясь огнем и ухитряясь еще и подобрать на броню уцелевших пехотинцев или экипажи подбитых панцеров. А затем, пока потрепанный противник занимался эвакуацией раненых и поврежденной техники, порой атаковали снова. Атаковали и вновь слаженно отходили…